Предать – значит любить - Светлана Демидова

Юле вдруг стало душно. К лицу прилила кровь, на висках выступила испарина. Она рванула высокий ворот свитера так, что где-то треснули нитки, глухим голосом объявила присутствующим:

– Я сейчас вернусь, – и, стараясь идти четким строевым шагом, отправилась к мосткам. Рядом с ними была устроена кабинка туалета. Пусть думают, что у нее живот схватило или еще что-нибудь в таком же роде...

Почти дойдя до озера, Юля услышала торопливые шаги и резко обернулась. Ее догоняла Татьяна. Юля остановилась, впилась глазами в приближающуюся невестку.

– Юль, я подумала, что тебе плохо, – фальшивым голосом начала Татьяна. Ее руки нервно скручивали в жгут белоснежный шарфик – нежное украшение синего нарядного платья.

– Да, мне плохо, Таня, и похоже, ты точно знаешь отчего!

– Ну... все знают... смерть мужа – это непросто пережить...

Юля в один прыжок подскочила к Татьяне, схватила ее за изрядно измочаленный шарфик, притянула к себе и прошипела в лицо:

– Ты ведь отлично знаешь, Танька, что мой муж жив-здоров и даже не похудел ни на грамм!

Юля думала, что Татьяна испугается ее словам, ужаснется тому, что она наконец-то обо всем догадалась, но невестка аккуратно высвободила шарф, сочувствующе погладила ее по плечу и тихо сказала:

– Я понимаю, как тебе тяжело, Юлечка! Хочешь, мы найдем самого лучшего врача и тебе станет легче?

– Врача?!! – Юля сатанински расхохоталась. – Это тебе нужен врач, если ты живешь с моим Родионом и не замечаешь этого!

Татьяна немного помолчала, будто подбирая нужные слова, а потом почему-то спросила:

– А ты сама-то замечала?

Юле показалось, что вопрос Татьяны прозвучал как-то не так. Она отнесла это насчет Татьяниного волнения и ответила:

– Сегодня, представь себе, взяла да заметила!

– Сегодня?!! – Татьяна даже пошатнулась на мостках, Юля вынуждена была удержать ее за плечи, чтобы та ненароком не рухнула в воду, холодную уже совсем по-осеннему. – Что значит «сегодня»?

– Сегодня и значит – сегодня! – Юле очень хотелось заплакать, но почему-то никак не получалось. Слезы всегда приносили облегчение, а нынешнее каменное напряжение за грудиной очень не нравилось и мешало. – Я могу доказать, что шашлыки жарил не твой Эдик, а мой Родик! Не зря я никак не могла поверить в смерть Родиона! Уж и на могильном кресте написали, что под ним покоится Родион Кривицкий, но я ни одной минуты этому по-настоящему не верила! А ты... Ты... – Юля окатила невестку презрительным взглядом, – посмела пригласить меня сюда, чтобы я удостоверилась, как хорошо вам живется с Родионом! Только почему?!! Родик всегда любил меня! Я это чувствовала! В чем же дело, Танька? Что случилось с Эдиком?! Я, как ни силюсь разобраться в этом кошмаре... никак не могу...

– Юль... Я понимаю, что у тебя от горя все в голове помутилось, но... С Эдиком все в порядке! Вон он... там... за столом... Ты же видела...

– Дура! Это не Эдик! Неужели ты и впрямь не видишь?!

Татьяна, лицо которой побелело почти до цвета шарфика, срывающимся голосом проговорила:

– Этого... не может быть...

– Нет, вы только посмотрите на эту аллегорию изумления! – Юля даже всплеснула руками и пребольно ударила себя по бокам. – Чего ж ты тогда за столом на меня пялилась и хлеб воробьям крошила?

– Да потому, что ты только что сказала чистую правду, только... не всю...

– Это в каком же смысле?!

– А в таком, что тебя любил не только Родик, но и... к моему несчастью, Эдик. Когда я увидела, как ты в него всматриваешься, подумала...

