Дом отважных трусишек - Юрий Ермолаев

— Вот это мы Варе и вышьем, — обрадовалась Джаннат. — «Кто людям верит, тот счастье сеет». Это Варе подходит.

— Может, и подходит, — согласилась Галя-Цибуля, — только длинно очень, вышивать долго.

— Ничего, — замахали на неё руками девочки, — вышьем, не переломимся!

Глава тридцать вторая. Ответный сюрприз

До чего ж всё интересно получилось! Надя с девочками готовила сюрприз Варе, а Варя с подружками — Наде. И никто из них не проговорился. А мальчишки ещё думают, что девочки не способны хранить тайны. Да получше их могут, если надо. Целую неделю молчали, даже не намекнули ничем. И вот наступил день, когда всё, что они задумали, должно было произойти. Сразу же после завтрака к ним в палату вошла нянечка Нина и торопливо сообщила:

— Идут! Идут!

Девочки многозначительно переглянулись и посмотрели на Надю.

— Кто идёт? — спросила она.

— Ребята из школы, ваши одноклассники, — ответила ей нянечка.

В это время внизу на лестнице прозвучал горн. Девочки поспешили из палаты навстречу гостям.

Надя тоже вышла и остановилась в дверях. Ведь она ещё никого из них не знала.

Пионеры шли по коридору, направляясь в холл. Впереди шагал знаменосец. Он держал отрядное знамя, а за ним, на шаг отступя, шли с разных сторон горнист и барабанщик.

Из всех палат высыпали ребята, которые могли ходить. Лежачие попросили открыть двери палат.

Пионеров шло много, наверное, весь четвёртый класс. В холле они даже построились в два ряда. Как только строй подравнялся, вожатая сказала:

— Девочки из третьей палаты, встаньте в строй! К вам пришли пионеры четвёртого класса.

Джаннат, Варя и Галя-Цибуля торопливо встали во второй ряд, а Надя замешкалась: она же не пионерка.

Но вожатая взяла её за руку и задержала рядом с собой.

— Отряд, стройся! — приказала она и обратилась к горнисту: — Дай сигнал к открытию сбора!

Мальчик с горном звонко сыграл мелодию сигнала. После этого другой мальчик, который стоял в первом ряду крайним слева, сделал шаг вперед и отрапортовал вожатой:

— Пятый отряд сорок третьей городской школы прибыл в полном составе на торжественный сбор в подшефное детское отделение. Разрешите открыть сбор?

— Разрешаю, — сказала вожатая.

— Торжественный сбор, — продолжал председатель совета отряда, посвящённый принятию в пионеры ученицы нашего класса Нади Ермаковой, считаю открытым.

От его слов у Нади перехватило дыхание. Она так растерялась, что даже не заметила, как весь отряд повернул голову в её сторону.

— Ермакова, — обратился к ней мальчик, сдавший рапорт, — подойди к отрядному знамени.

Надя подошла к знамени, стараясь как можно тише стучать костылями.

— Сегодня, — сказала вожатая, — мы принимаем в пионеры Надю Ермакову. Кто из вас может рассказать нам о Наде, познакомить с ней наш отряд?

Вожатая посмотрела на девочек из Надиной палаты. Они молчали. У Нади дрогнуло сердце: «Может быть, Варя что-нибудь скажет?» И она умоляюще посмотрела на подружку. Варя поняла Надю и уже хотела попросить слово, как вожатая сказала:

— Тогда я скажу вам, ребята, о Наде.

Надя ужасно удивилась: «Что может сказать о ней вожатая? Ведь она и видит её впервые».

— Каждый из вас, конечно, знает хорошо, кого мы называем пионерами, обратилась к отряду вожатая, — людей, которые впервые что-либо открывают. Так вот, Надя Ермакова, не надев ещё красного галстука, уже стала пионеркой. Она согласилась на очень сложную и трудную операцию, которую главный доктор нашей больницы сделал впервые. Но дело не только в том, что Надя согласилась на эту операцию. Она очень хорошо помогла врачам и после. А это гораздо труднее, чем перенести операцию. Надя преодолела сильную боль и страх и так упорно тренировалась, что врачи сняли с её ног аппараты раньше предполагаемого срока. Это мне рассказала одна из её подруг. От неё я узнала и о том, что Надя ещё не пионерка.

«Варя! — пронеслось у Нади в голове. — Только ей я говорила, что болела, когда наш класс принимали в пионеры». Надя стала искать глазами Варю, чтобы хоть кивком головы поблагодарить её, но вожатая уже обернулась к Наде и сказала:

— Повторяй за мной: «Я, пионерка Советского Союза…»

Торжественное обещание Надя знала наизусть, но не решилась сказать об этом и повторила за вожатой все. После этого вожатая взяла у председателя совета отряда пионерский галстук и повязала его Наде.

