Пестрота отражений (СИ) - Жукова Юлия Борисовна

Ну, за исключением одной мелочи. О которой Байч-Харах делал вид, что что-то понимает.

— Какое ещё впечатление! — выпалил Исар, заставив Байч-Хараха нервно оглянуться на двери детских комнат. Он сбавил громкость, чтобы не разбудить демонёнка в юбке, но возмущения не отбавил. — Ты знаешь, что она мне сказала? Уши у меня смешно шевелятся! Не могла даже напрячься и спокойно сказать, что я ей неприятен, нет, надо было такое выдумать!

— А, — флегматично изрёк Байч-Харах, закладывая руки за голову.

— А?! — передразнил его Исар. Байч-Харах ведь всегда был чутким, неужто на новой должности нос забился?!

— Как я и сказал, она тебя обидела. Уймись, друг, думаешь, я на своём веку мало оскорблений выслушал?

Исар смутился. Он сам уродом прожил только шесть лет, а Байч-Харах больше двенадцати, да и потерял он гораздо больше, а потому оскорбления наверняка отзывались ему больнее.

— Ну просто, — он выпятил губы, прикидывая, как бы так пожаловаться другу, чтобы всё-таки добиться сочувствия, — что я ей сделал, чтобы так насмехаться?

Байч-Харах некоторое время молча разглядывал потолок, как будто не каждый день его видел.

— А ты знаешь, — изрёк он наконец, — откуда люди произошли?

— В смысле? — Исар моргнул. Друга потянуло поболтать на темы его второй специальности? Тут Исар ему не собеседник. — Ну это, Старый бог там катышей навалял… и что там дальше, ты лучше меня помнишь.

— Мгм, — удовлетворённо хмыкнул Байч-Харах. — А вот земная наука доказала, что мы — разновидность зверей.

— Мы — это муданжцы, что ли?! — возмутился Исар.

— Люди.

Исар немного успокоился. Если земляне хотят верить во всякие бредни о себе, его это не волнует.

— Ну мало ли, что они там удумали. У них своя вера, у нас своя.

— Н-да, только маленький нюанс, — Байч-Харах, как всегда, любил блеснуть редким словечком. — Если бы то, что они «удумали», нас не касалось, то они не смогли бы нас лечить своими методами.

Пока Исар на полухмельную голову это осмыслял, Байч-Харах сел и вперился взглядом ему в лицо.

— Вот тебе глаза сделали? Сделали. Потому что они всё знают о том, как человек устроен. А из устройства человека ясно видно, что он раньше был зверем.

Исар слышал всякие домыслы от малознающих жителей затерянных деревень, что они-де от медведя или от барса пошли.

— И каким же зверем?

— Никаким из тех, что мы теперь знаем, — сказал Байч-Харах, окончательно сбив Исара с толку. — Тех зверей, которыми мы были, больше нет. Это как… Вот жил когда-то отец твоего отца. Теперь его нет, но есть ты.

— Ну допустим, — кивнул Исар, всё ещё не понимая, почему Байч-Харах заговорил об этом вместо того, чтобы вместе поругаться на грубость Арай.

— А как звери прислушиваются? — внезапно спросил Байч-Харах и налил им ещё по одной.

— Ну…

Исар поставил слегка вогнутые ладони вертикально и покрутил ими, изображая звериные уши.

— Мгм, — снова сказал Байч-Харах. — А люди так могут?

— Нет, — с нажимом ответил Исар, которому уже поднадоела эта игра в загадки.

Байч-Харах поднял не очень ровно держащийся указательный палец и напустил на себя вид Старейшины, изрекающего мудрость.

— А мышцы, чтобы вертеть ушами, у нас есть.

Исара настолько выбил из колеи этот внезапный поворот разговора, что он даже не соотнёс его с со своей жалобой на жену.

— То есть они есть, но не работают? — уточнил он, отхлёбывая ещё кываса, и пожевал очередную изюминку.

— У большинства не работают, — поправил Байч-Харах. — У меня, например. У некоторых работают. У моих сыновей у обоих.

Исар с сомнением посмотрел на остатки куваса в бутылке. Кажется, он слишком много выпил для этого разговора.

— Погоди. Ты хочешь сказать, что раньше люди были зверями и крутили ушами, а теперь стали людьми и… разучились?

