Собрание избранных рассказов и повестей в одном томе - Михаил Михайлович Зощенко

эфиру

Скетч

Комната. Диван. Стол. На столе – громкоговоритель.

На диване – человек в ночных туфлях. Читает газету.

Человек (раздраженно). А ну их! Пишут – сами не знают чего. Кажется, в каждом явлении хотят увидеть политику, классовое лицо, пятое-десятое, черта в стуле… (Бросает газету.) А ну их, знаете ли… Спокойно отдохнуть не дают. (Вскакивает. Подходит к радиоприемнику. Поворачивает регулятор. Снова ложится на диван.)

Радио…причем лучше всего менять солому ежедневно. Тельную корову не следует, кроме того, поить холодной водой. Это отра…

Человек. Еще чего!

Радио…жается как на качестве молока, так и на…

Человек. Завели волынку…

Радио…состоянии здоровья тельной коровы. А также может вызвать…

Человек (вертится на диване). А, черт!

Радио…заболевание внутренних органов, что нередко…

Человек (вращается на диване). О, черт!

Радио…выводит корову из строя…

Человек зарывается головой под подушку. Потом вскакивает и в раздражении бросается к радио.

И мы горячо рекомендуем…

Человек (закрывает радио). «Рекомендуем»! А мне плевать хочется, чего ты рекомендуешь… Дураки!.. Ослиные морды!.. (Снова ложится на диван.) Хочется отдохнуть, а тут слушайте ихние коровьи бюллетени. Что я – колхозник или кучер, что мне про коров слушать дают… Нет, это только у нас может быть такое неуважение к отдыхающей личности… Вот, например, за что я люблю Европу, вот там этого не может быть. Там и социальная революция произойдет, и то про коров не будут нашептывать. (Смотрит на радио.) Попробовать разве Европу поймать, отдохнуть? Да нет, черта с два. Небось наши миляги весь эфир заняли под свои коровьи беседы… А вот, например, скажи я кому-нибудь, дескать, люблю буржуазную Европу. Тут мне намнут холку, покажут кузькину мать. Странно, скажут, подозрительно. А нет ли, скажут, у вас попа в родстве? Классовое лицо начнут шарить, пятое-десятое… А при чем тут классовое лицо? У меня просто критическое отношение к вещам. Я не имею слепого преклонения перед буржуазным строем. Если у них хорошая вещь, я говорю – хорошо, плохая у них вещь, я говорю – ничего себе… сойдет… Ладно… Только давайте. При чем тут классовое лицо?.. А ну их с ихней диалектикой. Только башка пухнет… Отдохнуть, что ли… (Подходит к столу. Поворачивает рычаг репродуктора.) Да разве от них отстроишься… О… о… Позвольте… Ого… Есть… Красота…

Слышится какой-нибудь фокстрот или танго. Установку можно сделать – патефон за сценой. Хорошая слышимость необязательна. В данном случае музыка почти условна.

Вот видите. Вот мотив… чудно. Душа отдыхает. Это вам не коровьи рассуждения про телят и быков. Вон как наворачивают… тру-ру-ру-ру-ру… (Танцует.) Вот она, старая волшебница Европа. Это еще не видать, что там делается… А если на минуту представить себе картину. Ого! Европа. Бар. Мужчины в смокингах. Манжеты. Лорнеты. Пятое-десятое. Элегантность… (Показывает, заплетаясь в своих войлочных туфлях, походку, жесты, движения.) Толкают вежливо, с улыбкой… А у нас… Интересно, какая это страна? Может быть, черт возьми, сама госпожа великая Франция? Париж. Этакие дамочки вьются. Француженки. Легкость отношений. Всюду французская речь: пардон, мерси боку, кес ке се… На таком языке минуты две поговорить – и жить хочется. Дает бодрую зарядку. Бонбон… Бонтон… Бонфрер… А у нас – корова. Солома. Кобыла. Холера. Фрикаделька… Да, отсталая страна. Азия… Вот, скажем, язык. А как его перегонишь? Красавец язык. Пермете моа де ките ля клясс. Коман сапле ву. Нет, язык не так уж красив. Некоторые выражения даже русские обороты речи напоминают. Но зато вежливость… А, закончили. Перерыв. Хороший мотивчик, черт их дери. Хорошая вещь, я всегда скажу – хорошо.

