Господин барон - Михаил Дулепа

– Что мы еще натворили?

– Когда вы отлучились по необходимым делам, господин фон Виндифрош собрал ваших пажей и принес торжественный обет – поклялся вернуть чашу.

– О-о, бо-оже!

Не умеет пить молодежь. Ну или молчать вовремя – это с годами приходит.

– Господин барон?

– Да, Эгельберт?

– Со мной связались представители банка «Блюмшилд и сыновья». – Он поднял трубку, которую держал в руке все это время.

– Отвечайте, что все переговоры только в самом замке. После обеда.

– Они спрашивают, не прямо, но понятно – точно ли можно рассчитывать на двухмесячный срок заключения их коллеги?

– Тогда отвечайте, что любой вопрос решаем, но мы должны удостовериться в серьезности их намерений.

– Какая сумма – серьезна?

– Эгельберт, как можно?! Мы же не террористы, чтобы требовать деньги! Пусть… вот, пусть вернут нам чашу, которую испанцы вывезли.

– Одну минуту! – Он быстро что-то затараторил в трубку, а я поднял кувшин и прижал к виску. Элепар, могучим усилием протащив себя по кровати, прижался к кувшину с другой стороны. Так мы и сидели, пока мой деловой и непьющий управляющий не отвлек от блаженной прохлады:

– Вернуть не могут, господин барон. Могут предоставить планы защитных систем хранилища.

На что меня толкают, спрашивается? Вот же… банкиры!

– Ладно, пусть присылают. Нам еще помогать соседушке с выполнением обета. – Старик хмыкнул, покачав головой. – Что, не одобряете методы? Или цели не по вкусу? У вас же тут вражда?

– Да какая это вражда, Александэр, скорее привычное соревнование. В конце концов, мы же все эски, а не французы какие-то. Помочь соседу – дело благое.

– При чем тут французы?

– О, каждый эскенландец знает, кто тот незримый враг, что из-за кулис руководит всеми бедами Европы!

– Вы о прекрасной Франции? А разве не Британия этот тайный властелин?

– Островитяне жалкие марионетки в руках истинного манипулятора! Сами подумайте, даже их спесь порождена комплексом, основанным на понимании настоящего положения дел! Мы последний оплот сопротивления неумолимому врагу!

Старик говорил это с такой убежденностью, что я решил не сомневаться. В конце концов, это он тут европеец, ему виднее. Хотя… кто знает, может, и французами тоже кто-то руководит? Бельгийцы, к примеру?

Так, размышляя о незримых переплетениях судьбы, я оставил барона-головастика с кувшином в обнимку и спустился в трапезную. Как тут ни крути, а туристов, желающих насладиться едой в моем обществе, нужно уважать. Люди деньги за это платят, так что:

– Доброе утро, господа. Рад видеть вас в своем замке. Прошу, начинайте!

Туристы воспитанно потянулись к тарелкам, мне же есть не хотелось. Сейчас бы поспать часиков шесть… переждать утреннее яркое… черт бы его побрал!.. солнце, затем спокойно посидеть в кресле, горячего хаша поесть, потом неторопливо побродить по песочку…

– О чем вы задумались, господин барон?

Я дернулся, выныривая из дремы, быстро огляделся – нет, не заметили. Что он спрашивал? Ах да…

– Когда-то белый хлеб был привилегией дворянства. Теперь пшеничная булочка с котлетой – пища бедняка.

– М-м-м… да, многое меняется. – Эгельберт явно не понимал, с чего это я глазею на еду, вместо того чтобы заняться ею вплотную. У-у, трезвенник!

Когда я поднял кубок (не удержался, приказал поставить себе взятую из замкового музея утварь), стоящий рядом Дэн сначала не отреагировал, но после тычка управляющего сообразил и схватился за кувшин с морсом. Следующую минуту я пил, опустошая посудину в несколько глотков.

– Утолили жажду, ваша милость?

– Слегка… но это не то, чего хотелось бы.

Туристы вдруг примолкли, я даже присмотрелся к ним, кое-как удерживая слезящиеся глаза открытыми. Нет, все нормально. Только вот солнце проклятое, слишком ярко светит! Хорошо пажам, они вдоль стены выстроились, а бедный господин барон сиди, отрабатывай…

– Мы вчера в самом деле ничего не натворили, Эгельберт?

– Успокойтесь, Александэр, все было в рамках приличия.

Это успокаивает. Иногда необходимо расслабиться… вот как сейчас. От запахов еды уже почти не мутит, только холодный металл кубка я зря ко лбу прижал, и старик что-то бубнит… что именно, кстати?

– …а потом вы учили Элепара древнему румынскому боевому кличу.

– Это которому?

– Я записал. «Rezh aktiv!» Там еще было продолжение, только вы никак не могли его выговорить.

