Королева пиратов - Анна Нельман

– Что это? – удивленно уточнил Чарли.

– Это лестница печали! – выдохнула она.

– Ты сама это сделала?

Она кивнула, подумав о том, что когда этот мужчина уйдет из ее жизни, – а этого не избежать, – ее тело украсит еще одна ступень боли.

– Зачем, Шан?

– Это трудно объяснить… Боль физическая менее дискомфортна, чем душевная. Когда я состарюсь, то буду спускаться и подниматься по моей лестнице, вспоминая самые яркие моменты жизни. Каждая черточка несет в себе целый пласт воспоминаний, ведь прежде чем я почувствовала слом, я была по-настоящему счастлива!

Ему вдруг захотелось наговорить ей кучу нежных слов, воспевать ее красоту, ум и силу. Это была самая удивительная, яркая женщина из всех когда-либо встречавшихся на его пути. В душе Чарли полыхал огонь страсти и… любви! С Джессикой все было по-другому: он увидел ее и понял, что эта женщина очень терпелива и сможет смириться с тем, что он продал душу Богу Журналистики. Несмотря на то, что он обещал ей остановиться, она всегда понимала, что Чарли будет бежать куда-то к рассвету, пытаясь дотянуться рукой до яркого зарева.

– Я понял! – выдохнул мужчина, резко сев на кровати.

– Что ты понял, Чарли?

– Понял, куда и зачем я бежал столько лет… Мими была права!

Дом содрогнулся от душераздирающего женского крика. Нежная Шан мигом заледенела, вновь на ее макушке блестела пиратская корона.

– Ты должен уйти! – произнесла она резко. Чарли кивнул, резко вскочил и вскрикнул: его нога приземлилась на расческу, оставленную им же возле кровати. Тихо выругавшись и слегка прихрамывая, он подошел к двери, приоткрыл ее, убедившись, что никого нет, быстро похромал к себе в спальню. На всякий случай он торопливо повалялся на идеально заправленной кровати, затем поправил прическу возле зеркала и на всякий случай порепетировал зевоту. Англичанин слышал, как переполошился дом и поспешил удовлетворить любопытство – выяснить, кто был источником вопля. У дверей он обнаружил, что ходит босиком, и кинулся к своей кровати, но тут же вспомнил, что тапки остались в спальне Шан.

На втором этаже Шэнли разговаривал с Мадам Вонг. Увидев Чарли, он кивнул, поздоровавшись, и почему-то сразу переключил внимание на босые ноги мужчины.

– У вас кровь на ноге, мистер Стюарт.

– Да, вчера в гостях у Пьера напоролся на гвоздь. Резко вскочил сейчас, когда услышал крик и…

По взгляду Шан он понял, что версия провальная и лучше замолчать. Ее телохранитель лишь криво усмехнулся и направился вниз по лестнице, но обернулся и уточнил у Чарли:

– Мими спросила, не против ли вы, если я приведу ее в вашу спальню?

– Конечно! Моя спальня к ее услугам! – растеряно произнес ничего непонимающий Чарли, а когда Шэнли скрылся из виду, тихо спросил:

– Он мне не поверил, не так ли?

Женщина улыбнулась, кивнув в сторону своей двери. На полу были кровянистые следы, которые соединяли ее спальню и лестницу наверх.

– Какой я глупый! – выдохнул невнимательный любовник, покраснев. – Это чревато?

– Шэнли – самый преданный человек в моем окружении. Теперь он будет более внимателен к твоей персоне.

– Я могу забрать тапочки?

Шан кивнула.

Закутавшись в одеяло, Мими так тряслась, будто в комнате был мороз или ее вытащили из холодного моря, в котором она провела не один час.

– Мы просто хотели повеселиться с Чучо! У него такой огромный…

– Не нужно вдаваться в подробности, Мими! – спокойно прервала ее сидевшая рядом с француженкой на кровати Мадам Вонг. – Вы что-то с Чучо принимали?

– Ну… я добавила в шампанское немного шпанки…

– Что такое шпанка? – уточнил Чарли, утопая в кресле, которое придвинул к кровати, чтобы быть в гуще событий, т. е. рассказа о произошедшем. В спальне Чарли они находились втроем, Шэнли решал вопросы с трупом.

– Шпанка – это порошок. В свое время я давала его старикам для того, чтобы у них все работало! У Чучо с этим совсем нет проблем, но он устал под утро… А мне хотелось продолжения, у меня пошел кураж и… я предложила! Откуда же я знала, что так выйдет! Я была сверху – на нем, и не сразу поняла, что он того, – по-детски наивно докладывала Мими.

Француженка зарыдала, вспоминая застывшее лицо юного горбуна, приговаривая капризным голосом:

– Как не справедлива жизнь! Он даже готов был на мне жениться! Я больше не смогу никого полюбить!

