Господин барон - Михаил Дулепа

– Хорошая броня, правда? У меня таких бойцов несколько десятков теперь… вот, кстати, мои новые министериалы.

– А-а… га. – Зрелище внушало уважение. Весь внутренний дворик, в который мы заглянули, был заполнен людьми. Эгги-младший суетился среди толпы волонтеров, составляя списки и выясняя, кто на какой работе меньше напортачит и куда кого запихнуть на ночь, чтобы поменьше жалоб потом приходилось выслушивать.

– У вас сколько бойцов?

– Ну-у, я пока не собирал ополчения. – Головастик вдруг понял, что стоит рядом со своим врагом перед кучей молодых, громко обсуждающих недавнее состязание людей.

– Понятно. Замок-то у вас как, со стражей?

– Откуда взяться замку Виндифрош, если его еще наполеоновские солдаты сожгли? – Ехидством моего управляющего можно было комаров выкуривать.

– Ничего, это дело житейское. Глядишь, еще отстроитесь, какие ваши годы! Не всем так везет, как мне – и донжон цел, и стены замковые, и рыцари в городе службу несут, и полсотни вооруженных слуг, как говорил классик – готовых любые фантазии старика в любое время поддержать оружием!

Головастик выглядел задумчиво. Кажется, он начал подозревать, что чуть-чуть поспешил.

– Справа дома, которые решили отдать под казармы. Конечно, будет тесновато, но ничего, поместятся. – Я наступил на ногу пытающемуся возразить что-то управляющему. Знаю, что это не казармы, знаю! Зато они большие! – Слева хозяйственные постройки. – Очень кстати замычала корова. – Вот, как видите, замок готов к осаде, все свое. В подвалах еще и грибы выращиваем. – Эгельберт раскрыл было негодующе рот, но проследил за моей поднятой ступней и промолчал. – Вот кухня. Это наша дорогая мадам повариха. Самый мирный человек в замке!

Большой круг, средний и малый – названия мишеней, которые как-то упомянула мадам ван Шторре. Дескать, большой это для топоров и тесаков, средний для ножей, а малые она вешает на нитках в разных неожиданных местах, чтобы тренироваться в метании вилок и прочего нестандарта. И теперь повариха показывала Марти классический бросок ножа. Кухонного. Развевающиеся волосы, раскрасневшееся лицо, в левой руке сразу три ножика – очень ответственная дама. В мишени торчали еще несколько ножей из предыдущих попыток, и один как раз, сверкнув в полете, с тупым стуком ударился рукоятью о край деревяшки и улетел в сторону, зазвенев по камням.

– Нет-нет, милочка, не так… как же тебе объяснить? Ну вот представь, что кидаешь в конкретного человека. Я всегда представляю мясника из города, он вечно пытается убедить меня взять не то мясо, и получается вот что: – Взмах, стук, нож наполовину ушел в центр мишени. – Пойми, тут надо не только рукой швырять, но и душой направить!

Марти, вернувшись с подобранным ножом, глянула в мою сторону, и… нож снова ударился рукоятью.

– Повариха и ее воспитанница. Как я и говорил – самые мирные люди в замке. Пойдемте дальше, бедная девушка очень смущается при виде незнакомых мужчин и выражает это таким смешным способом, не будем ее тревожить. Продолжайте, Магда, продолжайте!

Повариха, помахав нам рукой, дернула за рукав злобно шипящую как змея Марти, показала ей на мишень и протянула один из ножей. Чуя, как на моей спине проявляется явственно видимое боевому подругу перекрестье, я быстро потащил за собой головастика.

Уже когда мы зашли за угол, донесся стук железа о дерево и стук упавшей с упора от силы удара мишени.

Я облегченно вздохнул, огляделся.

Эдгар Фиск, старший (после недавнего повышения) стражник, убрал ногу с окровавленной плахи, еще раз протер пучком соломы топор и вопросительно на меня уставился.

– Господин барон?

– Все в порядке, Эдгар?

– Ну а как же. Я вот… головы. Ага. Удобно. – Он пнул корзину, из которой сочилось на редкую траву что-то красное.

– Понимаю, понимаю. А что просто шею не свернули?

– Да как-то это не по-людски. Понятно, что все равно придется, но тут ведь быстро, тюк – и готово. Я хоть и не белоручка, но все-таки чуток не по себе, когда живое в руках бьется. – Громила-стражник смущенно потупился.

– Ничего, я тоже так думаю. Может, гильотину нам сюда поставить? Эгельберт, вы прикиньте потом.

Повернув завороженно глядящего на пятна крови и зеленеющего фон Виндифроша, я подтолкнул его в спину:

– Идемте, Элепар, идемте. Все же место, где за века расстались с жизнью сотни живых существ, – головастик икнул, – обладает какой-то особой аурой. Вы чувствуете? Вижу, что так. И туристам почему-то нравится.

