Т. 1. Лирика Эдгара По в переводах русских поэтов - Эдгар По

УЛЯЛЮМ[84]

Небеса были грустны и серы,Прелых листьев шуршал хоровод,Вялых листьев шуршал хоровод, —Был октябрь одинокий без меры,Был незабываемый год.Шел вдоль озера я, вдоль Оберы,В полной сумрака области Нодд,Возле озера, возле Оберы,В полных призраков зарослях Нодд.

Я брел по огромной аллееКипарисов — с моею душой,Кипарисов — с Психеей, душой.Было сердце мое горячее,Чем серы поток огневой,Чем лавы поток огневой,Бегущей с горы ЭореиПод ветра полярного вой,Свергающийся с Эореи,Под бури арктической вой.

Разговор наш был грустный и серый,Вялых мыслей шуршал хоровод,Тусклых мыслей шуршал хоровод,Мы забыли унылый без мерыОктябрь и мучительный год(Всех годов истребительней год!),Не заметили даже Оберы(Хоть знаком был мне шум ее вод),Даже озера, даже ОберыНе заметили в зарослях Нодд.

Еще плотен был мрак уходящий,Но зари уже близился срок,Да, зари уже близился срок,Как вдруг появился над чащейТуманного света поток,Из которого вылез блестящийДвойной удивительный рог,Двуалмазный и ярко блестящийАстарты изогнутый рог.

Я сказал: «Горячей, чем Диана,Она движется там, вдалеке,Сквозь пространства тоски, вдалеке,Она видит, как блещет слеза наОбреченной могиле щеке.Льва созвездье пройдя, из туманаК нам глядит с нежным светом в зрачке,Из-за логова Льва, из тумана,Манит ласкою в ясном зрачке».

Перст подняв, отвечала Психея:«Нет, не верю я этим рогам,Не доверюсь я бледным рогам,Торопись! Улетим поскорееОт беды, угрожающей нам!»Затряслась; ее крылья за неюВолочились по пыльным камням,Зарыдала; а перья за неюВолочились по грязным камням,Так печально ползли по камням!Я ответил: «Нас манит сиянье,Все твои опасения — бред!Все твои колебания — бред!Надежду и ОчарованьеПророчит нам радостный свет!Посмотри на сияющий свет!Крепче веруй ты в это сверканье,И оно нас избавит от бед!Положись ты на это сверканье!Нас избавит от горя и бедВ темном небе сияющий свет».

Целовал я ее, утешая,Разогнал темноту ее дум,Победил темноту ее дум.Так дошли мы до самого края,Видим: склеп, молчалив и угрюм,Вход в него молчалив и угрюм.«Что за надпись, сестра дорогая,Здесь, на склепе?» — спросил я, угрюм.Та в ответ: «Улялюм… Улялюм…Вот могила твоей Улялюм!»

Стал я сразу печальный и серый,Словно листьев сухой хоровод,Словно прелой листвы хоровод.Я вскричал: «Одинокий без мерыБыл октябрь в тот мучительный год!Видел я этот склеп… этот свод…Ношу снес я под каменный свод!Что за демон как раз через годВновь под тот же привел меня свод?Да, припомнил я волны Оберы,Вспомнил область туманную Нодд!Да, припомнил я область Оберы,Вспомнил призраков в зарослях Нодд».

УЛЯЛЮМ[85]

Было небо сурово и серо,Листья были так хрупки и сиры,Листья были так вялы и сиры…Был октябрь. Было горе без меры.Было так одиноко и сыроВозле озера духов Обера,В странах странных фантазий Уира,Там, в туманной долине Обера,В заколдованных чащах Уира.

Вдоль рядов кипарисов-титановБрел вдвоем я с душою моей,Брел с Психеей, душою моей.Что-то в сердце моем непрестанноКлокотало сильней и грозней,Бушевало сильней и грозней,Словно серный поток из вулкана,Там, где правит холодный Борей,Словно лава в утробе вулкана,Там, где полюсом правит Борей.

Наша речь была ровной и серой:Мысли были так хрупки и сиры,Листья памяти — вялы и сиры;В Ночь Ночей, когда горю нет меры,Не узнали мы странного мира…(Хоть однажды из вашего мираМы спускались в долину Обера…Был октябрь… Было мрачно и сыро…)Но забыли мы духов ОбераИ вампиров, и чащи Уира…

Звездный круг в предрассветной тревоге…Ночь осенняя шла на ущерб,Ночь туманная шла на ущерб.И в конце нашей узкой дорогиПодымался мерцающий серп,Разливая сиянье, двурогий,Странным светом сверкающий серп,Серп далекой Астарты, двурогийИ алмазно блистающий серп.

И сказал я: «Так льдиста Диана —Лик Астарты теплей и добрей,В царстве вздохов она всех добрей,Видя, как эту грудь непрестанноГложут червь и огонь всех огней.Сквозь созвездие Льва из туманаНам открыла тропинку лучей,Путь к забвенью — тропинку лучей,Мимо злобного Льва из туманаВышла с тихим свеченьем очей,Через логово Льва из туманаК нам с любовью в свеченье очей!»

