Проклятые земли Трэурана (СИ) - Воробей Владимир

Жужжание комара поистине гнуснейший для уха звук, который враз доводит до белого каления, вызывая острейшее желание уничтожить его источник.

Похожие чувства эта напасть вызывала и у Коэна, способного выдержать если не все, то очень многие испытания, подбрасываемые проказницей-судьбой простому смертному. Но только не беспрерывный комариный писк! Счет прихлопнутых им насекомых шел уже на сотни, а то и на тысячи, однако вокруг кружили мириады их кровососущих собратьев.

— Коэн, ты какой-то дерганый. — заметил Стиг, которого, как и его брата, по какой-то неведомой причине, комары считали несъедобным.

— Вы гномы ядовитые, потому вас и не жрет никто. Думаю карритар и тот бы копыта откинул. — Коэн без остановки хлопал себя ладонью по лицу и шее.

— Я может и ядовитый, а вот Стиг просто моется раз в год. Комары налету дохнут. Надень его рубаху — и все, ни один кровосос к тебе не сунется. — посоветовал Альдо.

— Надо найти полынь! Она растет на болотах. — Лиара в кровь разодрала себе шею, не меньше Коэна страдая от надоедливых насекомых. — Комары не переносят ее запаха.

— Что же ты раньше не сказала? — Коэн соскочил с коня и стал лихорадочно рыскать по траве в поисках куста полыни, одновременно отмахиваясь от назойливых насекомых.

— Нервы у тебя ни к черту. — хмыкнул Стиг, пожав плечами. — Может надо отваров каких успокоительных попить?

Коэн, занятый делом более важным, чем перепалка с гномами, попросту проигнорировал этот ценный совет. Наконец-то, после усердных поисков, заветный куст был найден. Коэн и Лиара натерлись листьями полыни где только можно, растолкали их по карманам и лишь после этого слегка расслабились. Чудодейственная трава действительно сработала: комариное жужжание и доводящие до исступления укусы почти прекратились.

Коэн, расплывшись в счастливой улыбке, крепко обнял слегка опешившую от неожиданности Лиару и полным благодарности голосом прошептал:

— Спасибо.

— У всех есть свои слабости. — заметил Стиг с серьезным выражением лица.

— А ты боишься пауков. — напомнил Альдо.

— Я их не боюсь, а недолюбливаю. У них отвратная морда, круглое пузо и волосатые лапы. — возразил Стиг.

— Вот совсем никого не напоминает? Да? — спросил Альдо и, пришпорив коня, поскакал вперед.

— Нет, никого. — Стиг озадаченно почесал затылок и помчался за братом. — А кого, Альдо?! Аль-до! Ну кого?!

Передвигаться по болотистой равнине оказалось неимоверно сложно и утомительно. Копыта коней то и дело увязали в грязи, заставляя их поскальзываться и спотыкаться.

Кроме того, на болотах твердый грунт крайне сложно отличить от вязкой, гиблой топи, потому всадникам пришлось спешиться и самим прокладывать дорогу тяжелым бискайским скакунам. Продвижение замедлилось. Сухих участков становилось все меньше, а не непроходимой, опасной трясины все больше.

В конечном итоге продвигаться дальше стало совершенно невозможно. Коварная почва уже постоянно проваливалась под ногами безрассудных путников, рискнувших на свою погибель забрести в эти проклятые края.

Затянутая стелящейся дымкой тумана гладь болот простиралась так далеко, насколько хватало взора.

— Дальше идти нельзя! Паскудное место. — ругнулся Коэн, вытаскивая сапог из густой, зловонной жижи.

— Раньше болото было поменьше. Похоже разрослось. — Лиара досадливо поморщилась. — Надо вернуться и найти другую дорогу.

— Какую другую? С одной стороны горы, а вокруг трясина. — раздраженно буркнул Альдо.

— Значит пойдем в горы. Это большой крюк, заснеженный перевал, но придется рискнуть. — спокойно ответила волшебница.

— Горы? Давай обдумаем. Все равно уже смеркается, надо становиться на ночлег. Завтра решим, как быть. — Коэн стряхнул с сапога грязь и указал на холм, покрытый кривыми, приземистыми деревьями. — Там должно быть сухо.

