Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

После того как Черчилль озвучил свое видение послевоенного устройства Европы, он перешел к «Отчету Бевериджа» и к тому, какие изменения ждут Великобританию в социальной сфере после окончания войны. Политический курс, о котором он говорил в тот вечер, мог показаться радикальным даже Рузвельту с его Новым курсом. «Вы должны понимать, что мы с моими коллегами являемся ярыми приверженцами идеи обязательного государственного страхования для всех классов, для всех целей, для всех возрастов – от мала до велика». О здравоохранении: «Мы должны подготовить широкую и прочную основу для создания национальной службы здравоохранения». Об образовании: «Я надеюсь, образование в нашей стране охватит более широкие слои населения». Ни один человек, желающий получить высшее образование, не будет лишен такой возможности, включая рабочих на заводах, для которых должны быть найдены возможности получать образование за счет «временного освобождения от работы». О жилищном строительстве: «Целые города, как небольшие, так и крупные, должны быть отстроены заново, что даст прекрасную возможность не только улучшить качество жилья, но и создаст рабочие места». Налоговое бремя будет более тяжелым для всех, независимо от их доходов, но не настолько неподъемным, чтобы «уничтожить инициативу и предпринимательский дух». Однако, сказал он, «прежде всего, нам необходимо быть готовыми к тому, что придется убедить или даже принудить нынешнее правительство Великобритании и тех, кто войдет в его состав в будущем, пойти на эти меры, ведь неизвестно, каковы будут условия в будущем, в последующие годы. Озвученные меры потребуют от государства колоссальных расходов, независимо от того, каковы будут для этого условия на тот момент… Мне нет необходимости давать пустые обещания ради того, чтобы заручиться политической поддержкой и продлить срок пребывания на своем посту». И «я говорю вам, слушающим меня в этот момент, сидя у камина, что я не намерен… давать каких-либо обещаний или рассказывать вам сказки, поскольку вы доверяли мне до сих пор и преодолевали все трудности вместе со мной, и шли через темноту и неизвестность, пока не достигли благополучия и не закрепились прочно и надолго на нашей земле»[1594].

Это был искусный ход: он заявил о готовности проводить реформы и о твердости своих намерений, при этом не дал ответа на вопрос, является «Отчет Бевериджа» программным документом или фантастическим рассказом. Частично на этот вопрос дали ответ тори в ходе кампании, направленной на освещение предпринимательской деятельности, которая началась вскоре после того, как Черчилль призвал проявлять личную инициативу. По всей Великобритании на зданиях появились плакаты, напоминающие британцам об «их национальном наследии». В центре каждого плаката был изображен национальный герой – Дрейк, Елизавета, Мальборо, Питт, Нельсон, Веллингтон. Портрет Черчилля занимал гораздо меньше места. Идея была понятна: герои и личная инициатива лежат в основе величия Великобритании. Узкопартийная политика не велась уже почти три года, ведь над коалиционным правительством развевался флаг перемирия, оттенявший инициативы каждой отдельной партии. Черчилль хотел, чтобы эта ситуация сохранялась, он закрыл глаза на то, что по всей Великобритании тори развесили плакаты с его фотографией. Тем временем рядовые члены Лейбористской партии опасались утратить отличительные черты своей политики, продолжая исполнять свои функции в правительстве, беззастенчиво прибегающем к риторике, соответствующей идейным установкам только одной партии. На протяжении нескольких недель многие лейбористы обратились к Эттли и его соратникам с просьбой ослабить коалицию. Лейбористы поддерживали Черчилля в решениях, касающихся ведения войны, но при этом четко обозначили свою независимость в сфере внешней политики, в рамках которой они бы могли свободно высказываться против мер, осуществляемых консерваторами. Гарольд Николсон считал, что раскол неминуемо произойдет в ближайшие четыре месяца[1595].

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Николсон сожалел о том, что консерваторы заставляли лейбористов не пытаться строго соблюдать положения «Отчета Бевериджа», а воплощать в жизнь только те пункты, которые представлялись тори наиболее реальными. При этом консерваторы пытались убедить коллег по коалиции исключить те пункты, которые казались им наиболее утопическими. Когда доклад вынесли на обсуждение, от правительства выступила группа министров, входивших в состав кабинета, – от тори сэр Джон Андерсон и Кингсли Вуд и лейборист Герберт Морисон. Они озвучили позицию правительства, которая состояла в том, как и опасался Николсон, чтобы убедить всех в несостоятельности «Отчета Бевериджа» и благополучно забыть о нем. Андерсон выступал наиболее активно, и это отнюдь не способствовало убедительности аргументации тори. Лейбористы выступали за незамедлительное создание министерства социального страхования; тори настаивали на том, чтобы такие решения принимались лишь после окончания войны. Ориентированная на левых газета Manchester Guardian охарактеризовала выступление тори как «жалкое зрелище, показавшее, как не нужно действовать в острых политических ситуациях». Times предупредила парламент: «Общественность не скрывает своих намерений добиться обновленной и более прочной системы социального обеспечения… по окончании войны». Тем не менее голоса в парламенте распределились следующим образом: 338 человек поддержали правительство, включая 23 лейбористов, и 121 – проголосовали против. Таким образом, палата встала на сторону стратегии, предложенной тори: принять план в целом, а не каждое из его положений. Консерваторы применили ту же тактику умышленного введения в заблуждение, которую четырьмя годами ранее Черчилль назвал «терминологической неточностью»; тори не дали ложных обещаний, но и не гарантировали ничего конкретного[1596].

Черчилль полагал, что лучший способ обойти Бевериджа и при этом избежать угрозы распада национального правительства – это подчеркнуть абсолютную необходимость сохранения коалиции, и тогда, после окончания войны, англичане будет вспоминать тех, кто настаивал на сохранении и упрочении единства и провел через страшные испытания. Для того чтобы погасить растущее беспокойство в рядах лейбористов и сохранить статус военного лидера, Черчилль заявил членам палаты общин, что в соответствии с соглашением от 1940 года парламентские выборы проводиться не будут. Члены палаты от Лейбористской партии спросили, почему британцы не смогут провести всеобщие выборы, если американцы смогли провести промежуточные выборы без последствий для военного курса? Черчилль был непреклонен; выборов с участием нескольких кандидатов не будет. Тех членов палаты, которые намеревались «стать свидетелями триумфальной победы», он предупредил, что парламентарии не должны «упускать ни единой возможности продемонстрировать неодобрение действий тех, кто пытается нарушить перемирие». Это был скорее искусный маневр Черчилля, нежели вновь озвученный призыв к национальному единству, ведь он, по сути, приравнял разногласия в правительстве к предательству. И тем не менее вне стен парламента члены правительства от Консервативной партии Черчилля не стеснялись в выражениях, обличая все то зло, что несет социализм, ведь подобные заявления не подвергали опасности военные усилия страны и не были вероломными по отношению к их военному лидеру. Оливер Литтлтон попытался объяснить опасность коллективизма лейбористов на фоне идеи Черчилля о героическом индивидуализме. На собрании партии консерваторов он сказал: «Величайшие периоды в истории нашей страны были практически всегда связаны не с особенностями политической системы, а с выдающимися личностями… Нет ничего более ужасного, чем единое мнение общественности, которой дозволено, подобно стаду коров, бродить по искусственно удобряемым полям и жевать жвачку на общественном выгоне»[1597].