Величие и гибель аль-Андалус. Свободные рассуждения дилетанта, украшенные иллюстрациями, выполненными ИИ - Николай Николаевич Берченко

ат-Туджиби. Только после этого он подошел к Сарагосе, осада которой длилась восемь месяцев в 936–937 годах. 23 августа 937 г. Сарагоса сдалась, но переговоры продолжались до ноября. В конце концов был составлен документ, устанавливающий, что Мухаммад ат-Туджиби должен был покинуть город со своими родственниками и на некоторое время поселиться в качестве губернатора в другом приграничном городе. Новый губернатор Сарагосы, назначенный халифом, должен был хорошо относиться к тем членам семьи Туджиби, которые остались в городе. Когда срок, установленный халифом, закончится, Мухаммад ибн Хашим ат-Туджиби должен был отправиться в Кордову и жить там в течение тридцати дней, чтобы публично показать свое послушание. Если он сделает все это, халиф снова назначит его губернатором Сарагосы. Все Туджиби должны были разорвать любые отношения с христианами и взять на себя обязательство платить налоги. Мухаммад ат-Туджиби не должен был оказывать помощь врагам халифа и был обязан сражаться против тех, с кем халиф будет бороться, даже если они будут членами его собственной семьи. Его старший сын и один из братьев были взяты в заложники. Если он выполнит эти условия, Мухаммад ат-Туджиби будет назначен губернатором Сарагосы пожизненно, и его право назначить преемника будет признано62. Абд ар-Рахман III вошел в Сарагосу 21 ноября 937 г., и документ о «подчинении» Мухаммад ат-Туджиби был торжественно оглашен в мечети в присутствии большого числа свидетелей. Но все же халиф приказал разрушить стены Сарагосы, как он это делал ранее и в других отвоеванных городах.

Я подробно рассмотрел эти два примера умелого сочетания твердой и мягкой силы халифом, и, хотя в случае христианских королевств это повторялось снова и снова, все же в приграничных зонах была достигнута определенная стабильность. Отсутствие серьезных восстаний в течение оставшейся части правления Абд аль-Рахмана III и его преемника означало, что халиф и местные элиты нашли приемлемый баланс между центральным контролем и местной автономией.

Макиавелли писал, что об уме правителя первым делом судят по тому, каких людей он к себе приближает; если это люди преданные и способные, то можно всегда быть уверенным в его мудрости, ибо он умел распознать их способности и удержать их преданность. Абд ар-Рахман III обладал этим умением, выбирая верных людей вне зависимости от их происхождения, что было явным нарушением существующей традиции, когда ими были либо члены семьи Омейядов либо арабские семьи, связанные с Омейядами еще с Дамаска. Например. Бадр ибн Ахмад был подкидышем, которого эмир Абдаллах отдал на службу своему внуку. Став его клиентом, Бадр сыграл решающую роль в ранний период правления Абд ар-Рахмана III в качестве доверенного военачальника, руководившего первыми военными кампаниями, а потом до своей смерти в 921 г. в качестве первого хаджиба63. Среди наиболее доверенных лиц были и сакалибы64. Самым известным из сакалиба Абд ар-Рахмана III был Джафар аль-Саклаби, евнух, освобожденный в 959–60 годах, незадолго до смерти халифа. Этот Джафар был близок к аль-Хакаму II, которому он служил. в качестве хаджиба, секретаря и руководителя производства королевской одежды до своей смерти. Но самым известным сакалиба был лучший военачальник Абд ар-Рахмана III бывший раб Галиб ибн Абд ар-Рахман, чье отчество возвещало, что он был как бы «сын» халифа, отпустившего его на волю. Галиб командовал многими военными кампаниями, как на границах аль-Андалуса, так и в Северной Африке.

Среди доверенных людей халифа были и христиане, и евреи. Так Ресемунд, мосарабский епископ служил послом Абд ар-Рахмана III немецкому королю и будущему императору Священной Римской империи Оттону I. В Германии он успешно нормализовал отношения между главными правителями христианского и исламского мира. Он продолжил свою работу в качестве посла, отправившись к императору в Константинополь, а затем в Иерусалим, святейший город трех великих монотеистических конфессий. Одним из его заданий было с заданием привезти из Византии и Сирии классические произведения языческого искусства для украшения Мадинат аз-Захра. Свободно говоря и писав на латыни и арабском языке, он стал соавтором книги, посвященной Аль-Хакаму II. Этот труд, известный сегодня как Кордовский календарь, представляет собой сочетание традиционного арабского альманаха, содержащего географическую, климатическую, астрологическую и медицинскую информацию, а также советы по сельскому хозяйству, с христианским литургическим календарем.

Еврей Хасдай ибн Шапрут (915–970 или 990) был вначале официальным врачом халифа. Его знание человеческой природы, языков и хорошие манеры не оказались незамеченными. Вскоре из придворного врача Хасдай сделался ближайшим доверенным советником Абд ар-Рахмана III. Хотя из-за своего происхождения официального титула везира Хасдай так и не имел, но фактически он ведал всеми финансами, прежде всего в качестве главы таможни, но главное, что ему поручалось осуществление деликатных дипломатических миссий. На этом поприще он проявил себя как исключительно талантливый политик.

Абд ар-Рахман III беседует с Хасдаи ибн Шапрутом

В 939 году он организовывает обмен посольствами между Кордовой и Византией В 956 году он встретил посольство короля Германии Оттона I. С немецкой стороны миссию возглавлял аббат бенедиктинского монастыря Иоганн. Письмо, предназначавшееся халифу, имело слишком резкий тон, и Хасдай убедил Иоганна послать за новым письмом. Вернувшись домой, Иоганн написал в своих воспоминаниях, что «никогда не встречал человека столь мудрого и проницательного, как этот еврей». Но чаще всего Хасдаю приходилось вести переговоры с христианскими правителями севера. Именно он был послан в 940 г. в Леон, чтобы вызволить Мухаммада ат-Туджиби из плена, тогда также был возвращен экземпляр Корана халифа, захваченный в Симанкасе. В том же году Хасдай был в Барселоне в связи с договором с графами Каталонии о торговом обмене и т. д. А как врач, он излечил от излишней тучности короля Леона Санчо I, который находился в изгнании при дворе ал-Хакама II, что тоже имело свои политические последствия.

Такие фигуры, как Галиб, Хасдай и Ресамунд, верно служившие потом и преемникам Абд ар-Рахмана III, по мнению некоторых современных историков свидетельствуют о том, насколько космополитичным стал двор халифа. Однако такие одиночки появлялись лишь благодаря исключительным способностям и исключительно счастливому стечению обстоятельств. В государстве, безусловно, доминировали члены династии Омейядов, их клиенты и люди, зависящие от них, а те из их подданных, которые могли происходить из арабских семей с родословной, тянувшейся в доисламские времена, пользовались наибольшим престижем. Но все-таки все, если проявляли значительные заслуги и имели нужные связи, тоже могли продвинуться вверх по социальной иерархии. Конечно, толерантность имела пределы. Немусульмане, даже могущественные и влиятельные, не назначались на высокие посты в администрации аль-Андалуса. Но, хотя новое андалузское общество и было очень похоже на