Четвертый К. - Марио Пьюзо

— О чем ты беспокоишься? — спросил Оддблад Грей. — Ты будешь первым черным сенатором от штата Нью-Йорк и сможешь выгнать их всех из города.

— Это я-то последний Дядя Том, — повторил преподобный Фоксуорт. — Да я двадцать лет крушил яйца белых людей, пока они делали себе прически в африканском стиле. — Он улыбнулся. — Ну а как твои дела, Отто? Президент предложила тебе подать в отставку?

— Нет, — ответил Оддблад Грей. — Я буду министром здравоохранения, образования и социального обеспечения. Мы с тобой еще будем вершить дела.

— Это хорошо, — заметил преподобный Фоксуорт. — Знаешь, Отто, то, что у нас теперь президент женщина, создает прецедент. Появляется шанс и для чернокожего стать Человеком Номер Один. Будь я на твоем месте, я перестал бы ходить к психиатру. Зачем тебе иметь это в своем досье, если когда-нибудь придется выдвигать свою кандидатуру на самый высокий пост в стране. Ты не можешь быть сразу и чернокожим, и сумасшедшим, да еще надеяться, что тебя изберут президентом Соединенных Штатов.

Здесь, в Розовом саду, Оракул был в центре внимания. Ему преподнесли по случаю дня рождения торт, такой огромный, что он занял весь стол. Верх торта украшал выложенный красным, белым и синим кремом звездно-полосатый флаг. Телевизионные камеры придвинулись поближе, чтобы показать всей стране, как Оракул задувает сто свечек на торте. Ему помогали в этом президент Элен Дю Пре, Оддблад Грей, Юджин Дэйзи, Артур Викс и члены Сократова клуба.

Оракул попробовал кусочек торта, а затем разрешил взять у себя интервью Кассандре Чатт, которая добилась такой высокой чести с помощью Лоуренса Салентайна. Кассандра успела сказать несколько вступительных слов, пока задували свечи, а теперь задала Оракулу вопрос:

— Как вы чувствуете себя в сто лет?

Оракул недоброжелательно посмотрел на нее. Он выглядел в тот момент страшно рассерженным, и Кассандра Чатт обрадовалась, что у нее будет время монтировать эту пленку. Старик казался уродливым — вся голова в пятнах, кожа напоминает сплошной шрам, рта почти не видно. На какое-то мгновение она испугалась, что он оглох или выжил из ума, и повторила вопрос:

— Как вы чувствуете себя в сто лет?

Оракул улыбнулся, лицо его покрылось бесчисленными морщинками.

— Кто эта чертова идиотка? — спросил он.

Увидев свое лицо на одном из телевизионных мониторов, он ужаснулся и вдруг возненавидел этот прием по поводу своего дня рождения. Он посмотрел прямо в камеру и сказал:

— Где Кристиан?

Президент Элен Дю Пре сидела около кресла-каталки Оракула и держала его за руку. Оракул дремал, это был тихий сон старца, ожидающего смерть. Прием в Розовом саду продолжался без него.

Элен Дю Пре помнила себя молодой женщиной, одной из протеже Оракула. Она так его обожала. Он обладал интеллектуальным изяществом, остроумием, живостью и жизнелюбием, всем тем, что она хотела бы иметь. И, если уж говорить честно, она мечтала не оказаться за бортом, добиться такого же положения, как он.

Разве имело значение то, что он всегда старался вступить с женщинами в сексуальную связь? Вспомнив, как ее в те давние годы травмировало, что их дружеские отношения переросли в разврат, она погладила пальцами чешуйчатую кожу его сухой руки. Она избрала своей судьбой власть, а большинство женщин избирают любовь, как бедная Ланетта Карр, вернувшаяся в свою родную Луизиану. Были ли любовные победы слаще?

Элен Дю Пре думала о своей судьбе и о судьбе Америки. Она до сих пор удивлялась, что после всех ужасных событий прошлого года страна так быстро успокоилась. По правде говоря, это была отчасти ее заслуга — ее умение и ум потушили пожар в стране.

Она плакала, когда погиб Кеннеди, ведь она отчасти любила его. Ей нравились печать трагизма на его красивом лице, его идеализм, личная независимость, чистота и бескорыстие, отсутствие материальной заинтересованности. И несмотря на все это, она пришла к заключению, что это был человек опасный.

Элен Дю Пре осознавала, что должна остерегаться веры в собственную правоту, и считала, что в мире, полном опасностей, человечество может решить свои проблемы не путем борьбы, а бесконечным терпением. Она приложит все силы и постарается не держать в своем сердце ненависти к врагам.

В этот момент Оракул открыл глаза и улыбнулся. Пожав ей руку, он заговорил таким слабым голосом, что ей пришлось наклонить голову к его иссохшему рту.

— Не беспокойся, — произнес Оракул. — Ты будешь великим президентом.

Элен Дю Пре на мгновение испытала желание заплакать, как бывает у детей, когда их хвалят. Она оглядела Розовый сад, где с ней рядом находились самые могущественные мужчины и женщины Америки. Большинство будет помогать ей, а некоторых она должна остерегаться.

Она вновь вспомнила о Фрэнсисе Кеннеди. Он лежал теперь рядом со своими двумя знаменитыми дядями, столь же любимый, как и они. Ладно, подумала Элен Дю Пре, я возьму лучшее, что было в нем, и сделаю лучшее из того, что он мечтал совершить. Крепко сжав руку Оракула, она стала размышлять о простоте зла и об опасных и извилистых путях добра.