То, что в корзине лежат тушки обезглавленных куриц, он, кажется, не заметил. Вот и ладненько. Удачно я подгадал. Так, клиент созрел, можно вести в дом. Тут главное – не переборщить!

Словно в ответ на мои мысли, из дыры в стене на уровне трех метров вдруг полезло мохнатое, сверкающее глазами существо, с ревом прыгнуло на ногу управляющего, несколько раз куснуло, полоснуло когтями и так же быстро, под вопли жертвы, метнулось в другую дыру. Я, покивал, делая вид, что не замечаю возмущения Эгельберта, и пояснил, словно в никуда:

– Пытаюсь вывести сторожевых котов, но, как видите, их можно использовать только в качестве диверсантов, увы. Ничего, может, еще выйдет что-то путное.

Головастик смотрел по сторонам уже не с опаской, а с откровенным ужасом, стараясь держаться поближе ко мне. Последним штрихом стали две пушки восемнадцатого века по бокам от главного входа в донжон, использовавшиеся для салюта. Сейчас рядом с ними суетился полицейский, прочищая и подготавливая к вечернему залпу.

Я поднялся на ступеньку и так, нависая, с высоты глядя на маленького головастого книжника, подытожил:

– Как видите, мой друг, мы к войне готовы. Не очень хочется, но что поделать, честь обязывает. Многое можно сказать… да к чему тут слова? Займемся делом!

– Как, прямо сразу? – Он совсем упал духом и нервно поправил очки.

– Чего тянуть-то? Приступим! Всякую войну надо начинать – с чего?

– С нападения?

– С планирования, мой дорогой враг! А планировать, по древнему и красивому румынскому обычаю, нужно за накрытым столом. Пойдемте, вздрогнем как следует!

«Что могу сказать – крой кафтана новейший, но стиль из пятнадцатого века, на гравюрах видел не раз (ссылка), шапка румынская аутентичная, шестнадцатый, вышивка на обшлагах венгерская народная, по вороту что-то литовского типа, а пуговицы вообще девятнадцатого. Носит все, словно в этом родился, а я пробовал, это очень неудобная одежда! Кстати, двойное посвящение – это же из легенд одиннадцатого века?

Да, цитаты отсылают к Вендской летописи, но тот фрагмент оригинала, вторая четверть третьего свитка, утрачен.

Охренеть, так он что же, старше самого Графа?!!

Иди матчасть учи, школьник! Бароны появились раньше графов! Конечно, старше!»

Обсуждение ролика на одном историческом форуме.

– О боги, почему вы меня вчера просто не убили?

– Не убил, потому что обожаю пытать врагов по утрам.

– Чудо-овище…

– Эгельберт! Мы сильно шумели? Что-нибудь разрушено?

Старик, разбудивший нас десять минут назад, сурово оглядел двух баронов, проведших ночь в одной кровати (и ведь поместились же!), и, выразив свое молчаливое возмущение падением нравов молодежи, наконец, соизволил процедить:

– Осмелюсь напомнить, господин барон, вчера был заключен вечный мир между баронствами Гравштайн и Виндифрош.

Я глянул на головастика, тот отрицательно покачал головой и тут же скривился.

– Когда?

– Вчера.

– Ничего не помню.

– Совсем?

– Воспоминания обрываются на том, как мы решили, что убивать Элепара нельзя. Во-первых, нельзя оставлять одно баронство без правителя, во‑вторых, тебе еще чашу возвращать, а в-третьих, ты хороший мужик и вообще мне почти брат.

– Да?

– Ты сам так говорил!

– Никогда больше не пью со всякими румынами… – Головастик обеими руками обхватил похмельное вместилище разума и пригорюнился.

– Ха, он еще зарекается. Мы с тобой соседи, друг Элепар, а соседи ездят в гости. И вообще – еще раз придешь с войной, и пить будем неделю!

– Чудо-овище…

Повторяться начал. Не такой уж я и монстр, кстати, просто опыта больше. Вот когда у сибиряков уводил из-под носа три вагона какого-то особого цемента, притом что он им был очень нужен, вот тогда по-настоящему пришлось поднапрячься. Но ведь увел! И даже друзьями остались! Хотя до сих пор не уверен, что этот цемент в самом деле кому-то был так нужен и что Митрич просто не забился с теми самыми сибиряками, что я их перепью.

– Что мы еще натворили?

– Когда вы отлучились по необходимым делам, господин фон Виндифрош собрал ваших пажей и принес торжественный обет – поклялся вернуть чашу.

– О-о, бо-оже!

Не умеет пить молодежь. Ну или молчать вовремя – это с годами приходит.