Нашу память не выжечь! - Евгений Васильевич Моисеев

подсчитаны все убитые, ни одному из бежавших не удалось скрыться, все получили свою кугель (пулю). Но узники не поверили этому сообщению. Из девятнадцати человек, оставшихся в живых, только девять человек удалось разыскать после войны. Я виделся с ними на манифестациях в Австрии – концлагере Маутхаузене, на всесоюзных встречах в Москве, Харькове, Ростове-на-Дону. Это И. Бакланов, И. Сердюк, И. Битюков, А. Михеенков, М. Рыбчинский, В. Соседко, В. Украинцев, Н. Цемкало, В. Шепетя. Особенно в хороших дружественных отношениях я был с Виктором Украинцевым, моим земляком из города Новочеркасска. От него я узнал подробности этого героического события. В 1960 году в Новочеркасске состоялась встреча товарищей по «блоку смерти». Здесь же, впервые после войны, Виктор Украинцев и Иван Битюков встретились со своими спасителями: Василием Логоватским и Леонидом Шашеро – бывшими батраками бургомистра местечка Гольцляйтец. Рискуя своей жизнью, они спрятали беглецов, кормили, деля с ними скромный паек, нашли для них гражданскую одежду и через две недели ночью распрощались с ними.

А двух других узников из «блока смерти» Михаила Рыбчинского и Николая Цемкало приютила крестьянка Мария Лангталер. Она и ее семья прятали и кормили беглецов три долгих месяца, зная, что может их ожидать, если тех обнаружит гестапо. Четверо ее сыновей в этот момент воевали на Восточном фронте. Вот что рассказала дочь Марии Лангталер корреспонденту газеты «Аргументы и факты» Г. Зотову (2015, № 16): «Мама сказала отцу: «Давай поможем этим людям». Папа испугался: «Ты что, Мария! Соседи и друзья донесут на нас!» Мама ответила: «Быть может, тогда Бог оставит в живых наших сыновей». Трудно и очень рискованно было скрывать беглецов. А когда пришли освободители 5 мая 1945 года, мама надела белое платье, поднялась на чердак и сказала русским: «Дети мои, вы едете домой» и заплакала. Впоследствии с Восточного фронта вернулись живыми все четверо сыновей Марии Лангталер – словно в благодарность за добрые дела этой женщины».

От Виктора и его друзей я услышал, что перед началом восстания в бараке началось прощание друг с другом. Узники обменивались адресами, обнимались, плакали. Один из руководителей восстания, пожилой полковник, поднялся на стул, принесенный узниками из комнаты блокового, и взволнованно обратился ко всем. Он произнес слова благодарности за стойкость, смелость, мужество, верность воинской присяге и гражданскому долгу, призвал всех выполнить до конца долг советского солдата, сразиться с врагом в последнем смертном бою.

– Давайте же поклянемся, – сказал он. – Тот, кто останется жив, вернется на Родину, расскажет всем людям о том, что пережил, что видел, как страдал в этом страшном лагере смерти. Расскажет о мужестве и борьбе наших советских офицеров и гибели наших товарищей.

– Клянемся! Клянемся!» – повторили все.

Потом раздалась команда: «Приготовиться!» Все разошлись по своим местам, приготовились к бою. Прозвучал приказ: «Вперед! За Родину!» Толпа узников хлынула во двор и с криком «Ура!» ринулась в последний, решительный бой.

Беспримерный по своему мужеству и организованности массовый побег советских воинов послужил важным стимулом в развертывании внутри лагерного антифашистского Сопротивления. Мужество восставших и жестокость репрессий оставили у всех заключенных лагеря неизгладимое воспоминание. Подвиг оставшихся в живых и их друзей, павших в борьбе с эсэсовскими палачами, стоит в одном ряду с подвигом Героя Советского Союза Михаила Девятаева, совершившего побег из фашистского плена на самолете, и поэта-воина Мусы Джалиля, казненного в гестаповских застенках. (П. Лялякин. Маутхаузен. Историческая справка),

Глава 21. Казнь генерала Карбышева

В ночь с 17 на 18 февраля 1945 года в Маутхаузене был зверски замучен генерал-лейтенант инженерных войск, советский фортификатор, крупнейший отечественный ученый, профессор Военной академии Генерального штаба РККА, доктор военных наук Дмитрий Михайлович Карбышев. Он был истинным патриотом Отечества, человеком большого сердца.

Дмитрий Михайлович родился в 1880 году в городе Омске в семье военнослужащего, происходившего из казаков Сибирского войска. В 1898 году окончил Сибирский кадетский корпус, а в 1900 году – Николаевское инженерное училище в Санкт-Петербурге. Участвовал в Русско-японской войне, не только как военный инженер, но и как инициативный и отважный строевой офицер. В двадцатых числах июня 1941 года Д. М. Карбышев инспектировал боеготовность инженерных частей и фортификационные сооружения на реке Неман. Генерал остался на фронте и взялся руководить строительством моста через реку Щара. Спустя месяц, когда вместе с войсками пробивался на восток из окружения, был контужен и попал в плен. Немцы пытались перетянуть его к себе. Но Дмитрий Михайлович категорически отказался перейти к ним на службу.

После войны, на одной из всесоюзных встреч бывших узников концлагерей, я познакомился с замечательным человеком, моим земляком Владимиром Ильичом Дегтяревым. Он проживал в то время в городе Новочеркасске. Неожиданная встреча стала незабываемой дружбой на многие годы. Мы часто общались, а когда он переехал жить в Донецкую область, мы стали переписываться. Этот незаурядный человек воевал на фронте в рядах Красной армии. Попал в плен. Прошел через жернова концлагерей для военнопленных в Хаммельбурге и Флоссенбюрге и концлагерей смерти Майданек, Освенцим. По профессии он был ветеринарный врач, но в лагерях он лечил узников, и его все знали, как «русский доктор Вова». Он участвовал в движении Сопротивления во всех этих лагерях. Спас многих узников от неминуемой смерти. В этих лагерях ему посчастливилось близко познакомиться с легендарным советским генерал-лейтенантом Д. М. Карбышевым.

От Владимира Ильича я узнал много интересных эпизодов его встреч и бесед с генералом. Он рассказал, как многие другие пленные этих лагерей преклонялись перед умом и волей этого мужественного человека. Для всех он служил примером стойкости и благородства. Немцы знали его как крупного ученого с мировым именем и всеми путями уговаривали перейти на службу в немецкую армию. Говорили, что у них он обретет мировую славу, а на Родине всегда его будут считать предателем и изменником. Нечеловеческими условиями, голодом, издевательствами они пытались сломить стальную волю русского генерала. Дмитрия Михайловича переводили из одного лагеря в другой, из-за опасения, что он своей стойкостью, преданностью Отчизне, верностью воинской присяге будет влиять на военнопленных. Но он оставался непреклонным, и в феврале 1945 года его перевели в концлагерь уничтожения Маутхаузен. После пыток и истязаний Д. М. Карбышев принял мученическую смерть.

В ту ужасную ночь узники Маутхаузена слышали шум и стук колодок об асфальт, окрики конвоя. На слух можно было определить, что в лагерь пригнали новых заключенных и что их было немало. Всем заключенным было известно, какая процедура ждет вновь прибывших. Людей раздевали догола и не спеша, по несколько человек загоняли в дезинфекционный подвал. У входа они могли стоять по несколько часов. В эту ночь был двенадцатиградусный мороз, а узников было несколько сотен.