Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

— Мое мнение? Они спонтанны. Принцип, по которому активные заговорщики организовывали беспорядки, чтобы прикрыть себя, довольно-таки очевиден, если подумать задним умом, и эти бунты ему не соответствуют. Они все еще полны гнева, они знают, что Шек мертв, поэтому теперь они в свободном падении, и им нечего терять, и еще они боятся того, что еще может произойти с их Королями.

— Их Королями, — эхом повторил Тей.

— Их Королями.

— Множественное число. Интересно.

— Совершенно точно. Те двое, которые мне встретились на кладбище, определенно использовали множественное число. Вы думаете о каком-то одном из них?

— Я думаю о них всех. Напомните мне о встрече на кладбище. Кстати, то, что вы сделали, достойно одобрения. Вы браво сражались. Многие из ваших коллег не пережили бы подобного испытания.

— Они разгневали меня.

— Ваш отчет о событии не упоминал ваше эмоциональное состояние. Но я вас понимаю.

— Они назвали меня «орлолюбом».

— Не то оскорбление выбрали, как оказалось, — сказал Тей.

Адальбрект по-прежнему смотрел в пол, вспоминая.

— Сказали мне, что они слушают своих Королей, а не аквилу.

— Что это ночь, в которую Короли найдут свои голоса. Так ведь они сказали вам, верно?

— Верно, — сказал Адальбрект. — Определенно, Короли. Множественное число. Вы хотите понять, почему Наследный Король был единственным, который не заговорил?

Тей не ответил, но наклонил голову к левому плечу, глядя на Адальбректа — проявление языка тела, которое мозг помнил по полностью органическим дням его жизни.

— Вы прибыли, чтобы узнать о Наследном Короле. Другого и быть не может. Он единственный, который остался в хотя бы отдаленно рабочем состоянии, потому что его единственного так и не вывели в поле. Они только закончили строить его и начали катить на север, когда титаны сожгли Высокий улей. Он не увидел сражений. Все остальные — просто развалины. Вот зачем вы сюда прибыли, так?

Адальбрект помотал головой.

— Не обращайте на меня внимания. Я не то что бы способен кому-либо угрожать. Даже другие Адептус уже не прислушиваются к моим проповедям, так мне кажется. Мы просто следуем рутине, пока очередной бессмысленный бунт не прикончит тех из нас, кто еще остался. Потом они все придут и постучат в ворота вашего кладбища. Тогда они будут вашей проблемой. Скажите тамошним техновидцам, что я пытался их предупредить.

— Вы настолько неуверены в адептах Администратума, которые здесь остались? И надзирателях Муниторума?

Адальбрект скорчил безрадостную ухмылку мертвой головы.

— Они перестали выпрашивать новых бойцов, чтобы присмирять эту толпу — фронт двинулся дальше, новая стадия войны утягивает солдат с этой планеты быстрее, чем они успевают написать прошение об их замене. А те, кто еще не успел выбраться, уже начали умолять о переводе подальше от этого… — еще одно вялое помахивание рукой, — …от этого места. Их не переведут. Никто не хочет находиться рядом хоть с кем-то, кого хоть как-то затронула эта темная дрянь, и они не будут бросать свежие ресурсы на то, чтобы поставить все это обратно на ноги и заставить снова работать. Они просто оставят нас всех гнить в пустыне вместе с машинами, которые мы пытаемся прикончить ради них.

Ухмылка исчезла. Налитые кровью глаза уставились в лицо Тея. Адальбрект снова поднял свой маленький наколенный стол. Записки, которые он делал, были началом экклезиархального псалма покаяния, которое повторялось снова и снова, копируемое с угрюмой и методичной точностью.

— Мы все здесь умрем. Я — всего лишь единственный, кто с этим смирился.

XVII

— Могу ли я поинтересоваться, что вы узнали в лагере рабочих, магос?

Тей услышал вопрос Адджи, но поначалу не ответил. Он стоял рядом с Бочонком в том месте, где одна из более широких трон вливалась в участок расчищенного пространства вокруг покатого подножия Наследного Короля. Вид Короля с этой позиции был последним, что увидел бы в своей жизни встретившийся с ним имперец — так замышлял Асфодель, или так, по крайней мере, казалось магосу. Острие гигантского носового тарана в вышине, огромные бастионы, нависающие над ним, как будто вот-вот обрушатся и раздавят его. Тей едва мог себе представить, как бы выглядел Король, по-настоящему надвигающийся на него. Даже неподвижный, он производил впечатление такой массы и мощи, что пространство вокруг него как будто изгибалось.

