Хозяин дубравы. Том 2. Росток - Михаил Алексеевич Ланцов

на смерть всегда идете… — затянул Беромир песню «Дружина» группы Сколот, когда пауза стала слишком тяжелой. Наслушался. Да и сам пел не раз и не два.

Медленно пел.

Поначалу думал, что и не припомнит, но начал петь и само полилось.

Никто ничего не понимал.

Но как-то подобрались. Вон — никто уже и не пил. Все смотрели на него, ибо песня иная. Не так тут пели, не так. Все стихи местные — суть тонические, из-за чего имело значение только количество ударных слогов. А все остальное — неважно. Отчего для уха человека из XX или XXI века такие песни показались бы совершенно нескладными. Без рифмы и размера, которые вытягивали лишь за счет игры с тонами: тут звук подольше тянут, там покороче.

Беромир же пел песню, которую складывали в довольно каноничной силлабо-тонической системе. Из-за чего выдерживался и размер, и рифма, и тональность. Вот и звучала она иначе. Почти что магически. Словно наговор какой-то чудесный. И в нем то и дело проскакивало, пожалуй, единственное узнаваемое слово — Перун…

Закончил.

Замолчал.

Хотел пойти к столу, но Борята остановил его. Не грубо. Нет. Вежливо.

— О чем она?

И Беромир начал переводить.

Сказывал куплет по-русски, а потом на местный переводил. И на фразе:

— … Из тьмы веков пусть громом грянет да ратною сверкнет стезей — Перун, бог воинов удалой.

Борята отчетливо вздрогнул.

Не ожидал.

Да и по остальным словно волна пошла — не шептались, но переглядывались.

В местной практике широко бытовали только ведуны Велеса и Перуна. У Зари порой встречались свои ведьмы, которые встречали новую жизнь, выступая повивальными бабами. У Мары — еще реже ведьмы заводились. Сварог с Матерью-землей вообще в ведунах не нуждались, равно как и Даждьбог, несущий удачу самолично, выступая этаким аналогом скифо-сарматского Фарна.

Посему ведуны были представлены в основном последователями Велеса и Перуна. Их роли разделялись довольно просто. Велес и его ведуны отвечали за ремесла и промыслы, а также знания о них. Ну и прочую ученость. Перун был судьей небесным, ведая заодно и плодородием всяким — от полей до семей.

Сейчас же Беромир ввел новую роль — бога воинов. Назначая на эту роль Перуна.

Так-то «клубы», посвященные этому божеству, и так существовали. Но, формально воинами они не являлись, выполняя функцию, близкую к народной дружине или полиции. Силовики, но присматривающие за порядком.

До этого момента.

Раз.

И ведун своей песней сильно поднял статус этих «клубов». Ведь именно воины в местных обычаях виделись только у роксоланов. Ну и, например, у ромеев. У них же — нет. Что было, видимо, тяжелым наследием кризиса I века, когда сарматы выбили не только старые элиты, но и воинов…

— Из тьмы веком пусть громом грянет, — тихо произнес Борята каким-то странным, чуть дрожащим голосом.

— Да ратную сверкнет стезей. — ответил, глядя ему прямо в глаза Беромир.

— Перун — бог воинов удалой! — хором рявкнули все члены этих «клубов», сидящих здесь на пиру.

Прозвучало жутковато.

Вон — глазки, как у людей загорелись! Вспыхнули просто!

И с каким вдохновением и страстью они это выкрикнули!..

Свадьба продолжилась. Но так… вяло. И быстро пошла на спад. А уже через час почти все гости вообще заснули.

— Ты понимаешь, что ты сегодня сказал? — тихо спросила Мила у Беромира, когда тот отошел в сторонку — к умывальнику, дабы освежиться.

— Дурное разве?

— Бог воинов… — покачала она головой. — Покоя нам более не будет. Твои слова нам не простят. А будь уверен — теперь молва по всем концам света о них понесет весть.

— Я достал из пыльного мешка прошлых лет то, что там давно лежало. — пожал плечами зять.

— Но ведь мог не доставать. Зачем ты это сделал?

— Чтобы собрать всех наших в единый кулак, мне надобно было им что-то предложить. То, что стянет их воедино, как бечевка веника.

— Это кровь. Много крови. Гёты так живут. Сарматы. Нам такой же судьбы ищешь?

— А то, как мы сейчас живем — лучше? — холодно процедил Беромир. — Как рабы. Только хуже. Да и что им предложить? Дела торговые? Так у каждого свои интересы. Ну и слышат они едва каждое десятое слово из тех, что я им говорю.

— Надо же… а тут услышали. — скривилась Мила.

— Услышали. Потому хотели. Да некому сказать было. Устали люди терпеть. А если иначе жить, то драться надо. Насмерть. Ломая лица врагам и всем тем, кто хочет нас жизни хорошей лишить. Понимаешь? Ради того, чтобы дети и бабы в покое жили, а не засыпали с трепетом. Не придет ли набег? Не угонят ли в рабство? Не ограбят ли не те, так другие? Если же драться, то надо стоять сообща. Ибо мало нас. Поодиночке всех перебьют.

Мила промолчала.

— Разве я не прав?

— Прав. — с огромным трудом ответила она, смотря на зятя ОЧЕНЬ сложным взглядом. — На скользкую дорожку ты встаешь… князь. Поостерегись, а то шею не свернешь.

— Как будто у меня есть выбор… — усмехнулся ей в ответ Беромир.

Часть 1

Глава 10

167, август, 6

— Ненавижу! — прорычал ученик из Красных волков. Тот самый заводила, что воду мутил.

Свадьба свадьбой, но ведун провел традиционное уже построение с распределением нарядов. Вот в какой-то момент этот парень и сорвался, бросившись на Беромира с кулаками. Но его, конечно, подхватили за руки, не пуская шалить.

— Тяжко ты вчера перепил… — покачал ведун головой.

— Ненавижу! — ревел тот.

— Что это с ним? — спросил кто-то.

— Видимо, одержимость. Если сейчас пена ртом пойдет — точно она будет. — с видом знатока сообщил ведун.

— Одержимость?

— Это когда дурные духи захватывают власть над телом. Иной раз — полностью. А бывает, что просто разжигают страхи, навязчивые мысли и прочее, подталкивая на те или иные поступки. Нашептывают всякое, сводя с ума.

— Я не одержим! — взвился парень.

— А что это за духи? — поинтересовался друид.

— Души смертных, дела которых оказались не завершены или их что-то терзает. Из-за чего они оказываются слишком крепко связаны с нашим миром и не могут его покинуть. Большинство из них безвредны. Но не все.