Татьяна замолчала, но Юля тут же ее подбодрила:

– Ну и?.. Что же ты такого ужасного могла подумать?!

– Я подумала, что если тебе вдруг захочется, чтобы Эдик... В общем, он даже не подумает сопротивляться...

– То есть ты решила, что я собралась увести у тебя мужа? – расхохоталась Юля. – Чтобы вместо почившего в бозе получить практически идентичный вариант?

– Ну да... примерно так я и подумала...

– Идиотка! Я повторяю тебе, Эдика давно нет в живых! В могилке он! Под крестом! А к тебе почему-то ушел мой Родик! А раз уж ушел, то... – Юля хотела сказать, что Родион теперь вряд ли вернется, раз по какой-то совершенно непонятной причине переметнулся к Татьяне, но вдруг вспомнила, что совсем недавно у нее был самый натуральный секс... неизвестно с кем... Она была уверена, что с Эдиком, а теперь получается... В общем, совершенно непонятно, что теперь получается.

Татьяна, лицо которой по цвету стало напоминать старый газетный лист, вдруг полоснула Юлю жестким взглядом и очень по-деловому потребовала:

– Так! Объясняй, с чего ты решила, что Эдик – это Родик.

Юля как раз успела рассказать про шрам на указательном пальце Родиона, когда к мосткам начали спускаться несколько хорошо подгулявших гостей.

– Э! Девчонки! Вы чего там затихарились?! – послышался совершенно пьяный голос Сергея. – Не утопли, часом?! А то мы уже...

– Чего несешь, дурак! – оборвала его жена. – У них еще траур, а ты, как кретин, опять намекаешь...

– А я че? Я просто беспокоюсь... Там, значит, уже чай наливают, а девки все в гальюне да гальюне... Мало ли что?

– Да идем мы, – отозвалась Татьяна и потянула Юлю к гостям. – Действительно, пора пить чай. Свекровь столько пирогов напекла – за неделю не съесть.

И Юле, так ни в чем и не разобравшейся, пришлось снова идти к столу, за которым опять восседали довольные смешливые дети, разливали чай и резали пироги. Первым делом Юля, конечно, отыскала глазами Родиона. В том, что это никакой не Эдик, а именно ее муж, она вдруг как-то одномоментно перестала сомневаться. Он бросил на нее невыразительный взгляд и продолжил о чем-то беседовать с родителями и бабкой.

Никакие пироги не лезли в рот ни Юле, ни Татьяне. Юля вдруг поняла, что Татьяна действительно не догадывалась, с кем имеет дело. Понять это было трудно. Вот она, Юля, знает любимое тело мужа до последней клеточки. Она вообще все про Родика знает. Она никогда не смогла бы дать такого маху, как Татьяна. Хотя... Все эти рассуждения не стоят нынче и выеденного яйца. Оказалось, что она совсем не знает собственного мужа, раз он сейчас не с ней, а с Татьяной и даже готов называться именем погибшего брата. А погибшего ли? Может, убиенного?

Юля с трудом досуществовала до конца праздника. Расцеловавшись с племянницами, резво забралась в машину Эдика-Родика вместе с его родителями. Она знала, что ее завезут домой первой, потому что Григорий Сергеевич и Маргарита Васильевна жили в районе, который находился гораздо дальше от шоссе, ведущего в город с дачи.

– Я завтра к тебе заеду часов в семь вечера, – шепнула Юле на прощание Татьяна.

Юля угрюмо кивнула. Она специально села на заднее сиденье, чтобы не находиться рядом с Родионом. Она даже принципиально не смотрела в зеркало на лобовом стекле, чтобы случайно не встретиться с ним взглядом. Но как ни старалась, в поле ее зрения все время попадала рука Родика с белеющим на фаланге указательного пальца извилистым шрамом. Если бы она не отворачивала голову, когда ехала на дачу, многое можно было бы прояснить...