Доверие - Димитр Ганев

как и его разговоры, то ли за его юморком скрываются ум и воля настоящего мужчины.

В маленькой чердачной комнатушке, служившей поручику Стефанову кабинетом, Занин застал членов группы Пармака, шумно обсуждающих какой-то список. Он поздоровался за руку со всеми. Последним пожал руку Пармаку, который спросил:

— Ну как? Опасность есть?

— Была, но врач сказал, что сейчас уже все в порядке.

— Сбежал Саир, — Стефанов подал ему телеграмму, — когда его конвоировали.

— Сбежал! — покачал головой подпоручик. В эту ночь он ожидал всего чего угодно, только не такой вести. — Понатворит теперь дел.

— Посылаем людей Пармака. Блокировали село, — сказал Стефанов.

— Ну вряд ли Саир сейчас в село явится, — возразил Занин. — Ни в коем случае нельзя оттягивать сюда силы.

— Что же тогда? — Поручик мрачно смотрел на него.

— Усилить патруль на границе. Подняли по тревоге личный состав? Господин поручик, вы замещаете командира. Прошу вас.

— Я не уверен, что надо объявлять тревогу. В оперативной обстановке такие меры не рекомендуются.

Поручик отодвинул лежащую на его столе папку, которую он бесцельно перелистывал, взялся за телефон.

— Объявите тревогу! — приказал он. — А что скажете о группах содействия?

— Займут тыловую линию под моим руководством, — ответил Занин.

Несколько человек что-то зашептали Пармаку. Он, кивнув, обратился к Стефанову:

— Мы опять об оружии, господин поручик. Не годится отправлять нас на границу с одним охотничьим ружьем на пятерых!

Подпоручик хотел поддержать Пармака, но Стефанов молчал, нервно барабаня пальцами по папке.

— Пора наконец решить этот вопрос, господин поручик, — все-таки решился Занин.

Он неоднократно высказывая свое мнение о том, чтобы раздать оружие добровольным сотрудникам пограничников, список которых был утвержден Игнатовым. У Стефанова же была своя позиция, и он пунктуально придерживался старого приказа командира дивизии, который запрещал выдавать оружие гражданским лицам.

— Пармак прав, — сдержанно настаивал подпоручик.

— Но есть приказ!

— Под мою ответственность! — Занин смотрел на поручика в упор, опершись руками о письменный стол.

— Хорошо! Хоть я и остаюсь при своем мнении, — согласился наконец Стефанов. — Но… — Он встал. — Мы можем выдать только по одной винтовке на двоих.

— Пойдет!

Пармак готов был обнять Занина, но только крепко сжал его руку.

Не прошло и получаса, как люди Пармака, члены десяток, с «манлихерами» за плечами, с сумками, полными патронов, уже выходили из ворот. За ними прошагали пять отделений — солдаты, сержанты и офицеры, — разделились на два отряда и стали подниматься по тропам, ведущим к пятому и шестому постам.

Отправив подкрепление, оба офицера вернулись в чердачную комнату. Стефанов широко распахнул окна и, размахивая папкой, проворчал:

— Надымили, что твои паровозы!

— Уж это им можно простить, — ответил подпоручик. — Охраняют границу, не получая за это ни гроша.

— Государство не только мое!

Занин был уверен, что Стефанов сделает все возможное, чтобы не присутствовать на похоронах Чани, как было и на похоронах Али, и решил все-таки поговорить с ним. Он сел против него, закурил.

— Обстановка завтра, господин поручик, — сказал он, — будет не такой, как в то время, когда хоронили Али. Сейчас убийцы известны. Я едва ли сумел бы…

— Хотите сказать, я подхожу больше?

— Не вижу, кто другой мог бы представлять штаб.

— Покорно благодарю за доверие, — язвительно усмехнулся Стефанов, все еще размахивая папкой.

— Тогда я пошел.

