Наследник имения Редклиф. Том второй - Шарлотта Йондж

— А что слышно о Гэѣ, - спросила Мэри. — Отчего онъ не у нихъ теперь?

— Богъ ихъ тамъ знаетъ, — сказалъ мистеръ Россъ. — Мистеръ Эдмонстонъ все толкуетъ о какомъ-то оскорбленіи, нанесенномъ ему Гэемъ, о какой-то сплетни на счетъ его дурнаго поведенія въ С.-Мильдредѣ. Я ничего не пойму, мнѣ кажется, что мистеръ Эдмонстонъ просто нападаетъ на Гэя.

— А гдѣ самъ Гэй?

— Въ Рэдклифѣ. Я получилъ отъ него недавно письмо и хочу сегодня же отвѣчать ему. Быть не можетъ, чтобы человѣкъ, который ведетъ безпорядочную жизнь, могъ бы заниматься такими серьезными вопросами. На, прочитай его письмо, — сказалъ отецъ, подавая ей конвертъ. — Нужно непремѣнно показать его содержаніе Эдмонстонамъ.

— Да, правда, — отвѣчала Мэри, пробѣжавъ четыре страницы мелко исписанной почтовой бумаги:- я также увѣрена, что Гэй не способенъ ни на что дурное. Онъ отличный малый. Жаль, что у нихъ эта исторія вышла. Мы лѣтомъ строили такъ много плановъ о томъ, какъ провести нынѣшнее Рождество. А вотъ все и разстроилось.

— Въ Гольуэлѣ теперь очень грустно, — замѣтилъ отецъ:- обѣ барышни сдѣлались какія-то молчаливыя, серьезныя.

— А Эмми очень грустна? съ живостью спросила Мэри.

— Кажется, что такъ. Она даже не повеселѣла, когда брату стало немного легче. Исхудала сильно и все гуляетъ одна.

— Бѣдненькая! сказала дочь и замолчала, боясь разспрашивать отца, чтобы не узнать чего-нибудь непріятнаго.

На другой день шелъ сильный дождикъ, и Мэри не могла идти пѣшкомъ въ Гольуэль. Эдмонстоны прислали за ней карету съ запиской, въ которой приглашали ее и мистера Росса къ себѣ на вечеръ. Вся семья, кромѣ Чарльза, была въ сборѣ въ гостиной, когда Россы появились на порогѣ комнаты. Мэри пристально посмотрѣла на Эмми. Молодая дѣвушка была вся въ бѣломъ съ вѣткой остролистника въ волосахъ; на блѣдномъ, сильно похудѣвшемъ лицѣ ея мелькала улыбка, она весело разговаривала со всѣми, но, не смотря на то, Эмми была далеко не прежняя рѣзвая шалунья, съ которой Мэри встрѣтилась въ послѣдній разъ въ рощѣ. По всему было замѣтно, что ее изнурила не одна болѣзнь брата. Лора, въ свою очередь, показалась Мэри измученной еще болѣе, чѣмъ сестра. Гостей съѣхалось множество, всѣ почти дамы привезли своихъ дѣтей, и Эмми досталась на долю обязанность занимать ихъ. Подъ конецъ вечера, лицо ея страшно измѣнилось отъ утомленія.

— Ты устала, кажется? спросила ее ласково миссъ Россъ.

— Нѣтъ, но я чувствую, что я слишкомъ глупа, чтобы занимать сегодня гостсй, — возразила Эмми, грустно улыбаясь. — Намъ безъ Чарльза просто бѣда!

— Какъ скучно вы провели эту зиму — начала было снова Мэри, но замолчала, замѣтивъ, что ея пріятельница вся вспыхнула.

— Да, — отвѣчала Эмми съ разстановкой. — Теперь, слава Богу, брату легче, и мы успокоились. Какъ я рада, что ты вернулась домой, Мэри, — сказала она.

Гости вздумали заняться музыкой и нѣкоторыя изъ дамъ начали приставать къ Эмми съ просьбами, чтобы та что-нибудь имъ сыграла. Бѣдная молодая дѣвушка съ горькимъ чувствомъ вспомнила, какъ бывало весело было слушать импровизаціи Гэя, и ей тяжело было сѣсть за фортепіано, но, движимая чувствомъ скромности, она хотѣла уже повинноваться настойчивому требованію гостей. Къ счастью, мать замѣтила страдальческое выраженіе ея лица и поспѣшила ей на выручку, отославъ ее къ больному брату на верхъ. Эмми взглянула на мать съ чувствомъ глубокой благодарности и поспѣшила уйдти, между тѣмъ какъ мистриссъ Эдмонстонъ предложила гостямъ замѣнить Эмми Шарлоттою, говоря, что той сильно хочется похвастать своимъ талантомъ.