Тей вышел из шестиколесного транспорта Муниторума на периметре кладбища и на секунду задержался, чтобы загрузить логи предыдущего дня из скитария, который встретил его и эскортировал внутрь. День был спокойный, и Тей решил пойти повидать Наследного Короля пешком. Он чувствовал себя настолько уверенно, что доверил процесс хождения автоматической программе, связанной с его зрением и глазами Бочонка, а сам тем временем отключился от материального мира и медитировал под водопадом данных, изливаемом архивными хранилищами.

Он все еще видел отдельные капли. Иконка, означающая подборку файлов о Наследном Короле, висела под багряной руной безопасности, которую архимагос Гурзелл встроил в его инфомозаику. Тей смотрел, как она крутится перед глазами, и думал думы.

Потом Адджи окликнула его снова, и субсистемы, которые наблюдали за окружающей средой, указали, что она использовала физическую вокализацию с малого расстояния. Фактически она стояла прямо за его спиной.

Трансмеханик Адджи имела широкое и тяжелое телосложение. Ее красная мантия с зеленой каймой плотно прилегала к телу, скрепленная плетеными металлическими перевязями, на которых висели инфоковчеги и филактерии маршрутизаторов. Как подобало ее положению в храме — она стояла выше в таинствах ее ордена, чем Дапрокк в своих — Адджи имела свиту, хотя и представленную лишь одним сервитором. Он шел прямо за ней и нес в руках графеновую антенну, словно пальмовый лист, поддерживая связь персональной ноэтики Адджи и средоточия кладбищенского манифольда.

Чувств у Тея было значительно больше обычных пяти, поэтому он мог видеть электромагнитные тени, призраками окружающие тело Адджи, и ее связь с передающей станцией позади. Ее кортикальная аугметика работала на повышенной скорости, а метаболическое управление органического тела тратило больше физической и обрабатывающей энергии, чем обычно для подобных систем. Эти признаки указывали на возбуждение, страх или сердитое негодование. Скорее всего, последнее.

— Я повторяю свой вопрос, магос, за отсутствием вашего ответа.

Определенно, последнее. Тей сделал знак шестеренки и произнес кодом сложное, замкнутое само на себя приветствие и благословение, относящееся непосредственно к культу трансмехаников, но это ее не умилостивило.

— Здесь все совсем не в порядке, магос. Наш контроль над кладбищем куда более шаток, чем вы, как мне кажется, думаете. Мы думали, что человек, обладающий вашей репутацией и послужным списком, сможет усилить его, а не добавить к нашей работе еще один непредсказуемый элемент.

В некоторых особо утонченных кругах Адептус Механикус непредсказуемостью восторгались. Ведь она означала, что нечто еще не понято до конца, а это значило, что нужно раскрыть или отвоевать новое знание. Тей решил, что лучше не озвучивать это соображение. Адджи явно не подразумевала комплимент.

— Свободное падение, — сказал он вместо этого, чем слегка удивил себя. Так говорил Адальбрект. «Они в свободном падении, и им нечего терять». Тей сначала не придал этой фразе большого значения, но запись всей беседы уже мариновалась в его параллельных процессорах, и когда он снова вывел ее на передний план сознания, воспоминания вдруг вспыхнули так же ярко, как если бы он только что вышел из комнаты проповедника — и эта фраза была в центре информационной сети.

На Адджи это не произвело впечатления. Она бросила в него маленьким кусочком кода — самым простым протокольным обозначением «ожидание статуса данных».

— Это ремарка местного проповедника из Миссионарии Галаксиа, которая отвечает на ваше высказывание касательно порядка и контроля, — сказал он. — Он описывает ашекийцев как находящихся в свободном падении. Они отбросили любые рациональные рамки мышления или поведения, которыми можно было бы воспользоваться, чтобы повлиять на них. Администратум и Муниторум пока не допустили того, чтобы их одолели превосходящей огневой мощью и численностью, но проповедник Адальбрект считает, что ситуация может только ухудшиться. По его мнени, это место превратилось в позорное недоразумение. Он намекнул, что власти, ответственные за восстановление планеты, просто не будут оказывать нам поддержку живой силой и припасами. Кладбище и его рабочий лагерь нельзя назвать самодостаточными. Месяц без поставок, и все будет кончено, так мне кажется.