Эффект матового стекла. Книга о вирусе, изменившем современность, о храбрости медработников, и о вызовах, с которыми столкнулся мир - Коллектив авторов

больных коронавирусом, вошли 14 препаратов (из 17 в списке), выпускаемых в России: хлорохин, гидроксихлорохин, лопинавир плюс ритонавир, азитромицин (в комбинации с гидроксихлорохином), мефлохин, тоцилизумаб, различные препараты интерферонов и другие.

В мае 2020 года в США для лечения больных с ковидом начали использовать разработанный против лихорадки Эбола антивирусный препарат ремдесивир, который во время пандемии будет зарегистрирован и в России.

По словам заведующего операционным отделением ЦССХ ГВКГ им. Н. Н. Бурденко МО РФ, врача-кардиохирурга, кандидата медицинских наук Алексея Федорова, среди лекарств, которые продемонстрировали хотя бы какую-то эффективность на первом этапе эпидемии, – противомалярийное средство гидроксихлорохин (плаквенил) и комбинированный противовирусный препарат калетра (комбинация лопиновира и ритонавира), ранее применявшийся для лечения ВИЧ-инфекции. «Важно соблюдать показания к их назначению. Это лекарства для раннего периода болезни, когда вирус активно размножается, – отмечал Алексей Федоров. – На этапе массивного поражения легких… наибольшую эффективность показали тоцилизумаб (иммуносупрессор, применяющийся при лечении ревматических болезней) и гипериммунная плазма, которую получают от переболевших пациентов».

После суперускоренной регистрации на российский рынок вышла линейка отечественных препаратов, аналоги японского фавипиравира: коронавир («Р-Фарм»), арепливир («Промомед»), авифавир (Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ) и «ХимРар»). Следом российский аналог актемпры – левилимаб («Биокад»), изначально предназначенный для лечения ревматоидного артрита, – был зарегистрирован для лечения пациентов с тяжелой формой ковида.

«К сожалению, ни один из противовирусных препаратов не показал драматической эффективности в отношении снижения смертности и частоты тяжелых форм заболевания, – отмечал заместитель генерального директора Центра детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Дмитрия Рогачева профессор Алексей Масчан. – Главное достижение – это упреждающее лечение препаратами, способными блокировать избыточную активацию иммунной системы, которая и наносит основные повреждения легочной ткани. Кроме того, важным является профилактическое назначение препаратов, препятствующих свертыванию крови. К тому же врачи хорошо научились распознавать коронавирус по клиническим признакам и главным образом по картине КТ легких. Это в большинстве случаев позволяет эффективно вмешаться и предотвратить катастрофическое развитие событий».

Изначально и по сей день борьба идет не с вирусом, а с проявлениями инфекции.

По этой причине в лечебной практике терапевтическая ситуация менялась очень быстро, вчерашние лекарственные фавориты также быстро подвергались забвению.

Показательна история с плаквенилом (гидроксихлорохин – МНН, международное непатентованное название). Еще в мае 2020 года ВОЗ заявила о приостановке испытания (под давлением FDA (Food and Drug Administration), агентства Министерства здравоохранения и социальных служб США) противомалярийного гидроксихлорохина (плаквенил) в лечении COVID-19 в связи с открывшимися побочными явлениями. Несмотря на то что врачи повсеместно и с самого начала пандемии отмечали эффективность применения препарата и препарат попал во многие национальные временные протоколы лечения ковида. Кстати, там и оставался, несмотря на рекомендации ВОЗ, например, в списке российского Минздрава еще около года. В 2020 году препарат был одним из самых популярных среди ковидных больных, которые не хотели вызывать врачей, ехать в больницу, выбирая самолечение и высокий риск драматизации состояния, а в случае домашнего выздоровления рекомендуя лекарство встречным-поперечным и в качестве профилактики.