— Она, вѣроятно, съумѣетъ вамъ угодить, — замѣтила мать съ улыбкой:- а мой больной давно уже ждетъ свою сидѣлку Эмми; отпустите ее.

Чарльзъ уже спалъ, когда любимая сестра его вошла въ спальню. Накинувъ шаль на плечи, Эмми тихо опустилась въ мягкое кресло и задумалась. Въ комнатѣ, освѣщенной матовой лампой, царствовала мертвая тишина. Снизу долетали иногда отрывки какой-то пьесы, разыгрываемой Шарлоттой, слышались смѣхъ и говоръ. Но Эмми наслаждалась своимъ уединеніемъ. Все милое прошлое пронеслось передъ ея глазами въ эту минуту: ей вспомнилось, какіе веселые, оживленные вечера бывали у нихъ въ Гольуэлѣ, когда Гэй и Чарльзъ принимали въ нихъ участіе. Одинъ болѣнъ, другой далеко — подумала она, и слезы подступили у ней къ горлу.

— Однако, что же это я дѣлаю! сказала она сама себѣ:- вѣдь я дала слово не горевать объ немъ въ этотъ святой вечеръ, когда на всей землѣ миръ. Нечего плакать, сегодня сочельникъ, сегодня и ангелы на небесахъ радуются и поютъ славу Божію. Ахъ! какъ Гэй пѣлъ у насъ въ прошломъ году, забыть не могу! Гости уѣхали, всѣ почти разошлись, и онъ запѣлъ….

Чтобы развлечь себя отъ пробудившихся воспоминаній, Эмми взяла какую-то книгу со стихотвореніями и, раскрывъ ее, принялась было читать, но какъ на зло вмѣсто строкъ мелькали въ ея глазахъ слова пѣсни, пѣтой Гэемъ, а воображеніе переносило ее въ замокъ Рэдклифъ, окруженный скалами и моремъ; ей чудился голосъ Гэя, ей слышались слова:

   «Въ минуты скорби и страданья,   Пусть будетъ Богъ твоимъ щитомъ.   Путемъ любви и упованья   Ты тяжкій крестъ, смѣнишь вѣнцомъ!»

— Эмми, это ты? спросилъ вдругъ Чарльзъ, проснувшись. — Зачѣмъ ты здѣсь сидишь? Развѣ ты не нужна внизу?

— Мама прислала меня сюда, Чарльзъ, — отвѣчала Эмми.

— И хорошо сдѣлала, я тебѣ пріятную новость приготовилъ. Мистеръ Россъ приходилъ сюда на верхъ и принесъ мнѣ письмо, полученное имъ отъ Гэя. Знаешь ли что, сестра, вѣдь онъ убѣжденъ, что Гэй оправдаетъ себя въ глазахъ папа. Онъ положительно меня увѣрялъ, что дѣло этимъ непремѣнно кончится.

Эмми молча поцѣловала брата въ лобъ.

Чэрльзъ передалъ ей подробно все содержаніе письма, и съ этого вечера для Эмми блеснуло снова счастіе. Недѣлю спустя, въ конвертѣ, адресованномъ на имя Чарльза, оказалось письмо отъ Гэя.

— Сестра, на-ка, прочитай, — съ улыбкой замѣтилъ больной, подавая Эмми конвертъ.

Но та остановила его руку и убѣжала къ матери посовѣтоваться, слѣдуетъ ли ей читать запрещенное письмо или нѣтъ. Мистриссъ Эдмонстонъ видѣла волненіе, не рѣшилась отказать ей въ такомъ невинномъ удовольствіи, и Эмми прибѣжала назадъ къ брату, вся дрожащая отъ радости; она развернула тонкіе листы почтовой бумаги и съ жадностью начала читать письмо, писанное знакомымъ, дорогимъ почеркомъ. Гэй нигдѣ не упоминалъ объ Эмми, но его письма дышали чувствомъ и свѣжестью мыслей. Moлодая дѣвушка перечитывала нѣсколько разъ сряду каждую фразу; съ этой минуты она видимо ожила. Въ январѣ мѣсяцѣ здоровье Чарльза очень поправилось; начиная съ октября, онъ не сходилъ съ постели, а тутъ, по-старому, облекся въ китайскій свой халатъ, попросилъ, чтобы его перенесли на диванъ и перекатили въ уборную. Сидѣть еще онъ не былъ въ состояніи, но его такъ радовала перемѣна мѣста, что онъ смѣясь увѣрялъ своихъ, что онъ пустился въ свѣтъ.

