Новая Зона. Тропа Мертвых - Игорь Недозор

– Что вам сказать, Александр Кириллович, – осторожно повел речь Рузин. – Я сам порой не понимаю, чем руководствуется наш сталкер, принимая то или иное решение…

– Вот-вот! – обрадованно воскликнул глава временной администрации. – И я о том же…

– Но, – продолжил Виктор, – может, нам, гражданским людям, недоступны какие-то тонкости? Вдруг военным виднее, как поступать в подобной обстановке? Их ведь этому учили. И практика у Дракона тоже кое-какая имеется…

– Да все я прекрасно понимаю! – досадливо отмахнулся Борзенков. – Зона есть Зона. Но здесь же несколько иное. Ведь кругом свои, русские люди. Нельзя же с ними обращаться так, как с мутантами! И вообще с чего вы взяли, что Дракон военный?

Рузин замер. А и в самом деле? Для военного он, пожалуй, слишком образован.

Не важно.

Было видно, что председатель находится на грани нервного срыва, что говорит о давно наболевшем.

– Успокойтесь, успокойтесь, Александр Кириллович, – дружески похлопал его по плечу Виктор. – Поговорим об этом не здесь и не сейчас. Все-таки святое место. Вон, встречают нас уже.

Впереди и впрямь показалась группа людей, одетых в темное. Среди них выделялась мощная фигура владыки Иоасафа, пригласившего главу администрации и его советника посетить Спасскую обитель, так сказать, с инспекцией. Архимандрит хотел показать, как его братия обживается в новой ситуации.

– Благословите, владыко, – склонился в поклоне истово верующий Борзенков.

Отец Иоасаф перекрестил председателя и протянул руку для лобызания. С журналистом же просто раскланялся. Не осуждая атеиста за несоблюдение правил, а по-дружески, от души.

Пару раз перемолвившись на тему веры и безверия, они как бы заключили между собой безмолвный уговор не мешать богословские вопросы в деловые отношения. После чего легкое напряжение, установившееся было с самого начала их знакомства, исчезло. Виктор уважал во владыке вековую мудрость и духовность русского народа, архимандриту же нравились цепкость и расторопность столичного гостя, его искреннее желание помочь верейцам в свалившейся на них беде.

– О чем спор вели? – прищурился на представителей местной власти преподобный.

Борзенков нахохлился. Врать святому отцу не хотелось, правду говорить – тоже. Журналист пожал плечами.

– Мирские заботы, отче.

– Ну да, ну да, – покивал отец Иоасаф, хитро ухмыляясь в усы. – Да Бог с ними, оставьте их за порогом нашей смиренной обители. – И широким жестом указал на деревянные врата, обитые медной бляхой. – Милости прошу, гости дорогие, милости прошу.

Рузину пару раз приходилось бывать в монастыре. И всякий раз он дивился тому, насколько деятельны его обитатели, которым, казалось бы, нет никакого дела до того, что творится за высокими стенами этой цитадели православия. Ведь в принципе, что им до катастрофы? Они как молились Богу, так и продолжают. Ничего не изменилось в их жизни, расписанной буквально по часам церковным уставом. Зона вокруг? Ну, Зона – сие от Бога, чего ж роптать. Исчезла связь с Большой землей? Так монахи всегда бежали от мира, селясь в пустынных местах. Руки и ноги есть, а остальное Господь пошлет по бесконечной милости Своей. А за духовным и о мирском не забывали. Ежедневно выделял владыка Иоасаф десяток-полтора монахов для участия в различных общественных работах. Трудились рясофорные и на стройках, и на огородах, да и патрульную службу несли наравне с прочими жителями Вереи. Среди монахов имелись инженеры и строители, выкладывавшиеся со всей отдачей, как и молились. Была и иная помощь.

Больше всего помогали в заготовках провизии. Привыкшие вставать рано, выходили они с утречка пораньше на берега Новомосковского моря и промышляли там всем, чем богаты его неласковые воды. То ли и впрямь Всевышний к ним благоволил, однако мало кто с монахами мог сравниться в сборе моллюсков, заготовке съедобных водорослей и рыбной ловле.

Моллюски им попадались один в один – крупные, мясистые, словно в инкубаторе выращенные (а может, и впрямь в рассаднике, кто знает). Водоросли тоже загляденье – ровненькие густые стебли, а не чахлые ростки. Со своими парусными яликами братья привозили рыбы порой больше, чем заготовители Акбара. Гасан Мамедович не без зависти ворчал, что чернорясым, не иначе, сам шайтан помогает.

Вот и сейчас отец Иоасаф потчевал гостей дарами моря. Надо сказать, приготовленными на славу, не хуже, чем в каком-нибудь специальном столичном ресторане их времен.

