Ландо - Луис Ламур

В кабачке не было ни одного дружелюбного лица.

- А вы кто такой? - тихо спросил другой человек, сидящий за столом. Мы хотели бы сообщить ему, кто выступает против него.

- Мое имя Орландо Сэкетт, и я буду выступать против него каждый раз, когда мне представится такая возможность. Джонас, - добавил я, - был моим другом.

- Орландо Сэкетт, - задумчиво повторил незнакомец. - Единственный из Сэкеттов, которого я знал, кроме Фэлкона, был убит в Мексике пять или шесть лет назад.

- То, что вы слышали, неправда. Представьте, жив.

Допив виски, я повернулся, покинул кабачок и пошел к ресторану через улицу. Спустя несколько минут туда вошел стройный голубоглазый человек и сел недалеко от меня. Он совсем не смотрел в мою сторону, и это показалось мне странным, поскольку все хотя бы однажды взглядывали на меня.

В Рио-Гранде-Сити я подстригся и сбрил бороду, оставив усы, как большинство мужчин в то время, но старательно подровнял их. За шесть лет неволи я прибавил в весе, в то время как рост мой оставался пять футов десять дюймов. Весил я теперь двести десять фунтов. Мои плечи и грудная клетка стали мощнее. Народ глазел на меня.

Пока я ел, все поглядывал на голубоглазого мужчину с тонким лицом. Он был молод и носил ружье на ремне. Вскоре к нему присоединился приятель и сел спиной ко мне. Когда он обернулся, я узнал в нем Дункана Кэфри.

Лицо его осталось прежним, но сам он стал огромным и, казалось, очень сильным. Его взгляд обрел жестокость. Когда он положил руку на спинку стула, я заметил, что костяшки пальцев обезображены шрамами и следами от переломов. Значит, он много дрался. Это напомнило мне о том, что рассказывал Тинкер о руках Джима Мэйса, чемпиона по боксу, тренировавшего его.

Кэфри жестко посмотрел на меня, нахмурился и отвел взгляд. Внезапно до меня дошло, что у него нет полной уверенности, что перед ним я.

Когда, заплатив за ужин, я поднялся, то увидел в зеркале, что меня изменило - усы, а еще больше шрамы. Я забыл о шрамах, их было три, два вдоль щек, а один на подбородке. Плеть, как ножом порезала кожу, а швы никто не наложил.

Когда я вышел на улицу, мне в голову пришла неприятная мысль. Если этот голубоглазый - убийца и Кэфри указал ему на меня, то мне лучше смыться. С руками у меня было все в порядке, но я не упражнялся в стрельбе шесть лет.

Покинув город, я направился на восток, затем, описав круг, поехал по северной дороге. Спустя несколько дней сделал остановку у хижины, где я оставил кобылу.

Женщина подошла к дверям и, заслонив глаза от солнца, посмотрела на меня. Выглядела она жалкой и усталой. Возле нее стоял мальчик с широко открытыми глазами. Оба они были напуганы.

- Вы не помните меня, сеньора? Я ускакал отсюда много лет назад вместе с Мигелем и сеньором Локлиром.

Мне показалось, что она узнала меня, но женщина произнесла только одно:

- Уезжайте, Мигель мертв.

- Мертв, сеньора?

- Да, - она быстро огляделась вокруг, будто боялась, что за нами наблюдают. - Он возвратился из Мексики, но однажды не вернулся домой. Его убили в прериях бандиты.

Теперь меня вдвойне заинтересовали эти бандиты и Франклин Декроу. Я переменил тему разговора.

- Несколько лет назад я оставил здесь кобылу. Она должна была ожеребиться. Вы обещали присмотреть за ней и малышом.

Ее взгляд потеплел.

- Помню, сеньор.

- Жеребенок... здесь?

Мальчик хотел вмешаться, но она быстро сказала ему что-то по-испански. Теперь я хорошо говорил на этом языке, но они стояли слишком далеко от меня, так что я не разобрал слов.

- Он здесь, сеньор. Мануэль приведет его.

- Подожди, - я взглянул на мальчика. - Ты объездил жеребенка?

- Мула, сеньор. Я езжу на нем верхом. - Он смотрел на меня враждебно. Ему было лет одиннадцать - двенадцать, но он выглядел слишком маленьким и хрупким для своего возраста.

- Теперь, он скачет быстро как ветер?

Его глаза заблестели от волнения, и он с энтузиазмом заговорил:

- Да, сеньор. Он может участвовать в скачках.

Хуана шагнула за порог хижины.

- Он привязался к мулу, - улыбнулась она. - Боюсь, что даже слишком. Я всегда говорила ему, что вы вернетесь за ним.

- Вы говорили, что я вернусь?

- Да, сеньор. Мигель не верил в то, что вы погибли. Он никогда этому не верил. Но од был единственным, кто так думал. Хотя сеньора... сеньора Сэкетт, она тоже считала, что вы живы.

- Сеньора Сэкетт?

- Жена вашего отца, сеньор. Сестра сеньора Локлира.

