Чары тьмы - Катарина Керр

— Я люблю тебя, папа.

На мгновение Даннин был слишком удивлен для того, чтобы ответить, потому что сам вырос в ненависти к собственному отцу.

— Правда? — переспросил он наконец. — Ну, спасибо.

Когда они гуляли по двору и Кобрин болтал о каждой лошади, которую видел, Даннин заметил Гвенивер, разговаривающую у главных ворот с лордами. Все еще держа мальчика на плечах, Даннин направился к ним. Кобрин показал на Гвенивер пальцем.

— Папа, это женщина!

Когда все засмеялись, мальчик смутился и спрятал лицо на плече у Даннина. Гвенивер подошла, чтобы получше взглянуть на ребенка.

— Какой красивый мальчишка! — воскликнула она. — Он твой, не так ли?

— Да. Когда-то я был женат.

— Это сюрприз. Я думала, что ты относишься к тому типу мужчин, которые никогда не женятся.

— Ты совсем неправильно меня оценила.

Гвенивер напряглась, как испуганная олениха. Молчание вдруг затянулось. Почему все, что говорит Даннин, выходит таким неловким? Положение спас Кобрин, который решил поговорить с дамой.

— Знаешь что? Король — мой дядя.

— Да, это так, — Гвенивер с некоторым облегчением обратила внимание на ребенка. — Он тебе нравится?

— Да. Он великолепный.

— Он даже более великолепен, чем в состоянии оценить мой отпрыск, — добавил Даннин. — Наш сеньор официально включил моего парня в линию наследования, сразу после своих собственных сыновей. Нечасто отпрыск бастарда становится принцем.

— Да, это на самом деле редкость. Ну, юный Кобрин, ты совершенно прав. Король на самом деле великолепен.

Во время вечерней трапезы Даннин обнаружил, что наблюдает за Гвенивер, и мысли его были бесчестными. Верно говорили в старину: мужчине, который полюбил посвященную Луне девушку, лучше держаться от предмета своих безнадежных желаний на расстоянии множества миль. Ее золотистые волосы светились в свете свечей, когда она сжимала тонкими пальцами серебряный кубок. Ее пальцы были такими нежными и красивыми, что Даннину было трудно поверить в ее способность размахивать мечом. Судя по тому, что ему говорил Рикин, Гвенивер убивала только потому, что ей сопутствовала удача. А удача имеет склонность покидать человека во время сражения.

Закончив трапезу, Даннин встал и отправился к столу Гвенивер. Он сел на корточки перед ней, вынуждая ее склониться к нему, чтобы их разговор никто не слышал.

— Я собирался тебя кое о чем спросить, — сказал он. — У тебя есть кольчуга?

— Нет. Знаешь ли, я никогда ее не носила.

— Что? О, боги, значит, ты не представляешь, насколько она тяжелая?

— Несомненно, я к ней привыкну. Моя Богиня будет защищать меня так долго, как долго пожелает видеть меня живой. А затем, когда ей будет угодно, чтобы я умерла, Она позволит мне погибнуть. Когда придет это время, ничто не убережет меня, даже если я надену лучшую кольчугу в королевстве.

— Несомненно, это правда, потому что когда к человеку приходит его вирд, то он приходит, но хорошая кольчуга помогает отклонить обычное невезение.

Когда Гвенивер улыбнулась, их глаза встретились, и в этот момент Даннин почувствовал, что они поняли друг друга и все зашло опасно глубоко. Он быстро встал.

— Но этим летом ты не умрешь, если я могу как-то помочь. Несомненно, у тебя будет болеть сердце от того, что придется подчиняться приказам бастарда, но после того, как мы вернемся с твоей сестрой, я начну тебя тренировать, как тринадцатилетнего парня, который только что вступил в боевой отряд. После моих тренировок многие из них доживают до взрослых лет, не так ли? Делай то, что я скажу, и ты проживешь долго.

В глазах Гвенивер загорелась ярость. Она начала подниматься, но Даннин быстро отскочил в сторону.

— Спокойной ночи, госпожа, и пусть твои сны будут священными.

Он быстро ушел, успев до того, как она смогла бы бросить ему вызов на поединок. Даннин видел, как это желание появлялось в ее глазах.

Невин не мог бы в точности сказать, когда именно король стал подозревать, что его потрепанный старый слуга обладает двеомером. Впервые появившись в дане Кермор примерно шесть лет назад, Невин предложил свои услуги травника, который умеет выращивать целебные растения и готовить лекарства. Помощник камерария принял его и разместил в хижине для слуг. Другая прислуга жила в подобных же домах. Первый год Невин видел Глина только на расстоянии, обычно во время церемоний и парадов. Анонимность прекрасно отвечала целям Невина; он находился при дворе только для того, чтобы следить за происходящим, но не вмешиваться в политику. По крайней мере, так смотрел на вещи он сам. Старый мастер двеомера выбрал двор Глина только потому, что терпеть не мог Слумара из Кантрейя, который был хитрым, вероломным, коварным и подозрительным.

Тем не менее — поскольку Глин был щедр и милостив к тем, кто служил ему, — на второй год король кое-что разузнал о человеке, предлагавшем его дану лекарства, крайне необходимые во время войны. Глин пригласил Невина в большой зал для официальной аудиенции. Конечно, аудиенция была очень короткой, и его принимали вместе с несколькими другими слугами, но, вероятно, старик сказал что-то, что привлекло внимание короля, поскольку вскоре после этого Глин посетил сад за конюшнями, где Невин выращивал травы, и снова говорил с ним. Постепенно эти беседы стали чем-то вроде привычки. Когда бы у короля ни возникало соответствующее настроение или свободная минута, он приходил в сад и задавал различные вопросы о той или иной траве, о смене сезонов, о свойствах растений и способах их выращивания. Создавалось впечатление, что подобные разговоры оказывают на него целительное воздействие. Слишком уж уставал король от бесконечных интриг и тяжелых обстоятельств.

На третий год Невину предоставили в полное распоряжение хорошую комнату в одном из боковых брохов, не дав никаких объяснений. Сказали только, что он-де заслуживает небольшого уединения. Вскоре после этого появилось место за одним из столов в большом зале, за которым сидели приближенные слуги. Посещения короля стали длиннее, в особенности зимой, когда у него было больше свободного времени. Иногда сеньор прямо спрашивал у слуги совета относительно каких-либо дел при дворе. Хотя Невин всегда давал ответы осторожно, казалось, король был доволен. Временами Глин делал легкие намеки на то, что считает Невина чем-то гораздо большим, нежели неопрятным стариком, которым он представляется.

Теперь очевидно король решил, что пришло время говорить открыто. В то утро, когда люди клана Оленя вывели свою армию, чтобы отправиться против клана Вепря, Невин высаживал на одной гряде окопник аптечный. Внезапно появился паж с известием о том, что король желает видеть его в совещательной комнате. Невин быстро вымыл руки в кожаном ведре и последовал за парнем в брох.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});