— Примите меры, подпоручик! Мы раздали оружие под вашу ответственность.

— Я этой гвардии верю, господин поручик.

Занин быстро спустился по лестнице. У ворот его ждали «гвардейцы» Пармака, Дежурный — урядник Славеев — разговаривал с жителями Краснова. Увидев подпоручика, он подошел доложить, что приказ выполнен.

Занин повел группу в сторону границы. Урядник смотрел вслед, пока она не скрылась за поворотом, и только потом вернулся в дежурную комнату.

Наверху, где дорога раздваивалась, колонна остановилась. Подпоручик разрешил отдохнуть, но запретил курить и разговаривать. Они вдвоем с Пармаком посидели в сторонке, посовещались и повели группу в обратном направлении, по козьей тропе. Спустились к ущелью, окружили мост через глубокую бурную реку возле заброшенной мельницы, но дорогу с обеих сторон оставили открытой. Занин взял на себя командование группой с юга, со стороны села, а Пармак — с севера. Уточнив сигналы взаимодействия и приняв меры безопасности, объявили боевую готовность.

Время тянулось мучительно медленно. Ночь выдалась безлунная, но ясная. Нельзя было и шелохнуться. Люди, занявшие позиции, вели себя по-солдатски дисциплинированно. Подпоручик посматривал на часы, а горцы о большой точностью ориентировались по звездам. До полуночи лежали все без движения на влажной земле. Постепенно то здесь, то там начали высовываться дула ружей, слышались разговоры. Старшие кидали камешки в ту сторону, откуда шел шум, и снова воцарялась тишина.

Ровно в два часа пополуночи на дороге со стороны Краснова появилась тень. Из темноты вынырнул человек — пригнувшись, бесшумно ступая, он спешил к мосту. Как и было договорено, засада, пропустив его, тут же перекрыла ему путь. Дойдя до моста, неизвестный приостановился, потом решительно направился к противоположному берегу. В этот момент с обеих сторон грянули выстрелы. Мощный их грохот всколыхнул ущелье. Занин видел, как что-то черное переметнулось через перила, но всплеска воды не Слышал. Граната, которую человек метнул, взорвалась по ту сторону моста. Над рекой взлетела зеленая ракета.

Стрельба скоро прекратилась. Напряженная тишина легла над берегами Сарыдере. Никто не вскрикнул, никто не простонал. Каждое движение могло сейчас стоить жизни. Не было сомнения в том, что явился сам Караосман. Теперь надо было ждать рассвета.

Когда чернильная пелена ночи посветлела, когда стали вырисовываться очертания моста, все увидели, что на перилах что-то висит. Сначала Занин решил, что это сорванная взрывом доска, не потом понял, что это повисший дулом вниз «томпсон». Подполз ближе — да, так и есть. Он бросил камень под мост. Затем, направив автомат на шумящую воду, нажал на спуск. С другой стороны моста тоже прогремело несколько выстрелов. Занин услышал, как выругался Пармак, и стрельба прекратилась. Он поднялся и, держа оружие на изготовку, подошел к почерневшим толстым балкам, скрепленным железными крюками. «Томпсон» висел на ремне, заклинившись между ними. На одной балке видны были пятна крови.

— Похоже, мы опять его упустили, а? — спросил Пармак.

Занин остановил его:

— Ничего здесь не трогать! Надо снять отпечатки.

— Ага! — согласился Пармак. — Эх, мать его, опять…

— Снова выписали ему билет на бессрочный отпуск, — сказал подпоручик, показывая Пармаку следы крови.

— Значит, ранен?

— Не удивлюсь, если мы отправили его к праотцам, Пармак.

— Аллах нас услышал.

— Давай прочешем район, — сказал Занин. — Поставь тут кого-нибудь, и чтобы никто ничего не тронул.

Прочесывание продолжалось до утра, Никаких следов Караосмана обнаружить не удалось.

На рассвете группа Пармака вернулась в Красново.