Другой - Томас Трайон

Нильс слышал ее грудной довольный смех, когда шел прочь от них.

Он нашел Холланда возле выставки уродов, где под выцветшей безвкусной афишей, обещавшей невообразимо распутное зрелище, которое покажут внутри, — Сексуальное — Шокирующее — Соблазнительное, — толстяк с пухлым бабьим лицом, с сигаретой в уголке рта, ухмылялся, произнося свою речь:

— Леди и жентельмены, заходите к нам! Увидите замечательную свинку Бобо — Чудо-Свинку, пять ног, не четыре, а пять, и пятая нога именно там, где надо. Увидите младенца с огромной головой, не поверите собственным глазам, ошибка природы, редчайший ужаснейший гидроцефал, настоящее чудовище! Полюбуетесь на мистера и миссис Кац, арканзасский малый народец, такие же любовники, как мы с вами. Чудо — это Зулейка, мальтийский армафрадит, может ублажить любого, хоть леди, хоть жентельмена, настоящий армафрадит, полуженщина, полумужчина, покажет вам работенку, настоящий секс. — Перекинув сигару из одного угла рта в другой, он стукнул палкой по прилавку и сказал: — Забудь об этом, мой милый малыш, ты недостаточно взрослый для такого зрелища. Вы, бойскауты, должны держать ум в ежовых рукавицах, и ничего в этом роде вам не надо. — После выразительной пантомимы он снова начал свою речь: — Заходите, леди и жентельмены...

* * *

Холланд посмотрел свирепо и высунул язык, как только зазывала отвернулся. Усмехнувшись, Нильс последовал за ним в проход между палатками. Там, в темноте, — блеск хромированной стали карманного ножа — дыра в парусиновой стене. И на всех четырех — внутрь. Внутри воздух был спертый, дым, на вытоптанном дерне комки выплюнутой жвачки.

В нескольких футах прямо перед ним была задняя часть помоста, занавеска на стальных кольцах образовывала трехстороннюю выгородку, с одной стороны открытую зрителям. Из-за выгородки доносился звук детского голоса. Затаив дыхание, Нильс осторожно двинулся на голос.

— Желудок не в порядке, Стэнли? — В голосе звучала забота.

— Угу, — недовольный ответ.

— Не надо питаться в столовой, видит Бог. Я говорила тебе, Стэнли, все, что тебе нужно, — это хорошая клизма!

Заглядывая через плечо Холланда внутрь выгородки, Нильс увидел парочку чопорного вида лилипутов, мистера и миссис Кац, арканзасский малый народец. Они сидели в кукольных креслицах перед кукольной чайной посудой на кукольном столике. Будто не замечая зрителей, они наслаждались семейным уютом: он потихоньку скучал, глядя перед собой и зевая, она осторожно наносила томатного цвета лак на свои детские ноготки. Помолчав, она снова заговорила:

— Теплая вода и мыльные хлопья, вот что тебе действительно поможет, — утверждала миссис Кац голосом окарины.

— Заряжай, Тенесси, — сказал мистер Кац.

И мистер Кац занял «исходную позицию», задом кверху, поглядывая на угрожающе нависший черный шланг, в то время как миссис Кац в одной руке держала красную грелку, а другой размешивала мыльные хлопья.

Следующей была Бобо, пятиногая свинка, аномалия, которая вызвала большой интерес у Холланда, он просто впился в нее глазами, будто надеясь раскрыть секрет этого ловкого фокуса.

В конце палатки толпа остановилась, глядя на покосившийся помост, где под светом украшенного бусами и бахромой абажура демонстрировало себя следующее диво: Зулейка, мальтийский гермафродит, — странное существо без пола с темными, подведенными, слегка навыкате глазами и тщательно уложенными, лоснящимися от бриллиантина черными волосами. Безволосое дряблое тело было задрапировано тонким кимоно, которое переливалось, как змеиная кожа. Жирные пальцы были унизаны золотыми кольцами. Одной рукой существо откидывало одеяние, демонстрируя недоразвитые груди с огромными ярко-алыми сосками. Разинув рот, Нильс стоял возле Холланда, наблюдая, как существо с приятной улыбочкой прикрыло грудь, запахнув кимоно и затянув поясок. Он — или это была она? — сменил позу, быстро распахнул нижнюю часть кимоно, дразнящим движением, заигрывая с зеваками, ненадолго обнажив темный треугольник курчавых волос, вклинившийся между пухлыми женскими бедрами.

Это просто женщина. Нильс глянул на Холланда, ожидая подтверждения, и был поражен его видом: острый взгляд, брови нахмурены, углы рта приподнялись, выражая презрение.

Бедра раздвинулись, и с лукавой улыбкой существо извлекло пальцами из поросли волос маленький белый отросток, который был легко растянут во всю длину, будто эластичная лента. Потом, высокомерно ухмыляясь, существо запахнуло одежды и скрестило колени, недвусмысленно сигнализируя о конце представления. Когда на лице его (или ее?) появилась привычная скучающая мина и оно потянулось к огню прикурить, Нильс уловил, что теперь лицо это принадлежало мужчине — или, по крайней мере, юноше, — но никак не женщине; в темноте он (или она) курил(а) сигарету, огонек освещал серые глаза, блестящие, как алмазы, под нависшими тяжелыми веками. Неожиданно Нильс испытал чувство непрошеной жалости: бедный, бедный урод. Он глянул на Холланда, чьи мутные, сощуренные глаза смотрели на существо с презрением.

Следующее движение: толпа ринулась к выходу, задерживаясь перед рахитичным, застеленным клеенкой столиком. На столе стоял большой стеклянный лабораторный сосуд, наполненный чистой, вязкой с виду жидкостью, в нем плавало тело полностью сформированного младенца мужского пола. Нити волос мягко шевелились на черепе, более чем в два раза превосходившем нормальный размер, блестящая кожа туго обтягивала его, глаза были выпученными и молочно-белыми, как у дохлой рыбы, резиновые губы открыты, как будто младенец дышал или пытался что-то крикнуть.

— Холланд... — начал было Нильс и зажмурился, ужаснувшись выражению на лице брата.

— Подменный, — с восторженной улыбкой прошептал Холланд и постучал ногтем по стеклу.

— Что?

— Младенец, которого подменили эльфы. — От стука жидкость в сосуде заколебалась, и ребенок зашевелился, всплывая и опускаясь вниз головой, переворачиваясь, так что бледные губы вышли на поверхность, словно он хотел вздохнуть. — Маленький ребенок, — повторил он с горечью, — красивый маленький младенчик. — Он повернулся к Нильсу. — Вот такого же родит Торри, точно такого же. Разве это не прекрасно?

Нильс был ошарашен.

— Нет... нет, этого не будет! Он будет красивенький...

— Ты думаешь? — Холланд хихикнул. — Если ты так думаешь, подожди, и увидишь. — И он ушел, смеясь, в темноту.

— Эй ты! — возникший в проходе хозяин кинулся на Нильса. Схватив куклу-лампу, Нильс повернулся и побежал в другую сторону в поисках дыры. Мгновение — и он проскользнул под парусину. А там, позади, в слабом свете, на блестящей черной клеенке, на рахитичном столике, стоял стеклянный лабораторный сосуд, и крохотное чудовище покачивалось в жидкости, бледные мраморные глаза мертвы, рот, розовый и беззубый, открыт в молчаливом крике.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});