То ли свет, то ли тьма - Рустем Юнусов

Но шеф был не только хороший актер, но и лицемер. Он сделал вид, что не заметил этого взгляда. Он даже Раису видом и поведением своим говорил: я в этой диссертации совсем не заинтересован, ты кашу заварил.

Обычно докладчик, устанавливая контакт с залом, всматривается в лица слушателей, ища родственную душу. Раис же Идрисович избегал наших взглядов, тем более что некоторые преподаватели смотрели на него с ухмылочкой, как бы желая сказать: вот еще один претендент словчил докторскую.

Раис Идрисович прилагал усилия, но не мог справиться с частым морганием и смотрел выше наших голов под потолок. Наконец, он собрался с мыслями и посмотрел на сына – ординатора нашей кафедры, который, сидя за компьютером, должен был отбрасывать на белый экран таблицы и графики. По всему было видно, что сын, так же как и отец, чувствует себя не в своей тарелке.

Если раньше, оформляя диссертацию, соискатель готовил слайды, а это большая морока, заправлял их в кассету и использовал эпидиаскоп – при этом всегда что-нибудь да заедало, то теперь техника демонстраций материала шагнула намного вперед, чего не скажешь о содержании диссертаций.

На экране появилось заумное название диссертации, которое простыми словами понятно и кратко можно было бы изложить так: «Новый, оригинальный метод лечения язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки». Название актуальное, что и говорить.

– Вашему вниманию представляется диссертация на тему, – произнес Раис Идрисович, показал указкой на экран и часто-часто заморгал.

Текст доклада лежал у него на трибуне перед глазами. Излагал его Раис Идрисович скороговоркой, так скорострельно быстро, словно за ним гналась стая собак. При этом он продолжал часто-часто моргать, отвлекая морганьем от доклада наше внимание. За все время доклада он только два раза бегло пробежал взглядом по нашим лицам. А на экране, часто сменяя друг друга, появлялись то сложные таблицы, то графики, то рисунки, то выдержки из текста, которые докладчик не мог заучить; и создавалось впечатление, что ты едешь в скоростном экспрессе, смотришь в окно, а перед твоими глазами мелькают из диссертации «картинки», которые ты при всем желании не успеваешь ни осмыслить, ни тем более запомнить.

Схватить на лету содержание его доклада было крайне сложно, на что, надо полагать, докладчик и рассчитывал. Лично я, не будучи гастроэнтерологом, из его доклада поначалу ничего не понял.

Доклад слушали внимательно, стараясь вникнуть в суть, всего лишь несколько человек. Профессора во время доклада напустили серьезность на выражение своих лиц. Большинство же преподавателей переговаривались между собой, таким образом, выказывая свое отношение к диссертации. В зале, как на неинтересной лекции, было шумно.

Закончив доклад, перебрав сверх лимита всего лишь пять минут, Раис Идрисович, продолжая моргать, отер платочком потное, бледное лицо и посмотрел на шефа. В зале воцарилась напряженная тишина. Все ждали, что скажет заведующий кафедрой.

А он выдержал паузу, картинно откинулся на спинку кресла и произнес:

– Я думаю, мы предоставим слово Владимиру Ивановичу, а уж потом приступим к прениям.

– Не понимаю, почему гастроэнтерологическую работу оппонирует Владимир Иванович. Он же с пеленок кардиолог и не вылечил с язвенной болезнью ни одного больного, – сказал я Салавату Зарифовичу, сидевшему рядом со мной.

– Тебя еще что-то удивляет… Он, надо полагать, с шефом вась-вась, – ответил Салават и, не желая отвлекаться, показал глазами на трибуну, за которую встал, имея очень представительный и неподкупный вид, Владимир Иванович.

Прежде чем начать свою речь, он прокашлялся, неодобрительно пробежал глазами по лицам преподавателей, которые продолжали между собой, словно невнимательные студенты, переговариваться, и сразу же, направляя обсуждение диссертации в нужное для него русло, сказал, что он прочел диссертацию от корки до корки, более того, чтобы уточнить некоторые неясности, встретился с диссертантом, при этом многие недочеты были устранены, что же до общего впечатления, то оно положительное.

«Не за дешево купили!» – глядя на него, подумал я.

Впрочем, никто от Владимира Ивановича иного суждения и не ожидал. Все апробации у шефа, как у талантливого режиссера, до мелочей отрежиссированы. Оппоненты – свои люди, осечки не происходит.