Но и в расслаблении нужно знать меру. Представив своего нового друга, орущим этот «клич» где-нибудь на футбольном поле или в баре, я содрогнулся. Мелкий, головастый, немножечко отмороженный в силу книжного воспитания… мда.

– Как раз в этот момент вы дозвонились жене по моему телефону. Разговор получился очень коротким, кажется, господин фон Виндифрош, кричащий изучаемый клич у вас за спиной, ей чем-то не понравился.

Еще бы. Все, дочек она сюда не пустит.

Вот и хорошо, кстати, а то… Ладно, это потом.

– Затем вы допытывались у фрекен Марти, почему она не носит лифчик.

– И почему? – Боевой подруг смотрела перед собой с презрительным видом.

– Я в тот момент отвлекся, но, кажется, ваш паж что-то говорила о порабощении и символах унижения.

– Вроде помню. Я что-то хотел, так?

– Пойти крестовым походом на поиск земли… гхм… свободы.

– И я ей еще место своего генерала предложил.

– А когда она отказалась, заявили, что готовы учредить рыцарский орден для освобождения всех женщин от ига.

– Ига лифчиков?

– Да. И вообще одежды.

Полный краснолицый турист, сидящий на почетном месте справа и внимательно прислушивающийся к разговору, с уважением покивал. Видимо, его представления о хорошем отдыхе полностью соответствовали негромкому рассказу управляющего. Его жена, чему-то мечтательно улыбавшаяся, вдруг оглянулась и ткнула мужа локтем. Мда, давненько я так не гулял. Должно быть, сказывается свежий эскенландский воздух. Последнее я повторил вслух, напрашиваясь на комплименты от туристов, и те воспитанно мне их выдали – и о замечательном замке, и о великолепном городе, и о живописной природе. Фон Шнитце слушал с нескрываемым удовольствием, а вот пажи хмыкали и шептались. Вероятно, их ожидания в чем-то не соответствовали происходящему. Так, это надо давить в зародыше. Тут только я решаю, что и как должно происходить!

– Ну что смотрите, други? Книг не читали? «Жизнь барона – это пиры, охота и война». Войны удалось избежать, охота у нас впереди, а утро после пира вот так и выглядит… Ничего. Выпивка тоже в программе обучения. – И дождавшись, когда оживившаяся молодежь притихнет, добавил: – Так же, как методы снятия похмелья на следующий день. Чтобы опробовать все и выбрать подходящие – пить будете на убой. Забудьте об удовольствии, вас ждут полные напряженного труда будни!

Четверо слушали мои слова как положено студентам на отдыхе – с энтузиазмом, дескать – пусть все болит потом, но сегодня будет хорошо!

Японец изображал манекен, а Марти – презрительный манекен. Не, ну нельзя ей такие обтягивающие майки носить! Бесчеловечно же! Феминистка должна быть старой и уродливой, а не молодой и… так, хватит.

– Хорошо. Сегодняшние задания: Марти – на кухню.

– Опять?!

– И опять, и опять, и опять – каждый день, пока ты не всадишь подряд три произвольных клинка в среднюю мишень с десяти шагов. Кстати, от обучения основам управления замком у господина фон Шнитце это не освобождает.

И сделав вид, что больше не обращаю внимания на нее, добавил, обращаясь к Изе:

– У девчонки для такого характера слабоваты руки. Будем тренировать!

«Гасконец», лихо подкрутив ус, кивнул.

– Сато, гоняешь Умника вокруг замка, а то он слишком часто улыбается. Потом сравнишь его результаты со вчерашними. Норман и Роберт – в распоряжение сэра Ульфрика, в патрули по городу. – Я повернулся к фон Шнитце: – Предупредите начальника полиции, чтобы назначил этих двоих на сутки к опытным стражникам в самые скучные места.

– Но мы же так ничему не научимся!

– Вам восемнадцать-двадцать лет, вы взрослые люди. – Я снова начал давить авторитетом. – Учить вас чему-то уже нет смысла, будет нужно – сами научитесь. Моя задача – выяснить, готовы ли вы к высокому званию! Если ван Клифф выглядит рыхлым – я позабочусь о его теле. Если Сато нерешителен – он будет командовать до тех пор, пока не привыкнет. Если Дэн постоянно улыбается – он поймет, когда этого делать не стоит. Приняв вас, я взял на себя ответственность, и потому за эти месяцы я устрою вам, каждому персонально и всей группе в целом, один большой ад, который покажет прежде всего вам самим, чего вы стоите. Понятно?!

– Так точно, сэр!

О великая сила искусства! Я же знаю, что никто из них не служил, но вот, все тут же по стойке «смирно» и дружно гавкают ответ. Что с людьми современный кинематограф делает! Ну и главное, теперь можно творить что угодно под видом выполнения очень важного, очень тайного и очень хитрого плана.