Значит, Джин вышла замуж за моего отца. Теперь она моя мачеха. Что ж, ничего удивительного. Между ними с самого начала что-то было.

Когда мальчик ушел, Хуана подошла ко мне.

- Случилось много бед, - сказала она. - Сеньор Декроу позволил нам остаться здесь жить, но предупредил, чтобы мы никогда не разговаривали с незнакомцами. И приказал, если вы когда-нибудь вернетесь, сразу же послать Мануэля предупредить его.

Моя лошадь вдруг подняла голову, я оглянулся, неподалеку стоял мул.

Никакого сомнения не вызывало, что это был мул - высокий, с длинными тонкими ногами, почти такой же масти, как и его отец или любой другой мул. Он спокойно следовал за мальчиком, видно, между ними установилось хорошее взаимопонимание. Но когда я приблизился, он повернул морду ко мне.

- А кобыла?

- Волки, сеньор. Он был еще маленьким. Если бы я не подоспел тогда, он погиб бы.

Поглаживая мула по шее, я размышлял над сложившейся ситуацией. Я чувствовал себя в долгу перед Мигелем и не доверял Декроу.

- Мануэль, - решил я наконец, - вы с Хуаной должны уехать отсюда. Вам надо перебраться в Сан-Антонио или еще куда-нибудь. Тебе пора ходить в школу.

- Как? У нас нет денег. Нам некуда идти. Козы, да несколько кур кормят нас.

- У вас есть лошади?

- Нет, лошади принадлежат сеньору Декроу.

- Поедете на них, - я помолчал. - Если Декроу узнает о том, что вы встретились со мной, не миновать беды. А мне нужен парень, который может скакать на муле, участвовать в скачках. Ты ведь готов, Мануэль?

Его глаза заблестели, но он серьезно ответил:

- Да, сеньор. Видели бы вы его на дороге - несется быстрее ветра.

- Он для этого и предназначен, - сказал я. - Отправляемся сегодня вечером.

- А что делать с козами?

- Оставьте их. Проживут сами.

Мы не теряли времени даром. Хуана собрала пожитки. Оказалось, что им практически нечего взять с собой. Мануэль воспользовался моей лошадью и поймал пару пони. Он очень ловко управлялся с лассо, у меня такой сноровки не было. Позже, я начал сомневаться, смогу ли управиться хоть с чем-нибудь, хотя по дороге в Браунсвилл начал тренировки по стрельбе из "уэлч-нэви". Это оружие я предпочитал всем остальным.

Дорога, которую мы выбрали, служила для перегона скота.

- Думаешь, мул перегонит мою лошадь? - спросил я Мануэля.

- Ясное дело, - холодно ответил тот. - Видишь впереди тот старый тополь? Давай наперегонки!

По сигналу мы пустились вскачь.

Моя резвая мексиканская лошадка была приучена стартовать с места. Более того, она принадлежала бандиту, который не мог позволить иметь просто хорошую лошадь. Он выбирал лучшую из тех, какими завладевал. Чалая сразу взяла с места в карьер, и уже через пятьдесят ярдов лидировала на два корпуса, продолжая наращивать разрыв. Мы преодолели полпути, когда мул наконец сообразил, что участвует в состязании, и стал постепенно прибавлять. Уже скоро мы шли голова к голове, а потом он оставил лошадь позади.

Свою игру я решил начать в Оаквилле. Этот маленький городишко, славившийся вздорностью своих жителей, соответствовал размеру моего кошелька.

При ближайшем рассмотрении, Оаквилл с большой натяжкой именовался городом. В нем насчитывалось меньше сотни жителей. Но за десять лет после окончания войны между Штатами здесь убили сорок человек. Много скота из Канзаса прогоняли через него.

В тот день, когда мы прибыли, в городе стояла тишина. Пара быков дремала на улице, да пять стреноженных лошадей стояли у коновязи. Я поручил Мануэлю и его матери найти ночлег и дал им доллар, а сам зашел в бар. Единственный посетитель, высокий худощавый мужчина с рыжеватыми усами и насмешливым выражением глаз, стоял в стороне от стойки.

Оценив ситуацию, я предложил:

- Разрешите вас угостить.

Он задумчиво поглядел на меня.

- А что, если я соглашусь? - потом спросил: - Вы проездом?

- В общем да, - ответил я. - Но хотел узнать, где проводятся скачки. Я должен позаботиться о мексиканской женщине и ее сынишке. - Он взглянул на меня, а я сказал: - Ее муж сражался на моей стороне в битве на границе.

- Убит?

- Угу. У них есть друзья в Сан-Антонио.

Он отхлебнул виски из стакана и промолчал. Допив стакан, заказал еще выпивку себе и мне.

- Могу одолжить двадцать долларов, - предложил он, - отдадите при встрече когда-нибудь.

- Мне надо попасть на скачки, - я понизил голос. - У меня есть очень быстрый мул. Держу пари, что, поставив на него, удвою свои десять долларов.