Пестрота отражений (СИ) - Жукова Юлия Борисовна

— Слушай, — вдруг выпаливает Кир, — помнишь отца Атех, знающего этого?

— Да, — я с усилием прокручиваю шестерёнки у себя в голове. — У него служанка — хозяйка леса.

— Она родила недавно, — сообщает Кир, уже листая контакты. — Атех, привет, дай телефон своего отца очень-срочно-пожалуйста!

— От кого? — заторможенно уточняю я. Сказывается перенасыщенный и очень долгий день. Но я в своё время так поняла Хависа, что если кто-то из хозяев леса связывается с людьми, то другие его уже не принимают. Существование же полукровок до сих пор под большим вопросом, и зная то, что я знаю об устройстве тела муданжского коренного населения, я не могу себе это представить.

— Какая разница, молоко-то её, — резонно отвечает Кир, принимая от Атех контакт.

Договориться с Авьясом ничего не стоит. А вот с его служанкой… И я могу её понять: она и так-то дикая, за всю жизнь за пределы Авьясова двора не выходила, а тут ещё с младенцем куда-то переться на ночь глядя… Хотя ночь из всего этого — наименьшая проблема, звери всё-таки ночные.

Прикинув так и этак, мы с Киром решаем рвануть туда сами. Нужен ведь только образец молока, а в анализатор дома засунем.

Я кидаюсь стерилизовать молокоотсос — он валяется без дела с тех пор, как Алёнка перешла на самостоятельное питание, а мне же нужно, чтобы ничего лишнего не попало. Кир — на кухню сцапать для нас перекус в дорогу, поужинать-то так и не удалось.

Когда я возвращаюсь в гостиную, девочка уже разделалась со своей порцией леопардьей смеси, и Азамат с Чачей пристраивают её спать в переносную люльку.

— Ветеринар сказал, грелку ещё надо, — тихо напоминает Чача, так что я бегу за грелкой.

Азамат хочет поставить люльку у нас в спальне, но тут вдруг Чача вцепляется в ручки.

— Ахмад-хон, давайте я ночью подежурю.

— Да ладно, — удивляется Азамат, — и так тебя во внеурочное время вызвали. Иди отдыхай.

— Я подежурю, — настаивает Чача. — Мне нетрудно просыпаться каждые три часа. Я умею программировать свой сон.

— Не сомневаюсь, — улыбается Азамат. — Но вообще-то я тоже.

— Вы потревожите Хотон-хон, — приводит новый аргумент Чача.

— Так я сейчас улечу, — напоминаю, — а потом ещё буду анализатор гонять. Хорошо если к завтраку получу правильную смесь.

— Ветеринар проинструктировал меня, как массировать мочевой пузырь детёныша, — не отступает Чача. — Это необходимо, иначе…

— Ладно, — вздыхает Азамат. — Хочешь — дежурь. Но тогда оставайся здесь на ночь, вон, в гостевой спальне.

Чача только этого и ждал — подхватил люльку и скрылся за дверью.

— Вы, э-э… — подаёт голос Рубчий, о котором в эти напряжённые минуты все напрочь забыли, — часто так ночи проводите?

— Лиза с Киром часто, — отвечает за меня Азамат. — Меня обычно не подключают, но тут, видишь, особая ситуация.

— И… — Рубчий кидает на меня ещё один странный взгляд, — ночами по планете летают?

— Ну а как ты хотел? — фыркаю я. — Чтобы все строго днём болели?

Тут является Кир с пакетом еды, и мы отчаливаем, оставляя Азамата отвечать на дурацкие вопросы его друга, не познавшего ещё прелести жизни с работающей женой.

* * *

В унгуце, пока Кир рулит, я пытаюсь дозвониться Ирлику. Это обычно непросто: у него и так-то семь пятниц на неделе, а теперь эти семь пятниц размазаны ровным слоем по обитаемой Вселенной. То на Земле конференция, то на Эспаге фестиваль, то в какой-то никому неизвестной галактике внезапно взбрело бунт спровоцировать. Я, в принципе, рада, что он не на Муданге такими вещами развлекается — когда соединяешь в себе функции бога огня, смеха, лжи, войны и науки, эту гремучую смесь лучше выплёскивать подальше и по чуть-чуть. Но поймать Ирлика стало совершенно невозможно.

