Джон Леннон - Алан Клейсон

Улица Рипербан была средоточием не только сексуальных развлечений, но и наркотиков, и музыканты из Британии, увы, действительно принимали препараты, которые нельзя было купить в аптеке. Еще до того, как в конце 60–х годов пресса стала ставить знак равенства между поп-звездами и наркотиками, кокаин упоминался в «I Get A Kick Out Of You», a амфетамины стали темой песни Бо Дидли под названием «Pills». Выражение «нюхачи» часто использовалось в отношении таких разных и иногда трагических фигур, как Чарли Паркер, Джонни Кэш, Кит Ричарде, Джон Леннон, Эрик Клэптон, Джимми Хендрикс, Джэнис Джоплин, Питер Грин, Лу Рид, Сид Баррет, Грэм Парсонс, Фил Лайнотт и Бой Джордж, а также некоторых музыкантов из Beatles образца 1960 года, чья привычка к наркотикам объяснялась необходимостью компенсировать изматывающий ритм жизни при их профессии, а не обыденной скукой, которая заставляет глотать таблетки домохозяйку в песне Rolling Stones под названием «Mother's Little helper».

Самыми распространенными источниками искусственного возбуждения в Гросс Фрейт были пиво и амфетамины, к которым относились препараты для подавления аппетита прелудин и в меньшей степени каптагон. В отличие от относительно безвредных тонизирующих средств на основе кофеина, таких, как про-плюс, разрешенный в Великобритании и популярный у учеников старших классов и аспирантов, ночами просиживающих за курсовыми работами, прелудин и каптагон в 1957 году были запрещены в Соединенном Королевстве, а в Германии продавались только по рецепту. Тем не менее, купить запрещенные препараты не составляло никакого труда. В любом случае, если вас ловили с «прелло», это всегда сходило с рук; большинство полицейских из района улицы Рипербан не утруждали себя составлением протоколов.

Часть студентов, с которыми дружили Beatles, превышали рекомендованную врачами дозу прелудина, что приводило к ощущению неимоверной усталости и потребности в следующей дозе. Употребление амфетаминов было распространенным явлением у тех, кто работал в ночных заведениях Гамбурга, исполняя для слушателей джаз и рок-н-ролл — это позволяло последнему участнику программы, выступавшему при свете первых лучей солнца, быть таким энергичным, как первому, еще на закате. За стойкой бара одного из таких заведений висела фотография, подписанная: «Джон Леннон, король „прелло“». Однако Рики Ричарде утверждает обратное: «В Гамбурге вам не нужны наркотики. Само это место возбуждает». Даже если нужно не уходить со сцены по четыре с половиной часа с понедельника по пятницу и по шесть часов в субботу и воскресенье.

Это произошло не сразу, но Джон Леннон, поглощавший все увеличивающуюся дозу амфетаминов и алкоголя, становился душой общества. Мало что осталось от его врожденной вултоновской элегантности, которая вытеснялась алкоголем и скабрезными разговорами. Он старался не выходить из образа «крутого парня». Его голос становился все громче, шутки грубее, глаза блестели ярче — а затем он, пошатываясь, отправлялся в туалет, где его рвало. Потом он проваливался в черную яму забытья, чтобы утром проснуться с еще более сильной, чем раньше, головной болью.

Буйные похождения Леннона в свободное от работы время стали основой множества приукрашенных историй, которые рассказывались во время их следующих визитов в Гамбург. Так, например, говорили, что он прервал партию в покер с Джерри Марсденом и другими парнями из Ливерпуля, чтобы со злорадством вылить стакан воды на барабанщика южноафриканской группы Graduates. Через несколько секунд жертва ответила ему тем же, и Джон решил, что если он проглотит оскорбление, то репутация крутого парня будет утрачена навсегда. Вскочив на ноги, он схватил пустую бутылку и разбил ее о голову южноафриканца. Гордость последнего пострадала больше, чем его череп, но дальнейший обмен ударами не состоялся, поскольку остальные игроки за столом могли встать на защиту своего соотечественника. Знай он, насколько неприятно им поведение Джона, он не отступил бы, стараясь сохранить свое достоинство.

Были и другие инциденты, не менее прискорбные. Однажды золотистый дождь из мочевого пузыря Леннона, сопровождавшийся непристойными «проповедями», пролился с балкона на прогуливавшихся по улице трех монашек. Он был лидером, а не ведомым, но даже его верные Розенкранц и Гильденстерн-то есть Пол и Джордж — отказались участвовать в избиении пьяного матроса, который только что оплатил их ужин. Кроме того, Джон часто выкрикивал «зиг хайль» и ходил гусиным шагом, выкинув руку в гитлеровском приветствии и прижав палец к верхней губе.

Еще одна недостоверная история, которую рассказывали в Гамбурге, повествовала о том, что в один из вечеров в «Кайзеркеллер» какой-то местный Аль Капоне потянул стоящего на сцене Леннона за джинсы и потребовал исполнить «Shakin' All Over». Леннон огрызнулся: «Donner und Blitzen. Ты Schweinhund, убивший моего дядю!» Ответа не последовало — по крайней мере на словах, — но Бруно Кошмидер вдруг превратился в жалкого испуганного человечка, просительно заламывающего руки: «Это было ужасное недоразумение, герр Альбрехт… никогда себе этого не прощу». В известном смысле, Джону угрожала большая опасность, чем после его знаменитого заявления 1966 года о том, что «мы популярнее Христа».

Правда это или нет, но к концу 1960 года Кошмидер стал с подозрением посматривать на Beatles. «Ist gut», — восклицал он, после того как музыканты опровергли слухи о том, что они собираются уходить от него в ненавистный «Тор Теп», но выражение его лица говорило об обратном. Контракт с The Jets подходил к концу, и музыканты грозили разбежаться, как застигнутые в амбаре крысы. Остаться решил только Тони Шеридан, но у него не было своей группы, и он приглашал к себе всех, кто оказался поблизости, включая Beatles.

Бруно действовал быстро и за месяц предупредил Beatles об увольнении, одновременно перестав защищать от полиции самого младшего из группы, который нарушал закон, запрещающий лицам моложе восемнадцати лет появляться в районе Гросс Фрейт после полуночи. К концу ноября Джорджа Харрисона депортировали.

В отношении остальных, решивших продолжить выступления без Харрисона, Бруно проявил предусмотрительность и намекнул, что если они посмеют принять приглашение «Тор Теп», то ночные прогулки по злачным местам города, полным всякого отребья, могут стать для них небезопасными. Как бы между прочим он упомянул о некой датской проститутке, которая вызвала гнев одного из владельцев ночных клубов и тело которой было выловлено речной полицией в Нейнберге. Полиция не смогла определить причину смерти.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});