Четвертый К. - Марио Пьюзо

Все с удивлением уставились на Кеннеди.

— Господин президент, — сказал Отто Грей, — это уж слишком. Это будет возмутительное требование, которое не подлежит обсуждению.

— Разведывательные данные, — осторожно вставил Теодор Тэппи, — не обнаруживают никакой связи между этими двумя акциями. Невероятно, чтобы одна террористическая группа осуществила две такие сложные операции в одном и том же городе, в один и тот же день, — он сделал паузу, потом обратился к Кристиану Кли: — Господин генеральный прокурор, как вы захватили этого человека? — И добавил с отвращением: — Ромео.

— С помощью информатора, которого мы используем в течение ряда лет, — ответил Кристиан Кли. — Нам это казалось невероятным, но мой заместитель Питер Клут провел всю широкомасштабную операцию, и она оказалась успешной. Должен сказать, что я поражен, в этом отсутствует всякий смысл.

— Давайте прервем наше совещание, — спокойно произнес Фрэнсис Кеннеди, — до тех пор, пока похитители не предъявят свои требования. Но мои предварительные инструкции таковы: мы отдадим все, что они захотят. Государственный секретарь и генеральный прокурор будут уклоняться, когда итальянцы потребуют передать им Ромео. Викс, вы, министр обороны и госсекретарь будьте готовы оказать давление на Израиль, если требования будут включать освобождение арестованных арабов. А вы, Отто, подготовьте конгресс и всех наших друзей в нем к тому, что противники будут называть полной капитуляцией.

Потом Кеннеди обратился непосредственно к руководителю своего штаба:

— Юдж, скажите пресс-секретарю, что я не вступлю в контакт со средствами массовой информации, пока не будет покончено с этим кризисом. И все сообщения для прессы будут просматриваться мною, а не вами.

— Да, сэр, — отозвался Юджин Дэйзи.

Фрэнсис Кеннеди почти сурово обратился ко всем собравшимся:

— Никто из вас не будет что-либо комментировать журналистам. Я надеюсь, никакой утечки информации не произойдет. Это все, джентльмены. Прошу вас находиться там, где с вами можно связаться по телефону.

Требования Ябрила поступили в конце понедельника через центр связи Белого дома. Их передал султан Шерабена, очевидно, пожелавший быть полезным. Первое требование заключалось в выкупе самолета за пятьдесят миллионов долларов, второе — в амнистии шести сотен арабов, заключенных в израильских тюрьмах, третье — в освобождении недавно схваченного убийцы Папы Римского Ромео и переправке его в Шерабен. Если эти требования не будут приняты в течение двадцати четырех часов, один из заложников будет застрелен.

Президент, его штаб и специальные советники немедленно встретились для обсуждения требований Ябрила. Фрэнсис Кеннеди постарался поставить себя на место террористов, он всегда обладал такой способностью. Их главная цель состояла в том, чтобы унизить Соединенные Штаты, разрушить представление об их мощи в глазах всего мира, даже в глазах дружественных народов. Кеннеди видел в этом мастерский психологический удар. Кто всерьез будет воспринимать Америку после того, как несколько вооруженных людей и маленький, богатый нефтью султанат ткнули ее носом в грязь? Кеннеди знал, что вынужден пойти на это ради спасения своей дочери, но он предчувствовал, что сценарий еще не закончен, что его ждут новые сюрпризы. Он молчал, предложив высказаться собравшимся в Правительственной зале.

Государственный секретарь изложил рекомендации своего департамента, предлагавшие переправить убийцу Папы в Рим и предоставить итальянским властям распутывать сложившуюся ситуацию. Похитители вынуждены будут обратиться со своим требованием об освобождении Ромео к итальянскому правительству. Было заметно, что Кеннеди не приемлет это предложение.

Все советники не сочли заслуживающей серьезного внимания угрозу похитителей убить одного из заложников, если их требования не будут приняты в течение двадцати четырех часов. Срок можно продлить, эта угроза — обычная уловка.

Один из лидеров конгресса предложил президенту Кеннеди самоустраниться от принятия решений по этому делу, так как здесь замешана его дочь, и он может оказаться эмоционально неспособным принять эффективное решение.

Это предложение исходило от Альфреда Джинца, ветерана республиканской партии, уже двадцать лет заседавшего в конгрессе. За три года администрации Кеннеди он был из тех, кто активнее всех блокировал все законопроекты о социальной защите, предлагавшиеся Белым домом. Как и большинство конгрессменов, делающих в первые сроки своей деятельности в конгрессе все, в интересах крупных фирм, Джинц автоматически переизбирался на новые сроки.

