Двоица - Максим Константинович Сонин

кошмар, потому что ее как будто молнией ударило. – Нина покачала головой. – Кто же знал, что все так далеко зайдет?

– Мне очень жаль, – сказала Мишка.

Несколько секунд они молчали.

– Расскажете о себе?

– Да что рассказывать? – спросила Нина, потягиваясь. – Я человек очень простой.

Разговаривать дальше не было особенного смысла, потому что Нина явно что-то скрывала, причем очень уверенно.

– Спасибо вам за разговор, – сказала Мишка.

– Вам спасибо. И удачи в дальнейшем. – Нина встала. – Напишите, если вам еще нужно будет со мной поговорить.

– Хорошо, – кивнула Мишка.

До следующей встречи оставалось больше получаса. Мишка передвинулась на середину скамейки, чтобы никто не сел рядом, и стала думать.

Для того чтобы считать дело закрытым, необходимо было еще раз встретиться с Осой и удостовериться, что все, что она наговорила Мишке при первой встрече, – заблуждения и бред. Хотя про многое и так уже было ясно. Оса же сказала, например, что Катя никогда не бывала у нее дома. Непонятно, зачем ей было про это врать, если все ее друзья говорят об обратном. Причем не только об обратном, но используя одни и те же слова. Нина не говорила про «заземление», но упомянула удар молнии, и Мишка стала подозревать, что все свидетели получили одну и ту же инструкцию. Только вот в случае, если никакого преступления не было, они бы вели себя точно так же – ведь показания свидетелей сходятся, если они все врут или если они все говорят правду. Хотя в последнем случае не было бы таких совпадений в словах.

Если убийства не было, то выходило так. Девушка Катя падает под поезд. Об этом узнаёт ее друг Арт, который сообщает страшную новость Осе. Вернувшись домой, Оса выкладывает в инстаграм фотографию Кати, возможно, чтобы почтить ее память или пытаясь оживить подругу. Потом она закидывается таблетками, Двоицей, про которую еще предстоит разузнать побольше, и забывает о фотографии. Проснувшись и увидев фотографию, она пугается и предполагает, что ее кто-то разыгрывает. Пишет Арту. Арт предлагает позвать Мишку. Оса соглашается и пишет Мишке. После встречи у Осы вдруг наступает просветление, и она срочно пишет всем своим друзьям, чтобы извиниться и объяснить, что у нее поехала крыша. Вот только она не пишет Мишке – почему? «Да потому, – ответила сама себе Мишка, – что тогда она будет выглядеть еще подозрительнее. Ведь если Оса считает, что никакого преступления не было, уж лучше она даст мне встретиться со свидетелями и разобраться во всем самой. Кроме пренебрежения к моему времени и силам, обвинить ее не в чем».

Мишка открыла «Лабиринт» и набрала сообщение Никите: «Двоица???»

Обычно ее основным экспертом по наркотикам выступал Арт, но в данном случае общения с ним лучше было избежать.

Кроме того, Мишка решила наконец написать Осе: «Софья, ваши друзья говорят, что произошло какое-то недоразумение и никакого преступления совершено не было. Я бы хотела получить от вас подтверждение. Еще мне сказали, что фотография Кати относится к прошлогодней фотосессии. Не могли бы вы прислать еще какие-нибудь кадры, снятые тогда же? Заранее спасибо».

Софья ответила почти сразу: «Да, простите, что втянула вас в эту дурацкую историю. Фотографии сейчас поищу».

Мишка оставила попытки собраться с мыслями и расслабилась, прикрыла глаза. Скоро кончится лето и придется идти в школу, думать про экзамены и поступление в университет. Нужно было решить: браться ли за еще одно дело до конца августа или уже завязать на лето.

– Миша? – спросил незнакомый голос. Мишка открыла глаза, ожидая увидеть человека, говорящего по телефону, но вместо этого встретилась взглядом с молодым парнем, который внимательно ее рассматривал, стоя на самом краю тротуара. Мишка встряхнула головой, посмотрела на телефон и поняла, что провела на скамейке почти полчаса.

– Здравствуйте, – сказал парень. – Мы с вами списывались вчера.

Его лицо Мишке захотелось обозвать «благостным». Светлые глаза, нос пуговкой, широкий рот с полными губами и счастливые ямочки на щеках. Его светлые волосы были совсем коротко острижены и в полуденном солнце напоминали нимб. На парне были черная тонкая куртка и белая футболка с широким вырезом, в котором виднелся серебряный крестик. Футболка была заправлена в брюки, которые показались Мишке знакомыми. Она поняла, что перед ней стоит тот самый Вершик, про которого говорил Сенатор, но ее не оставляло ощущение, что она уже где-то его видела. Особенно выделялись его ботинки – бронзово-бежевые, с широкой подошвой, отсылающие к образам американских поэтов начала шестидесятых, – и худоба. Лицо у Вершика было широкое и светлое, но будто стянутое к ушам. Руки даже в рукавах казались соломинками.

– Здравствуйте, – сказала Мишка, поднимаясь со скамейки и протягивая Вершику руку для пожатия. Он взял ее ладонь обеими руками и крепко сжал, на мгновение закрыв глаза.

«Богомол», – подумала Мишка и тут же вспомнила, что во время встречи с Осой видела кого-то очень похожего возле эскалатора. Она осторожно высвободила руку, сделала шаг в сторону, чтобы посмотреть на шею Богомола. И увидела татуировку – неряшливо заштрихованный круг, чуть прикрытый краем куртки.

Богомол открыл глаза и посмотрел на Мишку.

– Можешь называть меня Вершик, – сказал он, странно протягивая звук «е». У Мишки в голове тут же возникли сцены из фильмов про белое офицерство.

– А меня, пожалуйста, Мишка, – сказала Мишка.

– Хорошо, Мишка, о чем мы будем говорить? – спросил Богомол.

– Давайте пройдемся. Только скажите, как вы меня нашли? Мне казалось, мы должны были встретиться возле метро.

– Мне Нина написала, где она тебя оставила, – сказал Богомол. – Прости, что решил потревожить твой сон, но уже подошло время нашей встречи.

– Не страшно, я даже не знаю, что на меня нашло, – сказала Мишка. – Расскажите про Катю.

– Хорошо. Только сразу предупреждаю, мне еще очень тяжело об этом говорить. Катя мне очень нравилась, да и всем нравилась. – Богомол вздохнул. – Я даже не поверил сначала, когда Соня мне рассказала про поезд.

– Опишите Катю, пожалуйста, – попросила Мишка.

– Умная, добрая, красивая – в ней все было, – сказал Богомол. Мишка уже приноровилась к его речи, будто не совсем русской, но при этом совершенно естественной.

– Мне сказали, что у вас расходились взгляды на религию, – сказала Мишка.

– И что? Расходились. Но с Катей всегда можно было поговорить. Она спорила очень уважительно, никогда не переходила на личности, – сказал Богомол. – К тому же в том, что она говорила, есть правда. Ей достались плохие люди, прикрывавшиеся Богом. Так бывает, и мне не кажется, что это верно – говорить, что настоящие христиане не в ответе за тех, кто лишь пользуется христианством, чтобы скрывать или обосновывать свои преступления. Так же как