Радио. Говорит Москва.

Человек. М-Москва?

Радио. Опытный передатчик Наркомпочтеля.

Человек. Как? Почтеля?.. Это что ж?.. Наши… Значит…

Радио. Волна семьсот сорок и восемь десятых метра.

Человек. А, черт! (В крайнем раздражении бросается на диван, зарывает голову под подушку. Не слышит дальнейших слов, сказанных по радио.)

Радио. Вы прослушали трансляцию заграничной станции из Стокгольма. Через одну минуту слушайте продолжение трансляции. На одну…

Человек (высовывает голову из-под подушки). Ах, черт возьми! Как это я, дурак, ошибся.

Радио…минуту перерыв.

Человек. Черт возьми, даже странно. Я думал – заграница, а это наши забавляются. Главное, меня смутил развлекательный мотив. Гм. Тоже. За ум схватились. Понимают, что на одних коровах далеко не уедешь. Заграницу копируют… Все-таки большой сдвиг наблюдается. Легкую музыку дают. Этакий веселенький, но пошленький мотивчик. Да, собственно, не так и веселенький. Тру-ру-ру да тру-ру-ру… О… о… опять начали… Скажите, пожалуйста… Тоже… Веселье разыгрывают. Главное, уменья на грош, а туда же. И фальшивят же… фальшивят-то как… А, черт, визг какой! Не могут эфир очистить. Это уж лучше бы про коров говорили. Не так раздражает. Тот еще мотивчик был ничего себе, а этот просто определенная дрянь. И вот спроси их – что можно под эту музыку делать, а? Разве что коров доить. (Делает неуклюжие па.) Нет, не умеют у нас… Не умеют. Азия… О, фальшивят как. Кто в лес, кто по дрова. Один – тру-ту-ту, другой – тю-тю-тю. А вместе – шиш и безобразие. Главное, музыкантов не видать, а вот чувствуешь, что сброд сидит.

Так и чувствуешь – сидят этакие в толстовках, ноги растопырив. Морды небритые, рожи такие, лапы грязные. Бухают в свои инструменты – кто во что горазд… Капельдука, этакий брюхастый курицын сын, тыкает своей палочкой туда и сюда. И думает – артист. Композитор. Вагнер. Только, сволочь, сбивает музыкантов… Нет, вы поглядите, какую анафемскую музыку разводят. Рявкают – только народ раздражают. А, черт! Как нарочно, для расстройства нервов. Башка лопается. (Ложится на диван. В раздражении вертится.) Какое-то дикое завывание. О, черт! А, черт! (Кладет подушку на голову. Лежит неподвижно. Снова приподымает голову.) Играют еще. Тьфу, ей-богу. Какофония какая-то. Мазурики. (Снова кладет подушку на голову. Покрывается толстым платком. Лежит в таком виде и не слышит слов по радио.)

Радио. Говорит Москва. Вы прослушали передачу из Данцига. На этом заканчиваем трансляцию заграничных станций – путешествие по эфиру. Переходим к очередной передаче. Слушайте урок эсперанто. Аудате, аудате… А ин аискуле пролетаре де тревена…

Человек (высовывая голову из-под подушки). Кончили, что ли?

Радио. Естас доцена пароле дефензива…

Человек. Какая-то заграничная станция встревает.

Радио. Атента пароле латуда дабужа ен момента…

Человек. Финны, что ли?

Радио. Парлерато де пертуте деорум…

Человек. Швеция, кажется…

Радио. Пляна констуаре социоль де дженераля кризис…

Пауза.

Человек. Вот не понимаешь шведского языка, а чувствуешь, что здорово. Чувствуешь, что говорят не про телят и коров, а