Одни фаршированные моллюски чего стоили. Рузину не раз доводилось пробовать это блюдо. Лучшими, как он считал до этого момента, были фаршированные мидии, пару раз отведанные им у Галатского моста в Стамбуле. Однако теперь он понял, что значит настоящее кулинарное искусство.

Не уступали ракушкам и салаты из водорослей. Виктор никогда бы не подумал, что из стеблей какой-нибудь там ламинарии можно приготовить столько разнообразной снеди.

Само собой, была и рыба: жареная, вареная, заливная. И конечно же, уха по-монастырски – знаменитое блюдо старой русской кухни.

– Извините, мяса нет, – развел руками владыка. – Пост, однако. Могу предложить клешни ракоскорпионов.

– Батюшка, а как же… пост? Ну и вообще христианам разве такое можно есть? – усомнился Борзенков.

– Ну, не путайте, сын мой. Мы ж не иудеи с их кошрутом и не магометане с халялем. – Батюшка не обиделся, напротив, усмехнулся неведению гостей по поводу православных обычаев. – Пост разрешается болящим и воюющим, а у нас тут обстановка максимально приближенная к боевой… – щегольнул светским термином владыка. – Опять же еще в Деяниях Апостолов сказано: «Что Бог очистил, того ты не почитай нечистым». Ну и еще говорится: «Не то грех, что в рот, а то, что изо рта». Тут бы рюмашку опрокинуть самое то, – подмигнул меж тем архимандрит. – Да водки нет, а вина дать не могу. Осталось немного только для церковных нужд, для таинства евхаристии, сиречь причастия. Ума не приложу, что делать будем, когда сии скудные запасы истончатся. На сталкеров только вся и надежда! Вдруг да найдут из этого тумана диавольского!

Он вздохнул.

– И с солью проблема. Не хватает на засолку рыбы и гадов морских.

– Я распоряжусь, чтобы Ложкина вам доставила, – пообещал председатель. – У нее несколько тонн осталось. А еще есть выходы каменной соли у Наумова. Но для начала нужно провести разведку вблизи тех краев. Опасно, неизвестно, что там подстерегает. Пошлем людей Дракона, я с ним поговорю.

– То-то и оно, – посетовал отец Иоасаф. – Дальше своего носа не видим. Оттого, может, те несчастные грешники и загинули, что не знали, как и что! Негоже так-то. Сидеть в раковине, будто мидия. Надобно разведать, что да как в окрестном мире делается. С другими поселками да лагерями сталкерскими установить бы не грех связь. А чем занимаемся? Вот три моих инока вызвались в туман сплавать, так что им сударыня Ложкина сказала…

Борзенков удрученно кивнул.

Мадам Василиса в ответ на инициативу трех братьев заявила, что коль блаженненьким не жалко ни голов, ни ряс, то ей будет жалко катера, который те наверняка угробят…

– Вам ли говорить, отче? – изумился меж тем Виктор. – Вы тут, можно сказать, средневековое натуральное хозяйство развели. Сто лет или даже больше без проблем продержаться сможете. Нам, мирским, у вас учиться надо.

– Так-то оно так, – согласился монах. – Но не забывайте, что я и моя братия не во времена святого Василия Великого или преподобного Сергия Радонежского родились. Мы дети своего века с его язвами и достижениями. Опять же для людей труждаться – сие угодно Отцу Небесному.

Рузин кивнул.

– Что ж, гости дорогие, – предложил архимандрит, – не хотите ли обозреть наше хозяйство, поразмять ноги-то?

– И то дело, – обрадовался ученый.

Они поднялись и подались вон из трапезной. Виктор не удержался и напоследок стащил еще одну столь пришедшуюся ему по вкусу фаршированную ракушку.

– Ну и повар у вас, отец Иоасаф, – похвалил. – Откуда переманили?

– А сам пришел. Из туристов. Попросил разрешения послушествовать. Сказывал, что в московском «Пекине» служил.

– О! – оценил Рузин. – И много к вам таких… послушников прибилось?

– Идут, – уклонился от прямого ответа владыка. – Я не препятствую. Каждый спасается как может.

– Неудивительно, – зло молвил Борзенков, вспомнив свой разговор с журналистом, – что кое-кто в администрации, на вас глядя, желает загнать народ в некое подобие монастыря или казармы…

Виктор укоризненно посмотрел на градоначальника. Стоит ли выносить сор из избы? Председатель умолк, но выражение его лица оставалось мрачным.

Оно немного смягчилось, когда троица пришла на монастырские огороды. Здесь трудились монахи и несколько послушников, среди которых Рузин к немалому своему удивлению узнал парочку спортсменов из регби-клуба «Медведи».

– А ты что тут делаешь? – поинтересовался он у одного из юношей, усердно пропалывающего картофельную грядку.