Разбив лагерь и кое-как очистив одежду, путники уютно устроились возле костра. Под тихое потрескивание дров, утомленные дорогой, они наслаждались теплом пылающего пламени и сытной жареной уткой, которую Альдо запасливо прихватил из деревни. Звуки ночного болота убаюкивали своей умиротворенностью. Даже лягушки в омывающем холм пруду квакали так, словно напевали колыбельную. Полная луна, отражаясь в застывшей глади воды, освещала долину ровным холодным светом.

Лиара посмотрела вверх и замерла, не в силах оторваться от завораживающего действа, разыгравшегося на бескрайнем полотне ночного неба. Звезды ярко вспыхивали и гасли в беспорядочной чехарде огней, оставляя после себя мерцающие блеклые следы, медленно рассеивавшиеся искрящейся пылью. Вдруг сияние померкло, но, вмиг полыхнув ослепительным белым светом, снова закружилось в безумном сверкающем хороводе.

Волшебница невероятным усилием воли перевела взгляд на трепещущие языки пламени костра и с облегчением вздохнула. Бархатистый, мягкий сон — это все, что было нужно ее изнуренному тяжелыми испытаниями телу, ее истосковавшейся по безмятежности и отдохновению душе. Ничего, кроме теплых, невесомых грез. Такой желанный покой, уносящий смятения и тревоги. Жизнь это сплошные невзгоды, беды, разочарования… Манящее, нежное покрывало травы, постель, ложе… Блаженные объятия забытья… Забвение… Звон… Далекий, тихий, неприятный… Настырный, липкий, назойливый писк… Почему он не исчезает? Прямо в голове. Повсюду. Противный, омерзительный звук! Жужжание! Жужжание! Жужжание! Оно сводит с ума! Это невыносимо! Нет! Нет! Нет! Хватит!!!

Лиара внезапно очнулась и судорожно схватила ртом ледяной воздух. Пот, градом тек с ее лба, заливая глаза; кровь гулко пульсировала в висках. Вокруг кружили тучи комаров, но волшебница не обратила на них ни малейшего внимания.

На земле распластавшись лежали Коэн, Альдо и Стиг. Их тела лихорадочно дрожали; тяжелое, свистящее дыхание и бессвязное бормотание нарушали глухую тишину лунной ночи. Широко раскрытыми глазами они бессознательно таращились в звездное небо.

— Проснитесь! Эй! А ну вставайте! — Лиара тормошила безвольные тела, тщетно пытаясь привести их в чувство. — Проснитесь! Нельзя спать!

— Они не проснутся. Странно, что ты не спишь. — из темноты, опираясь на деревянный посох, вышел седобородый старик в обветшалом плаще. За его спиной блеснула пара кошачьих глаз и, беззвучно ступая мягкими лапами, из мрака появилась крупная черная пума.

Лиара принялась торопливо бормотать заклинание, однако слова застревали у нее в горле, вырываясь наружу потоком бессвязных звуков.

— Не стоит этого делать. — укоризненно посоветовал старик.

Пума прижала уши и, оскалившись, энергично завиляла хвостом. Шерсть на ее загривке встала дыбом.

— Что ты с ними сделал? — процедила сквозь зубы Лиара и короткое лезвие анеласа заблестело в ее руке.

— Я? Ничего. — старик подошел к едва заметной в темноте грязевой лунке и, обхватив двумя руками посох, с размаху всадил его в топь.

Раздался тонкий визг и на поверхность всплыла тушка крохотного, не выше колен, существа. Его безволосое, тщедушное тельце, длинные тонкие руки и ноги слабо трепыхались в конвульсиях.

— Это сморад. Видишь отверстия через которые они распыляют дурманящий газ? — Старик ткнул посохом в уродливую голову существа, показывая поры во лбу. — Когда воздух насыщен этим газом, жертву парализует, она впадает в беспамятство, а затем засыпает, чтобы уже никогда не проснуться.

— Но я же проснулась, значит и они могут! — с надеждой воскликнула Лиара, бросившись тормошить Коэна.

— Не думаю. Они едва дышат. Твой разум не заснул. Его что-то вернуло. — задумчиво произнес старик. — Ты другая, не такая, как все.

— Должен быть способ! — не сдавалась Лиара, исступленно кидаясь от одного тела к другому.

— Слишком поздно. Вокруг полно сморадов. Видишь? Здесь, там, еще вон там. — старик тыкал посохом в направлении чернеющих лунок.

Лиара, до боли стиснув рукоять анеласа, металась между грязевыми ямами, протыкая их одну за другой. Раздающийся раз за разом визг свидетельствовал о том, что они не были пустыми.