– Уважаемые коллеги! – произнес далее Владимир Иванович. – Прежде всего я должен сказать, что представленная на ваш суд диссертация оформлена в соответствии с требованиями, предъявляемыми к докторским диссертациям, написана без орфографических ошибок, легко читаемым, доходчивым языком. И в этом смысле я получил удовольствие.

– Раз дело дошло до удовольствия, тут уж ясно без слов, – повернув голову в мою сторону, полушепотом сказал Салават, а я подумал: «В нашей жизни, куда ни кинь, на первое место всегда выносится форма, а о содержании никто и не вспоминает».

Обычно же у нас отзыв на диссертацию строится так: перед тем как вынести положительное решение, рецензент говорит не только о достоинствах диссертации, но и излагает по мелочным вопросам не принципиальные замечания. Без этого, как правило, не бывает.

– Уважаемые коллеги! – неуверенно продолжил Владимир Иванович, ибо чувствовал, что аудитория без должного уважения относится к нему, – чтобы не терять времени, я не буду говорить об актуальности выдвинутой темы. Все вы знаете, что такое язвенная болезнь, вам известно, какие в наше время могут возникать при лечении язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки проблемы. Чтобы придать нашей дискуссии деловой характер, перехожу к замечаниям.

Владимир Иванович положил перед собой на трибуну талмуд диссертации, в нем он сделал множество закладок и стал излагать мелкие замечания, что создавало впечатление о принципиальности его суждений. Говорил он монотонным голосом, то листая страницы диссертации, то переходя от закладки к закладке, не поднимая головы, то пробегая глазами по лицам преподавателей, в течение сорока минут и всех порядком утомил. Аудиторией он не управлял, а шеф по-прежнему напускал на свое лицо безразличное выражение: он хорошо играл роль и продолжал продемонстрировать, что все, что здесь происходит, к нему не относится, тогда как главным режиссером «спектакля» был он.

Справедливости ради нужно сказать, что некоторые преподаватели у нас на кафедре понимали, что собой представляет кафедральная наука, которая для практического здравоохранения за все последние годы не дала даже по малому счету ничего. Шеф же на каждом кафедральном совещании, ведя ловкую дипломатическую игру и рекламируя кафедру, говорил, что преподаватели у нас на кафедре прекрасные лекторы и педагоги, что кафедра работает на самом передовом рубеже науки. В этой аудитории прошло много апробаций, и все они были за редким исключением на одно лицо.

Из череды мелких, не принципиальных замечаний, которые носили характер пожеланий оппонента соискателю, я обратил внимание на два замечания, которые давали представление о том, как была выполнена диссертация.

– В разделе «Материалы и методы обследования», – говорил Владимир Иванович, как о чем-то само собой разумеющемся, – написано, что обследовано четыреста больных – цифра, внушающая уважение, а в разделе «Результаты исследований» говорится, что методом полимеразной цепной реакции обследовано всего лишь двадцать семь больных. Получается несоответствие.

При этом я невольно переглянулся с Салаватом Зарифовичем – уловил ли он суть? Салават Зарифович чуть заметно наклонил ко мне голову и, как о чем-то само собой разумеющемся, полушепотом произнес:

– Подсказывает, как обыграть. Раис Идрисович перед цифрой двадцать семь поставит четверку и будет соответствие.

А я подумал: «Когда Владимир Иванович и Раис Идрисович встречались тет-а-тет, то могли бы это несоответствие устранить, но почему-то не устранили. Возможно, Владимир Иванович об этом Раису Идрисовичу намекнул, но тот намека не понял. Или же, скорее всего, при обсуждении докторской они разыгрывали между собою мини-спектакль: каждый делал вид, что занимается серьезным, честным делом. При этом Владимир Иванович с миной на лице, соответствующей его положению, умело прикидывался, что не знает, каким образом сделана «липовая» диссертация, и сказать об этом несоответствии с глазу на глаз рецензенту ему было, учтиво говоря, не дипломатично.

– Кроме того, – монотонно произнес Владимир Иванович, – в диссертации не представлено в качестве примера ни одной выписки из истории болезни обследованных больных. Получается как бы голословно.

При этом очередная легкая ироническая улыбка пробежала по губам некоторых преподавателей, но ни один мускул не дрогнул в лице шефа, а Раис Идрисович еще чаще заморгал.

Как и следовало быть по протоколу, в заключение своей речи Владимир Иванович сказал: