Джои - Feel Slumber-Dream

узлов. В ней располагалась кухня с газовым баллоном, четыре двухместные каюты, каюта капитана, две каюты люкс и одна обзорная каюта за капитанским мостиком. Так же гостиная, душевая и сан узел. Казалось, в ней было предусмотрено всё, кроме того, что использовать её будут не контрабандисты, а две девушки, совершенно ничего не смыслящие в мореплавании.

— Нет. — Однозначно заявила я. В этом треугольнике происходит всякая мистика, а в том, что мы не заправили баки, никакой мистики нет.

20

Ближе к вечеру, Джои начала вести себя как-то странно и очень нервно. Она явно старалась напиться и хлебала виски прямо из горла.

— Что с тобой происходит? — Спросила её я, сидя на диване в нашей каюте и готовясь ложится спать

— У меня закончился героин. — Ответила она, нервно ходя по комнате.

— Ну можно спросить у прислуги или мальчиков. Наверняка у них есть что-то с собою. Не все же засовывают его в свои лёгкие, как ты, по несколько раз на дню.

— Нет ни у кого. — Однозначно ответила она.

— Хочешь я пойду спрошу?

— Нет ничего у них. — Снова ответила она так, как будто хочет меня в чем-то обмануть или о чём-то не договаривает.

— Ну ты же не спрашивала. — Предприняла последнюю попытку я.

— И не буду. Я ещё вчера проверила все их вещи.

Она села рядом со мной и обхватив свою голову руками начала раскачиваться из стороны в сторону, затем резко остановилась и посмотрев на меня какими то обезумевшими глазами, сказала:

— Я нужна ему.

— Кому? — Искренне удивилась я.

— Героину. Он как будто живет во мне наполняя меня, и он же меня пожирает. Он как любовь младенца.

— Что ты такое говоришь? — Ещё больше удивилась я.

— Да. Он и есть младенец. Он сладкий, любимый ребёнок, который не может жить без тебя. Ты должна постоянно быть с ним, принимать его, брать на руки, что бы он ел твою грудь, высасывая из тебя молоко. Ты готова на всё, что бы он жил, готова отдать всю себя целиком за своего младенца. Мне он нужен. Без него, моя жизнь превращается в кошмар оживших воспоминаний.

Но приходит доктор и отрывает его у тебя. Он вытаскивает это крохотное тельце из тебя щипцами, а затем выскрёбывает ножом всё то, что осталось, причиняя тебе невероятную боль. Эта боль разрывает не только тело, но и выедает душу. День за днём, день за днём. Это был наш с ним ребёнок. Наш, понимаешь и никто не спросил меня, хочу я его оставить или нет. Его просто вырвали из меня, причинив мне столько боли и страданий. Я могла чего-то сделать, но не сделала. Ничего. И сейчас его отрывают у меня, и я опять ничего не могу поделать.

Я не могу его принять, прижать, приласкать, услышать, как он смеётся, радуется и живёт во мне. Я здесь. Среди этой бескрайней пустоты, где мы все и сдохнем как ненужные котята в баке с водой.

Она сделала несколько больших глотков виски, затем села, снова обняла руками голову и начала тихонько выть. Без слёз и очень тихо, но так, что у меня по спине побежали мурашки, от того, как она воет и как у неё путаются её мысли.

Первую ночь Джои не спала. Мало того, что не спала она, не спали с ней и все. Она дважды, целенаправленно прыгала за борт, совершенно осознанно дралась в воде с Майклом и Отто стараясь утопиться. Но после второй попытки прыгнуть за борт, её заперли со мной в каюте. Она сначала попыталась плечом выломать дверь, не обращая на мои попытки остановить её, никакого внимания. Будто меня не существовало вовсе. А затем выпив ещё пол бутылки просто отключилась, упав лицом на пол. Я подняла и положила её в кровать, повернув её на бок к краю кровати и подперев под грудь подушкой, чтобы она случайно не свалилась, а сама легла сзади, приобняв и придерживая её.

Я проснулась от странного гула, напомнившего мне звук летящего самолёта. Спасены, подумала я и машинально вскочив с кровати ринулась к двери каюты. Дверь по-прежнему была заперта снаружи какой-то распоркой. На мгновение гул прервался на протяжный и посапывающий вдох, а затем вновь вырвался непонятным стоном, больше похожим на гудение низколетящего самолёта, чем на дыхание двадцатилетней девушки.

Вся постель была мокрая от пота, Джои сильно лихорадило, но она всё ещё была в алкогольной отключке.

— Есть там кто? — Громко крикнула я, прислоняя ухо к двери, с неприятным ощущением того, что дверь никто не откроет. Но за дверью послышался просыпающейся голос Майкла и одной из служанок, которая, судя по звукам, то же проснулась и что бы не быть застигнутой, поспешила уйти.

Дверь отворилась.

— Всё нормально? — Спросил Майкл, заглядывая внутрь каюты.

— Да. Правда её сильно лихорадит. — Ответила я, открыв настежь дверь и иллюминатор, начала размахивать полотенцем, чтобы немного проветрить каюту от удушливого перегара.

Следующие восемь дней Джои провела в агонии. Она почти не вставала. Её всю ломало, крутило на постели как обезглавленного удава в судорогах. Тошнило, чуть не выворачивая на изнанку.

Она кричала так, как будто ей ломают все кости. Даже виски не смягчали её жуткого состояния. Что бы хоть немножко забыться она напивалась до отключки сознания. В таком состоянии она становилась совершенно не управляема. Она уже не чувствовала ни жара, ни боли, ни страха. Всякий раз, когда ей мерещился Рон, она пыталась свести счёты с жизнью, заставляя нас обматывать её простынями и связывать верёвками. Иногда она успокаивалась, путая наши лица с её несуществующими детьми. Она откидывалась на спинку дивана, расположенных в каюте гостиной, вытягивала вперёд ноги, как с дальней дороги и звала Рона.

— Рон, дорогой, я дома, Рон, ты где? Почему я тебя не вижу? — Говорила она в пустоту каюты. Когда я пыталась её успокоить, смотрела на меня пустыми, остекленевшими глазами, которые видят не меня, а совершенно нечто другое, говорила:

— Анна, дитя моё. Как же ты выросла, доченька. Прижималась ко мне и начинала плакать. А когда я пыталась объяснить ей, что всё это кажется, она вновь тянулась за алкоголем, кричала, отрицала действительность, бросалась на каждого с обвинениями в чем угодно, и даже пыталась порезать своё горло ножом для масла.

Когда действие алкоголя заканчивалось, или давало небольшое послабление, она снова страдала, плакала, кричала и Божилась, что ничего не помнит и больше так поступать не будет. Но алкоголь ей сейчас