— Я хочу сказать, что единственное разумное объяснение, почему у людей есть ушные мышцы — это что они раньше были нужны, а теперь нет. А у жены у твоей мир с ног на голову перевернулся, потому что одно дело — в учебнике почитать про изыскания каких-то давно мёртвых землян, а другое — живой ты, у которого при каждом слове уши чуть не подпрыгивают. Это целители, понимаешь, они обращают внимание совсем не на то, на что все остальные.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Исар даже отодвинулся, чтобы видеть Байч-Хараха более общим планом.

— Ты хочешь сказать, — снова сказал он, запуская пальцы под волосы, чтобы поскрести затылок, и почувствовал, как под ладонью его ухо действительно ползёт вверх, — что она так на уши засмотрелась, что рожи не заметила?

Байч-Харах пожал одним плечом.

— Легко. Говорю же, целители. У меня жена иногда прямо за столом сыну снимки отрезанных внутренних органов показывает, и сидят оба, ахают-умиляются, как будто там произведение искусства.

Исар поморщился.

— Но моя пока только личинка целителя. Думаешь, уже?

— Лиза говорит, она очень способная. Говорит, мыслит правильно, — многозначительно произнёс Байч-Харах.

Замутнённый кэвасом мозг Исара понял это так, что шансы у него есть, но на снимки органов смотреть придётся. В равной степени обнадёженный и встревоженный, Исар разлил им на двоих остатки волшебной жидкости и вытряс себе в рот последние изюминки.

Тут внешняя дверь распахнулась, и в их тихий мужской мирок вломилась воинственно выглядящая Хотон-хон с каким-то меховым свёртком, а за ней старший сын Байч-Хараха и двое переполошённых полицейских.

— Вы не можете подвергать Ахмад-хона такой опасности!!! — выл один из полицейских, в то время как другой что-то тихо говорил в телефон.

— Младенец вам опасность?! — рыкнул на них князь Кир.

Землянка, ничего не объясняя, прошла прямиком к мужу, присела рядом и вручила ему меховой свёрток. Исар видел, как у неё раздуваются ноздри от ярости. В следующую секунду в комнату ворвались несколько дворцовых охранников с оружием, но застыли, увидев свёрток у Байч-Хараха.

В его больших руках было просторнее, чем в женских, и чёрный свёрток немного развернулся. Исар увидел мохнатое ухо, довольную линию рта и маленький чёрный нос. Рот причмокнул.

— Боги всемогущие, — прошептал Байч-Харах, разглядывая добычу жены. — Где ты его взяла?

— Как мы успели понять, — дрожащим от раздражения, но тихим голосом пояснила Хотон-хон, — его приволок невесть откуда некий охотник с восточного побережья. Филин спугнул его, когда он возвращался домой. С клеткой. Охотник сбежал. А полиция вместо того, чтобы ловить его и допрашивать, у кого он украл младенца и жива ли мать, погнались за мной с требованием изолировать опасного зверя.

По её интонации Исар понял, что сейчас тут станет жарко и громко.

— Тс-с-с, Алёночка спит, — предупредил Байч-Харах. И, отклонившись, чтобы видеть других подчинённых за женой, кивнул им: — Можете все идти.

— Но Ахмад-хон, мы не можем вас оставить с хищником…

— Это слепой котёнок, — тихо рыкнул Байч-Харах.

Хотон-хон снова встала. На её бледном лице было видно каждую венку, а поджатые губы подрагивали.

— Если я ещё раз, — с расстановкой произнесла она, — услышу что-то про то, как он опасен, — она сделала шаг в сторону полицейских и охранников, и они отодвинулись, — я вас каждого прокляну.

В наступившей тишине Байч-Харах обратился к сыну:

— Позови Чачу.

Странноватый секретарь явился буквально через минуту — в течение которой Хотон-хон взглядом удерживала охранников на расстоянии, — и хотя время было уже позднее, при полном параде. Он протиснулся между охранниками и впитал представшее взгляду зрелище.

— Что Ахмад-хон хочет, чтобы я сделал? — уточнил он.

— Позови Ирнчина и тихо в коридоре напомни ему и его сотрудникам о правах хозяев леса. И — я буду заказывать с кухни, проследи, чтобы пропустили.

Чача коротко кивнул и выскользнул в коридор звонить.

Исар молча наблюдал, как Байч-Харахово семейство стояло стеной между демонёнком и охраной, пока не явился глава службы безопасности, выслушал сухое и монотонное цитирование соответствующих пунктов гражданского кодекса и неохотно отозвал своих людей. Дверь закрылась, и стало совсем тихо.