— Носи его с честью, ты достойна быть пионеркой!

— Поз-драв-ля-ем! — прокричали по слогам пионеры.

И тут Надя испортила всю торжественность. От волнения она заплакала.

— Вот и дождик при солнце пошёл, — пошутила вожатая и объявила: Торжественный сбор, посвящённый приему в пионеры Нади Ермаковой, считаю закрытым.

Строй распался, ребята окружили Надю, но тут же расступились, так как увидели подходившего к ней главного доктора.

— А я и не знал, что у вас здесь такое большое событие, — улыбаясь, сказал Кирилл Андреевич. — Поздравляю тебя, Надя. — И он крепко и с удовольствием пожал девочке руку.

Глава тридцать третья. Последний снимок

Теперь, когда Надя наверстала упущенные две недели и у неё сняли аппараты даже раньше предполагаемого срока, она решила тренировать ноги для плавания каждый день три раза по пятнадцати минут. Утром, перед завтраком, в постели, после тихого часа, сидя на стуле, и вечером за час до сна, опять в постели. Галю-Цибулю ужасно злили эти тренировки. Она прямо в лице менялась, видя, как Надя старается. Начинала деланно смеяться, пыталась острить в её адрес. Вчера, например, она сказала: «На сухом месте каждый поплывёт. А в воде ты всё равно как топор будешь, вот увидишь». А сегодня минуты три молча смотрела на Надю, а потом заявила, точно опытный тренер: «Перетренируешься ты и займёшь первое место от… конца».

Но, видя, что на её остроты Надя только снисходительно улыбается, Цибуля постепенно утихомирилась.

Да и девочки всякий раз одёргивали её:

«Почему ты такая вредная?» — говорила ей Варя.

«А почему Ермакова такая везучая?» — кусая губы, спрашивала её Галя и отворачивалась к стене.

Надя продолжала тренироваться, а Олечка просила её:

«Когда ты станешь чемпионкой, обязательно пришли мне фотографию с подписью». И в который раз писала Наде свой адрес.

Особенно трудные тренировки придумала Надя днём на стуле. Ведь на постели ноги почти всё время лежат, а тут Надя нарочно держала их на весу. От напряжения у неё через несколько минут начинали прыгать в глазах какие-то разноцветные точки. Но она всё равно продолжала тренироваться. Как-то Надя до того дотренировалась, что чуть не ползком добралась от стула к своей кровати. Залезла с головой под одеяло и только начала засыпать, как старшая медсестра сказала ей:

— Ермакова, к трём часам пойдёшь на осмотр к главному доктору. Смотри не забудь!..

У главного Надю ждала сногсшибательная новость. Как услышала её Надя, ей и самой показалось, что она везучая. Но сначала всё было как обычно.

— Пройдись, пожалуйста, по кабинету на костылях, — попросил её Кирилл Андреевич.

Надя прошлась от дверей к столу и остановилась.

— Ещё! Ещё! Ходи, пока я не остановлю тебя.

Надя стала ходить по ковровой дорожке. Прошла раза четыре туда и обратно и слышит:

— Оставь один костыль и продолжай ходить.

Надя прислонила костыль к двери и стала ходить с одним.

Прошлась от дверей к столу и услышала:

— Оставь второй. Возьми те палки, что у двери, и пройдись с ними.

Надя сделала несколько шагов. С непривычки шаги сразу стали короче и тяжелее. Палки тянули руки в стороны и разъезжались, как на льду.

— Смелее, смелей! — приказал ей Кирилл Андреевич. — Не ставь палки так далеко от себя. Держи их ближе.

Надя поставила палки ближе, и шагать стало легче.

— Ну вот и прекрасно! — Главный доктор остался доволен. — Про костыли забудь, ходи с палками. А маме скажи, чтобы покупала билеты. Через неделю я тебя выпишу.

Надя подумала, что ослышалась, и вопросительно посмотрела на доктора.

— Да, да, — уже чуть сердито, чтоб Надя не разнюнилась, сказал Кирилл Андреевич. — Выпишу! Нечего тут место занимать, других лечить будем. А ты походишь ещё немного с палками и начнёшь постепенно отвыкать от них. Лечение твоё закончено. Месяцев через шесть приедешь показаться.

— Спасибо вам, — тихо сказала Надя и почувствовала, как её лицо быстро заливает лихорадочный румянец. Губы у Нади задрожали, но не от холода или страха, а от радостного волнения.

Кирилл Андреевич тоже был взволнован.

— А ну-ка пройдись совсем без палок, попробуй-ка! — неожиданно сказал он и встал сзади Нади, готовый в любую секунду поддержать ее.