Чарли заметил, что краем глаза рыдающая женщина поглядывает на свое отражение в зеркале. Ему это показалось верхом лицемерия и чтобы отвлечь актрису от ее спектакля, он немного грубо произнес:

– Знаешь, что убило его?! Твой эгоизм! Чучо был очень хорошим человеком, возможно, самым лучшим человеком из всех, кого я когда-либо встречал. Но твоя похоть и жадность не оставили парню шансов. Ты говоришь, он готов был жениться на тебе?! – усмехнулся Чарли. – Знаешь, кажется, я начинаю верить в Бога! Наверняка, он в то мгновение посмотрел с небес и не пожелал хорошему парню такой судьбы как ты – просто забрал его на небеса.

Мими уже не плакала, она вздохнула, округлила глаза и через мгновение лишилась чувств.

– Что с тобой? Зачем ты так с ней?! – возмутилась Шан, глядя на Чарли, и склонилась над Мими.

– Наверняка, это часть трюка! Очередной номер артистки, которая так заигралась, что уже не ориентируется в пространстве! Для нее сцена повсюду! – истекал желчью англичанин, но Мими так и не пришла в себя.

– Позови Малыша Ли. Он сможет ей помочь! – скомандовала Мадам Вонг. Мужчина поспешил к выходу и на всякий случай оглядывался, ожидая раскрыть обман. К его удивлению, женщине действительно стало плохо, и она слегла на несколько дней.

В глубине леса был отведен участок для захоронений обитателей дома Вонг. Там обрел свой новый дом и Чучо. Его проводили несколько сотрудников кухни, Тереза, Малыш Ли, Шэнли и Чарли. Мадам Вонг и Мими в силу разных причин не появились на этом скорбном мероприятии. Было солнечно, но осенний ветер предупреждал о том, что близятся холода. После того, как церемония была завершена, и земельный бугорок украсил могильный камень, все побрели обратно к дому.

– Чарли, я хотел бы с тобой поговорить! – голос Шэнли немного встревожил журналиста, но он старался не выказывать своего беспокойства.

Оба чуть отстали от основной массы людей, чтобы никто не слышал их разговор.

– Тебе нравится здесь? – спросил с доброжелательной улыбкой здоровяк-китаец.

– Ты имеешь в виду в Гонконге?

– Ты ведь понял меня, Чарли! Не делай глупое лицо! Все-таки общение с Мими сказывается на тебе негативно!

– Говори напрямую! К чему подходить издалека!

Шэнли остановился, и выразительно посмотрев в глаза англичанину, сказал, что готов помочь ему выбраться на родину.

– Как щедро! Ты сделаешь это втайне от Шан?

– Я сделаю это ради нее, потому что поклялся жизнью собственных детей защищать ее!

– Прости, не верю тебе! – занервничал англичанин. – Просто ты ревнуешь, я это сразу понял еще тогда утром по взгляду! Даже с нашего первого дня знакомства! Я чувствовал, что ты пытаешься со мной соревноваться, не желая терять внимание королевы!

– Не говори ерунды! – устало выдохнул мужчина.

– Мы с Шан разберемся без посторонней помощи, как нам поступить! Уж точно без твоего участия!

– Нет вас с Шан! Есть Мадам Вонг! Под ее началом целая флотилия и много тысяч людей. Она – не просто женщина, Чарли! Неужели ты этого не понимаешь?!

Англичанин вытянулся в струну и посмотрел на Шэнли с отвращением. Он решил, что больше сказать ему нечего и поторопился вернуться в дом, услышав голос ненавистного человека, пытающегося разлучить его с женщиной, при мыслях о которой его организм наполнялся теплом:

– Я тебе не враг, Чарли! Придет время, и ты это поймешь!

Глава 15 Голый Патрик

Несколько дней влюбленные чувствовали себя словно шекспировские герои. Как Ромео он сбегал от нее рано утром, как Джульетта, она не хотела его отпускать. При встречах в течение дня или за трапезой они вели себя как чужие люди и говорили почтительно друг с другом, но все вокруг видели и понимали, что между ними порхают бабочки счастья.

Мими соседствовала с комнатой Чарли. Ее апартаменты были почти в два раза меньше, и пару раз она жалостливо говорила, что ей трудно дышать в маленьких помещениях. Чарли не акцентировал внимания на этой фразе, не желая меняться пусть даже с умирающей подругой кроватями. Тем более комната Мими его совсем не привлекала, в ней были желтые обои, а этот цвет вызывал у него негативные чувства. В детстве в родительском доме была «желтая» комната, в ней какое-то время находился отец отца. У него была гангрена, и никто ничего не мог с этим поделать. Он умирал долго, мучительно. Маленького Чарли иногда заводили поздороваться дедушкой, и это были леденящие душу и воображение минуты. Когда старик отмучился, там долго не делали ремонт, и мальчику казалось, что стены и их цвет источают мерзкий запах гниющего человеческого тела. С тех пор он даже желтки в яйцах не ел.