Ахульго - Шапи Казиев

Граббе не терпелось выехать к месту назначения и безотлагательно приступить к соображениям о радикальных действиях против Шамиля. А там, глядишь, и для скорейшего и окончательного покорения Кавказа.

Ожидая в Петербурге высочайшего повеления, Граббе узнал от знакомых, что история насчет Траскина и любовницы Чернышева – правда. Но выяснилось важное обстоятельство. Жена Траскина умерла при родах. Мнимый муж был теперь Чернышеву не нужен в Петербурге, зато мог с пользой служить ему на Кавказе, приглядывая за Граббе и распоряжаясь гигантскими суммами так, как повелит его покровитель.

Наконец, высочайший приказ был получен. Из щедрого жалования, полученного на три месяца вперед, Граббе купил новый экипаж и немедля отправился в путь.

Глава 13

В Чиркату потянулись землекопы и каменщики, которых присылали наибы. Их встречали, хорошо кормили и отправляли на Ахульго, где они поступали в распоряжение Сурхая. Горский инженер просил Шамиля не приезжать, пока не будут готовы первые сооружения. Но Шамилю давно хотелось взглянуть на то, что там происходит. Узнав, что от Сурхая прибыли люди, чтобы забрать порох, необходимый для работ, Шамиль отправился с ними поговорить.

Пороховой завод был построен на окраине аула. Недалеко от Чиркаты издавна разрабатывалось месторождение серы. В отвесном склоне были проделаны длинные штольни, где добывали богатую руду, из которой затем и выплавляли серу. За этот важный труд Шамиль освободил мастеров от воинской обязанности, а кроме того, еще платил по пятидесяти копеек за пуд. На таком же положении были и те горцы, которые производили селитру, необходимую для получения пороха. Древесный уголь – третью составную часть пороха – доставляли по реке андийцы.

На чиркатинском заводе были установлены четыре каменные ступы, в которых смесь серы, селитры и угля тщательно крошилась и перетиралась. Делалось это с помощью больших пестов, которые приводились в движение хитроумным механизмом, связанным с водяной мельницей на реке. Полученный порошок спрыскивали водой и снова перемешивали. Затем это подобие теста перекладывали в бурдюк из бараньей шкуры, долго мяли, поколачивали и встряхивали, пока тесто не превращалось в зерна. Это и был порох, который оставалось как следует просушить и разложить по мешкам.

Порох получался достаточно хороший. Порох, который делали в других аулах, несколько отличался от чиркатинского. Все дело было в пропорциях, которые каждый мастер устанавливал на свой вкус. Но никакой горский порох не шел в сравнение с русским, который иногда удавалось купить в крепостях. Вот и вчера Джамал, старшина аула Чиркей, прислал два бочонка отличного фабричного пороха.

Джамал был человек известный и влиятельный. За ум и ловкость, с которой он устраивал самые деликатные дела, его уважали даже царские власти. Само положение Чиркея, этого большого и богатого аула поблизости от царских крепостей, вынуждало Джамала вести тонкую дипломатическую игру. А его сын даже завел приятелей среди русских начальников.

Чиркей считался мирным, но с условием, чтобы в него не вступали ничьи войска. В результате аул сделался важным посредником между непокорными горами и равниной, находившейся под контролем царских войск. Торговля с обществами, приверженными Шамилю, была запрещена, но через посредничество Чиркея они получали соль и другие необходимые товары. Особенно важным было то, что овечьи стада горных аулов паслись зимой на равнинах под видом чиркеевских.

– Чиркей Шамилю не слуга, – заверял Джамал, но при этом помогал имаму чем только мог.

Когда Шамиль в сопровождении Юнуса и Султанбека подъезжал к пороховому заводу, раздался взрыв. Все вокруг заволокло едким дымом. Потом из сизого тумана выбежали три лошади, за которыми гнались их хозяева. В ауле заголосили женщины, а к заводу начали сбегаться люди.

Дым постепенно рассеивался. Двинувшиеся вперед всадники увидели, что механизмы исправно делали свое дело, в ступах растирались составные части пороха, а в дальнем углу вокруг груды искореженного металла стояли обескураженные горцы.

– Имам! – растерянно сказал Мухтар, заведовавший пороховыми делами.

– Скажи этому сумасшедшему, чтобы оставил нас в покое!

Он показывал на седобородого старика, колдовавшего над дымящимся железом. Магомед был неугомонным изобретателем, мечтавшим сделать настоящую пушку. Меди, чтобы отлить ее, у него не было. Тогда Магомед придумал выковывать пушки кузнечным способом из железных полос, а затем обшивать их буйволиной кожей и стягивать обручами. Шамиль запретил ему эти опасные опыты, но он надеялся убедить имама этим последним испытанием. И конструкция снова не выдержала.