Трубку он берёт только через час. Связь отвратная — всё трещит, прерывается, а когда не прерывается, я слышу своё эхо вместо его ответов. У него на том конце ещё и шумно — музыка, какие-то вопли. Поорав в трубку минут пять, я вроде бы справляюсь с тем, чтобы объяснить ему проблему, хоть и не поручусь, но из обрывков его ответа понимаю, что в ближайшую неделю он до Муданга не доберётся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Не то чтобы Ирлик пренебрегал своими обязанностями. Во всяком случае, он уверял, что нашёл себе каких-то помощников, чтобы вели хозяйство в Царстве мёртвых в его отсутствие, а гуйхалахи он сам старался сразу записывать в список дел, чтобы потом исполнять скопом, штук по двести — триста за раз. Какие-то вопросы делегировал Умукху, а то и даже Укун-Тингир, благо она наконец научилась пользоваться телефоном. Хотя удовольствие с ней общаться по-прежнему довольно сомнительное.

Но, увы, по вопросам, связанным с Ирликовыми детищами, ни один другой бог помочь не мог. Если людей они обычно знали по именам, то хозяева леса для них — все на одну морду.

В конце концов, будь у Ирлика свой духовник, он мог бы быть в курсе, ведь Ирликов духовник должен был бы предоставлять свои услуги не только людям. Но если у Ирлика когда и были духовники, они давно умерли. Во время пленения Ирлика в его месяц вообще никто не рождался, а с тех пор прошло слишком мало лет, и детки, рождённые под покровительством огненного бога, не успели вырасти и выучиться.

Короче говоря, как обычно, в делах богов — бардак.

— Без шансов? — спрашивает Кир, который и не надеялся особо на помощь Ирлика. Это далеко не первый раз, когда наш покровитель в нужный момент оказывается недоступен.

— По крайней мере полдюжины дней надо продержаться самим, — вздыхаю я. — Надеюсь, Хос найдёт родителей.

Вариант, что мамы детёныша уже нет в живых, мы не обсуждаем. Вероятность этого не так уж велика — подстрелить взрослую демоницу далеко не просто. Гораздо более вероятно, что охотник стащил кошечку из логова, пока мать ходила на охоту. Однако странно, что мать не примчалась на писк котёнка, да и птицы не донесли, что логово разворовано…

— Кому, интересно, он собирался её продать? Дебил, — шипит Кир, высматривая изображении с инфракрасной камеры маячок, отмечающий дом знающего. — Вряд ли для себя же крал, должен был понимать, что они его найдут.

Меня эти вопросы интересуют мало. Скорее всего, мужику представилась какая-то неожиданная возможность, так что он схватил котёнка прежде, чем придумал, что с ним делать. Впрочем, если бы котёнок имел шансы выжить в неволе, покупатели нашлись бы. На Муданге-то, может, кого и привлекала мысль держать хозяина леса в качестве питомца или слуги, но таким трофеем не похвастаешься — отберут, а тебя загребут. Вот на том же Гарнете — другое дело. Заполучить настоящую разумную инопланетную тварь… Могу себе представить, сколько за такое могут отвалить. Или не могу.

Мы садимся перед Авьясовым домом — хозяин уже маячит в освещённом проёме двери. Я не трачу времени на любезности, а сразу, по его указующему жесту, вбегаю на кухню, где моя давнишняя знакомая неуклюже трёт стол мокрой тряпкой. Её котёнка нигде не видно, но он мне и не нужен.

— Привет, — выпаливаю я, соображая, что так просто мне никто ничего не даст, надо ещё убедить. — Послушай, мы отобрали у плохого человека маленького котёнка. Голодного. Ему нужна помощь. Пожалуйста…

— Молока мало, — огрызается хозяйка леса, не глядя на меня, и в её голосе я слышу намёк на рычание. — Не могу двоих кормить.

— Я не прошу кормить, — продолжаю. Не знаю уж, что сам Авьяс понял из Кировых объяснений, и что смог донести до своей служанки. — Я хочу сделать сама. Искусственно. Но я не знаю, какое оно, ваше молоко. Оно же отличается от нашего? И от диких кошек?

Дикими кошками хозяева леса называют обычных, не превращающихся в людей барсов, ягуаров и прочих кошачьих помельче. Это немного забавно — можно подумать, сами хозяева леса домашние или цивилизованные.

Кошка косится на меня недоверчивым взглядом.

— Ты пить хочешь?

Я стараюсь не представлять то, что она себе представила, чтобы не заржать неуместно.

— Не совсем, — говорю, ставя на стол пакет доставая из него молокоотсос. Тут проще показать, чем рассказывать. Только теперь я задумываюсь, не очень ли страшно выглядит сам прибор. Это для меня он простой, маленький и на аккумуляторе, а ей, может, было бы понятнее что-то такое ручное с грушей… — Вот этим, — я приближаю насадку прибора к себе делаю всасывающие звуки, а потом показываю нижнее деление на бутылочке: — Вот столько. Чуть-чуть.