Помимо того что спектр терапии расширялся за счет включения в нее различных препаратов, практически каждую неделю появлялись в режиме реального времени новые знания о патогенезе заболевания. Изменился подход к проведению искусственной вентиляции легких у больных с тяжелой дыхательной недостаточностью. Учитывая низкую выживаемость больных на ИВЛ (примерно 15–20 %), новая тактика заключалась в максимальном использовании всех имеющихся возможностей (лекарственной терапии, неинвазивной вентиляции, применения прон-позиции), чтобы удержать пациента от перехода на ИВЛ. Подключать к ИВЛ стали наиболее тяжелых больных с тотальным поражением легких.

Стало ясно, что тяжелое течение заболевания связано с аутоиммунной реакцией организма.

Быстро формировалось понимание, как правильно лечить заболевание при каждом варианте течения, на каждом из этапов. Врачи научились спасать тех, кого весной 2020 года вылечить не удавалось.

Специалисты обсуждают вопросы необходимости изучения последствий лечения COVID-19, поскольку препараты, назначаемые сегодня в соответствии с ведомственными нормативными документами, могут не только привести к невосприимчивости антибиотиков, но и вызывать ощутимые побочные эффекты.

Анализируя работу по созданию вакцин, заведующий лабораторией иммунохимии НИЦ эпидемиологии и микробиологии им. Н. Ф. Гамалеи, доктор биологических наук профессор Эдуард Карамов, отдавая должное высочайшему уровню компетенции Минздрава, Роспотребнадзора и Академии наук, говорит: «Вакцина – это, безусловно, стратегический ключ для контроля инфекции».

Пятнадцатого декабря 2020 года в России стартовала бесплатная профилактическая прививочная кампания населения от COVID-19 первой в мире отечественной вакциной «Спутник V». Это был прорыв и настоящая победа, действительно сравнимая с первым полетом человека в космос, поскольку речь шла о многих и многих спасенных жизнях. К середине весны 2021 года массовая вакцинация шла уже почти в полутора сотнях стран мира.

Через год после начала пандемии, то есть в конце марта 2021 года, на заседании комиссии Мосгордумы было отмечено, что говорить о скором снятии в Москве ограничительных мер, введенных из-за пандемии коронавируса, преждевременно, но и введение локдауна не предвидится.

Несмотря на накопленный опыт, часть пациентов по-прежнему не удавалось спасти.

В том числе и по причине несвоевременного лечения, когда больной попадает в стационар на поздних сроках заболевания. Причем это не всегда было из-за беспечности пациента или несвоевременно оказанной медицинской помощи. Коварство COVID-19 состоит в том, что заболевание способно быстро прогрессировать и предсказать, у кого произойдет молниеносная прогрессия, не всегда возможно.

Чаще всего причиной летальных исходов являлись 100-процентное поражение легких и развивающиеся на этом фоне дыхательная недостаточность и гнойно-септические осложнения, а также тромбозы, последствиями которых являются инфаркт, инсульт, тромбоэмболия легочной артерии, острая ишемия верхних и нижних конечностей, нередко заканчивающаяся ампутацией.

Своевременно начатое лечение помогало ос-тановить поражающий легкие цитокиновый шторм и профилактировать тромбозы, но у ряда больных оно оказывается неэффективным.

В мире продолжался поиск наиболее эффективных методов ранней диагностики, способных спрогнозировать вероятность тяжелого течения новой коронавирусной инфекции.

Осенью 2021 года главный внештатный специалист-ревматолог Минздрава РФ Евгений Насонов отмечал, что ни противовирусные препараты, ни антибиотики не доказали своей эффективности. А при лечении тяжелых пациентов эффективными оказались два противоревматических препарата – глюкокортикоидные гормоны и ингибиторы интерлейкина-6, но и их применение требовало большой осторожности.

Декабрь 2021 года опрокинул прогнозы и ожидания. Новый штамм – омикрон – распространялся кратно быстрее всех прежних и поражал, к сожалению, даже едва родившихся