– Магомед! – позвал его Шамиль.

– Разве не просил я тебя оставить свои выдумки?

– У меня почти получилось! – оправдывался перепачканный копотью Магомед.

– Говорил я ему, чтобы не клал так много пороху, – говорил Мухтар.

– Хотя пушка, правду сказать, была красивая.

– Без хорошего заряда ядро не полетит, – спорил Магомед.

– Просто у тебя порох неправильный. Дыму много, а толку мало. Вот и разорвало пушку.

– На мой порох еще никто не жаловался, – не соглашался Мухтар.

– Серы мало кладете, – гнул свое Магомед.

– Достаточно, – кипел Мухтар.

– А пушка испортилась потому, что ствол плохо сварили!

Шамиль решил положить конец этой перепалке и вернулся к неудачному испытанию. Ему не хотелось обижать старика. В конце концов он рисковал жизнью ради общего дела. Но Шамиль все же сказал:

– Оставь это, ради Аллаха. И жизнь свою сохранишь, и русские не будут над нами смеяться.

– Лучше отруби мне голову, – ответил Магомед.

– Зачем мне голова, которая не может придумать несчастную пушку?

– Лучше вместе попробуйте сделать наш порох лучше фабричного, – посоветовал Шамиль.

– Порох пусть они сами делают, – упрямился Магомед.

– А у меня будет пушка, имам!

Он омыл лицо водой, сделал пару глотков и, махнув рукой, пошел со двора.

– Не обижайся, отец! – добродушно крикнул ему вслед Шамиль.

– Я не вернусь, – ответил Магомед.

– Без пушки не вернусь!

Шамиль желал иметь орудия не меньше Магомеда. Вот и людей отправили учиться этому ремеслу. А пока оставалось надеяться, что удастся отбить пушки в боях.

Люди, убедившись, что никто не погиб, начали расходиться, толкуя об опасностях военных ремесел и рассуждая о том, не слишком ли близко от села поставили пороховой завод. Да еще этот неугомонный Магомед лезет со своими кожаными пушками.

Тем временем лошади были пойманы и возвращены.

– Берите скорее, – указал Мухтар мюридам на мешки с готовым порохом, – пока другие не забрали.

Мюриды, а это были люди, присланные с Ахульго, принялись навьючивать лошадей.

– Как идут дела? – спросил их Шамиль.

– Не так быстро, как хочет Сурхай, и не так медленно, как бы хотелось нашим врагам, – ответил мюрид.

– Что уже построили?

– Сурхай не велел говорить, – ответил мюрид.

– Даже мне? – удивился Шамиль.

– Тут есть и другие люди, – сказал мюрид.

– Я поеду с вами, – объявил Шамиль.

– Воля твоя, – кивнул мюрид, снимая с себя ответственность.

– А я делаю, как наиб велел.

– Правильно делаешь, – согласился Шамиль.

– Тайное должно оставаться тайным.

Мюриды тяжело навьючили лошадей, добавили к вьюкам плетеную корзину с яблоками, которую им дал Мухтар, и тронулись в путь.

– И эти возьмите, – Шамиль показал на стоявшие отдельно бочонки с фабричным порохом, присланные Джамалом.

– Хоть один оставьте, – просил Мухтар.

– Для сравнения.

– Сурхаю они нужнее, – возразил мюрид.

– А тебе Джамал еще пришлет, – сказал Шамиль.

– Он слово держит.

Они двигались вдоль реки. Шамиль разглядывал надвигавшиеся громады Ахульго, но не замечал никаких перемен. Разве что развалины прежнего аула будто и вовсе исчезли. Могло показаться, что Сурхай не строил новое, а разрушал старое. Отправив мюридов с порохом наверх, Шамиль не торопясь объехал Ахульго, разглядывая гору со всех сторон. И опять ничего не заметил.

Только увидел пещеру, в которой он побывал в далеком детстве, когда еще был учеником. Тогда, прослышав о необычайной смелости Шамиля, местные мальчишки решили его испытать. На Ахульго было много пещер, но эта считалась самой страшной.

Одни говорили, что в пещере обитают злые духи, которые губят всех, кто в нее входит. Другие рассказывали про огромную змею, живущую в бесконечной пещере, что она утаскивает туда целых быков. Третьи клялись, что по ночам из пещеры вылетает кровожадный дракон аждаха, и горе тому, кто его потревожит. Но Шамиль только смеялся над этими суевериями. Он поспорил, что разгонит злых духов, если они там есть, завяжет в узел змею, если она там прячется, и оседлает аждаху, только бы он ему попался.