Но ответила тихо Психея:«Я не верю сиянью вдали,Этой бледности блеска вдали,О, спеши же! Не верю звезде я,Улететь, улететь повели!»Говорила, от страха бледнеяИ крыла опустив, и в пылиВолочились они по аллее,Так, что перья купались в пыли,Волочились печально в пыли…

Я ответил: «Оставим сомненья!Нам навстречу блистают лучи!Окунись в голубые лучи!И поверь, что надежд возвращеньеЭтот свет предвещает в ночи,Посмотри — он мерцает в ночи!О, доверься, доверься свеченью,Пусть укажут дорогу лучи,О, поверь в голубое свеченье:Верный путь нам укажут лучи,Что сквозь мрак нам мерцают в ночи!»

Поцелуй успокоил Психею,И сомненья покинули ум,Мрачным страхом подавленный ум,И пошли мы, и вдруг на аллееСклеп возник, несказанно угрюм.«О, сестра, этот склеп так угрюм!Вижу надпись на створках дверей я…Почему этот склеп так угрюм?»И сказала она: «УЛЯЛЮМ…Здесь уснула твоя Улялюм…»

Стало сердце сурово и серо,Словно листья, что хрупки и сиры,Словно листья, что вялы и сиры…«Помню! — вскрикнул я, — горю нет меры!Год назад к водам странного мираС горькой ношей из нашего мираШел туда я, где мрачно и сыро…Что за демоны странного мираПривели нас в долину Обера,Где вампиры и чаши Уира?Это — озеро духов Обера,Это черные чащи Уира!»

Мы воскликнули оба: «Ведь это —Милосердие демонов, ноНам теперь показало оно,Что к надежде тропинки нам нет, иНикогда нам узнать не даноТайн, которых нам знать не дано!Духи к нам донесли свет планеты,Что в инферно блуждает давно,Свет мерцающий, грешной планеты,Что в инферно блуждает давно!»

УЛЯЛЮМ[86]

Небеса были пепельно-пенны,Листья были осенние стылы,Листья были усталые стылы,И октябрь в этот год отреченныйНаступил бесконечно унылый.Было смутно; темны, вдохновенныСтали чащи, озера, могилы, —Путь в Уировой чаще священнойВел к Оберовым духам могилы.

Мрачно брел я в тени великанов —Кипарисов с душою моей,Мрачно брел я с Психеей моей.Были дни, когда Горе, нагрянув,Залило меня лавой своей.Ледовитою лавой своей.Были взрывы промерзших вулканов,Было пламя в глубинах морей —Нарастающий грохот вулканов,Пробужденье промерзших морей.

Пепел слов угасал постепенно,Мысли были осенние стылы,Наша намять усталая стыла.Мы забыли, что год — отреченный,Мы забыли, что месяц — унылый,(Что за ночь — Ночь Ночей! — наступила,Мы забыли, — темны, вдохновенныСтали чащи, озера, могилы),Мы забыли о чаще священной,Не заметили духов могилы.

И когда эта ночь понемногуПригасила огни в небесах,Огоньки и огни в небесах, —Озарил странным светом дорогуСерп о двух исполинских рогах.Серп навис в темном небе двурого, —Дивный призрак, развеявший страх, —Серп Астарты, сияя двурого,Прогоняя сомненья и страх.

И сказал я: «Светлей, чем Селена,Милосердней Астарта встает,В царстве вздохов Астарта цвететИ слезам, как Сезам сокровенный,Отворяет врата, — не сотретИх и червь. — О, Астарта, ведь не наНашу землю меня поведет —Сквозь созвездие Льва поведет,В те пределы, где пепельно-пенна,Лета — вечным забвеньем — течет,Сквозь созвездие Льва вдохновенно,Милосердно меня поведет!»

Но перстом погрозила Психея:«Вижу гибельный свет в небесах!Вижу гибель и свет в небесах!Свет все ближе. Беги же скорее!»Одолели сомненья и страх.Побледнела душа, и за неюКрылья скорбно поникли во прах,Ужаснулась, и крылья за неюБезнадежно упали во прах, —Тихо-тихо упали во прах.

Я ответил: «Тревога напрасна!В небесах — ослепительный свет!Окунемся в спасительный свет!Прорицанье Сивиллы пристрастно,И прекрасен Астарты рассвет!Полный новой Надежды рассвет!Он сверкает раздольно и властно,Он не призрак летучий, о нет!Он дарует раздольно и властноСвет Надежды. Не бойся! О нет,Это благословенный рассвет!»

Так сказал я, проникнуть не смеяВ невеселую даль ее думИ догадок, догадок и дум.Но тропа прервалась и, темнея,Склеп восстал. Я, мой разум, мой ум —Я (не веря), мой разум, мой ум —Все воскликнули разом: «Психея!Кто тут спит?!» — Я, мой разум, мой ум.«Улялюм, — подсказала Психея, —Улялюм! Ты забыл Улялюм!»

Сердце в пепел упало и пенуИ, как листья, устало застыло,Как осенние листья, застыло,Год назад год прошел отреченный!В октябре бесконечно унылоЯ стоял здесь у края могилы!Я кричал здесь у края могилы!Ночь Ночей над землей наступила —Ах! зачем — и забыв — не забыл я:Тою ночью темны, вдохновенныСтали чащи, озера, могилыИ звучали над чащей священнойЗавывания духов могилы!

Мы, стеная, — она, я — вскричали:«Ах, возможно ль, что духи могил —Милосердные духи могил —Отвлеченьем от нашей печалиИ несчастья, что склеп затаил, —Страшной тайны, что склеп затаил, —К нам на небо Астарту призвалиИз созвездия адских светил —Из греховной, губительной дали,С небосвода подземных светил?»

ЗАГАДКА[87]