Такимъ образомъ, въ Гольуэлѣ мирно протекали дни за днями, между тѣмъ какъ въ Рэдклифѣ всѣ жители находились еще подъ сильнымъ впечатлѣніемъ кораблекрушенія. Два дня спустя послѣ бури, экипажъ приготовился къ отбытію въ ближайшій приморскій портъ, и Гэй, по этому случаю, устроилъ у себя въ домѣ прощальный ужинъ. Семья Ашфордовъ была приглашена помогать хозяину угощать дорогихъ гостей. Эдуардъ и Робертъ, въ восторгѣ отъ такой чести, принялись убирать зеленью огромную залу въ нижнемъ этажѣ замка, гдѣ Гэй устроилъ столовую. Къ ужину пригласили всѣхъ рыбаковъ, участвовавшихъ въ дѣлѣ спасенія экипажа. Мистеръ Ашфордъ съ женою и съ своей маленькой дочерью Граціей получили особое приглашеніе на чашку кофе въ библіотекѣ Гэя. Самъ же Гэй устроилъ гостямъ удобный уголокъ въ этой комнатѣ, собравъ всѣ книги въ одну кучу и сваливъ ихъ подальше на маленькій диванъ. Каминъ онъ убралъ остролистникомъ, велѣлъ затопить въ немъ яркій огонь, а на большой столъ передъ диваномъ положилъ книги съ картинками и каррикатурами для развлеченія Граціи. Оглядѣвшись кругомъ, Гэй съ улыбкой сознался, что его комната никогда не была такъ уютна, какъ въ этотъ вечеръ.

Ашфорды пріѣхали первые, молодой хозяинъ выбѣжалъ имъ на встрѣчу съ сіяющимъ отъ удовольствія лицомъ, но на жену викарія обстановка не произвела ожидаемаго впечатлѣнія.

— Сейчасъ видно, что нѣтъ въ домѣ хозяйки, — шепнула она мужу, когда Гэй на минуту вышелъ.

Ужинъ былъ сервированъ блестящимъ образомъ. Ловкій Арно, во главѣ стола, исполнялъ должность метръ-д'отеля; онъ рѣзко отличался своей изящной наружностью отъ неуклюжихъ моряковъ съ ихъ грубыми манерами и громкимъ голосомъ. Среди ужина Гэй пришелъ съ мистриссъ Ашфордъ полюбоваться на оживленную картину пирующихъ. Старикъ Робинзонъ, при входѣ хозяина дома, предложилъ тостъ за его здоровье и выразилъ надежду, что Гэй не замедлитъ поселиться въ Рэдклифѣ для блага его жителей. Іона Ледбэри, провозгласилъ другой тостъ: за здоровье будущей лэди Морвиль. При этихъ словахъ, Гэй поблѣднѣлъ и немедленно отвернулся. Гости не замѣтили его волненія, но отъ жеыскаго глаза мистриссъ Ашфордъ не ускользнуло выраженіе лица молодаго баронета и, вернувшись домой, она передала мужу выведенное ею заключеніе, что, вѣроятно, несчастная любовь была причиной переселенія Гэя въ Рэдклифъ. Гэй возбудилъ къ себѣ съ этого вечера глубокую нѣжность и состраданіе въ сердцахъ обоихъ супруговъ; они старались наперерывъ сдѣлать ему жизнь въ Рэдклифѣ болѣе или менѣе отрадною. Наконецъ, капитанъ и всѣ моряки уѣхали, больному мальчику стало легче, и старуха Лэдбери рѣшилась усыновить его на всю жизнь; взволнованные жители Рэдклифа понемногу успокоились, о подвигѣ Гэя переставали даже говорить, какъ вдругъ, однажды утромъ, Мэркгамъ, съ чувствомъ особенной гордости и самодовольствія, прочиталъ въ мѣстной газетѣ подробное описаніе геройскаго подвига молодаго сэра Морвиля. Гэя на ту пору не было дома; онъ уѣхалъ въ Кулебъ-пріоръ, дня на три. Вернувшись домой, онъ нашелъ у себя на столѣ визитную карточку лорда Торндаль. Арно доложилъ ему, что милордъ очень подробно разспрашивалъ, долго ли сэръ Гэй пробудетъ въ Рэдклифѣ, и просилъ показать имъ ту скалу, около которой разбился корабль. Мэркгамъ придавалъ этому визиту большое значеніе, онъ не преминулъ напомнить Гэю о вліяніи его на мурортскую общину, представителями которой постоянно были владѣльцы Рэдклифа.