Кеннеди не стал скрывать своего отвращения и к этому предложению, и к самому конгрессмену. За три года своего президентства Фрэнсис Кеннеди научился презирать законодательную власть. Обе ее палаты — и палата представителей, и сенат — оказались несменяемыми. В палате представителей, несмотря на то, что ее члены переизбирались каждые два года, их позиции, особенно в качестве представителей комиссий, обеспечивали им практически пожизненную власть. Раз уж конгрессмен дал понять, что верит в добродетель и необходимость большого бизнеса, миллионы долларов передаются на его избирательную кампанию, на оплату необходимого времени на телевидении, и все это обеспечивает его переизбрание. Среди 435-ти членов палаты представителей не было ни одного, кто бы работал. В сенате, куда избирают сроком на шесть лет, сенатор должен оказаться уж очень глупым или слишком большим идеалистом, чтобы не переизбраться на третий или четвертый срок. Кеннеди считал такое положение предательством демократии.

В настоящий момент Фрэнсис Кеннеди испытывал холодную ярость по отношению к Джинцу и ко всем членам палаты представителей и сената.

Когда Альфред Джинц выступил с предложением, чтобы Кеннеди самоустранился от переговоров, он сделал это вежливо и с тактом. Сенатор от штата Нью-Йорк Томас Ламбертино заявил, что сенат тоже полагает, что президент должен отойти в сторону.

Кеннеди встал и обратился ко всем собравшимся:

— Благодарю вас за помощь и предложения. Мой штаб и я встретимся позднее, и вы будете поставлены в известность о принятых решениях. Я особенно благодарен конгрессмену Джинцу и сенатору Ламбертино за их предложение. Я рассмотрю его, но сейчас я должен сказать вам, что все инструкции и приказы будут исходить от меня лично. Ничто и никому не будет перепоручено. Это все, джентльмены. Пожалуйста, будьте на связи.

Вице— президент Элен Дю Пре молча наблюдала за всем происходящим. Она знала, что сейчас не время возражать президенту, даже с глазу на глаз.

Фрэнсис Кеннеди обедал с членами своего штаба на втором этаже Белого дома в большой столовой, выходящей на северо-запад. За старомодным столом сидели Отто Грей, Артур Викс, Юджин Дэйзи и Кристиан Кли. Прибор для Кеннеди стоял на конце стола, так, чтобы у него было больше места, чем у остальных. Кеннеди, стоя, ждал, пока все рассаживались. Потом он мрачновато улыбнулся.

— Забудьте всю чепуху, которую вы сегодня слышали. Дэйзи, передайте султану, что мы выполним все требования похитителей раньше, чем кончится срок в двадцать четыре часа. Мы не будем отправлять убийцу Папы в Италию, мы пошлем его в Шерабен. А вы, Викс, нажмите покрепче на Израиль. Они отпустят заключенных, в противном случае не получат ни одного американского ружья, пока я являюсь президентом. Передайте госсекретарю — никаких дипломатических переговоров, просто изложить нашу позицию.

Затем он сел, разрешил лакею обслужить его и вновь заговорил:

— Я хочу, чтобы присутствующие здесь знали — все, что я вынужден был говорить на этих совещаниях, не имеет никакого значения. Есть только одна цель — благополучно доставить Терезу домой, не дать им повода совершить еще одно преступление.

Артур Викс держал руки на коленях, словно собирался отказаться от обеда.

— Вы очень подставляетесь, — сказал он. — Надо немного поторговаться, это обязательно во всех случаях с захватом заложников. Вы должны выдвинуть ряд предложений, прежде чем сделаете то, что хотите. Тогда мы сможем оправдаться.

— Я знаю это, — отозвался Кеннеди. — Но не хочу пользоваться такой возможностью. Кроме того, мне остался только один год и вы знаете, что я не буду добиваться переизбрания на следующий срок. Так какого черта они могут мне сделать? Отто, постарайтесь умилостивить лидеров конгресса и не тратьте время на Джинца. Этот сукин сын последние три года выступал против меня по каждому поводу.

Собравшиеся за столом спокойно приступили к обеду, думая про себя, что Кеннеди ставит свою администрацию в трудное положение.

Когда они уже пили кофе, в комнату торопливо вошел дежурный офицер и передал Кристиану Кли донесение, прочитав которое, тот обратился к Кеннеди: