Хаски и его учитель белый кот. Том 1 - Жоубао Бучи Жоу

сладкое. Очень сладкое. Следующая ложка будет сладкой как мед. Пей скорее.

– Это…

– Следующая ложка! Обещаю! Это лекарство такое сладкое, что ты поверить не сможешь. Самый сладкий сироп в мире. Этот достопочтенный посылал людей на смерть, чтобы достать для тебя эту самую изысканную сладость в мире, – забывшись, Мо Жань начал уговаривать Чу Ваньнина словами из прошлой жизни. – Правда, очень вкусно! Если не откроешь рот, будешь сожалеть об этом всю жизнь.

Так уговаривая и мошенничая, он скормил Чу Ваньнину все лекарство. Когда тот проглотил последнюю ложку, Мо Жань вздохнул с облегчением и собирался подняться, чтобы унести пустую пиалу. В это мгновение перед глазами вдруг мелькнула белая тень. Раньше чем он успел среагировать и отпрянуть, Мо Жань получил хлесткую пощечину.

– Лжец, пошел вон! – выкрикнув эту фразу, Чу Ваньнин обмяк и снова уснул.

Мо Жань, которого ударили без всякой причины, разинул рот от обиды. Но когда он только хотел высказаться, человек у него в  руках протяжно застонал. Казалось, ему приснилось что-то крайне неприятное, отчего лицо его исказила болезненная гримаса.

Увидев его в таком состоянии, Мо Жань просто не мог больше злиться. И у него как назло не было ничего сладкого. Он повертел головой, взгляд упал на мешочек с печатью Палаты Сюаньюань, и сердце замерло. Мо достал флакон и открыл его, потом мстительно хлопнул Чу Ваньнина по щеке, не слишком сильно, просто потому что мелочно захотел отомстить.

– Полежи немного в одиночестве. Я схожу вниз, налью тебе воды, чтобы добавить сладкой росы.

– ...

Видя, что Чу Ваньнин затих, он положил его обратно на подушку. В тот момент, когда Мо Жань склонился над ним, поправляя подушку, он услышал, как учитель судорожно втянул воздух, а затем хрипло выдохнул:

– Прости...

– Что? – Мо Жань замер.

Глаза Чу Ваньнина были плотно закрыты, его похожие на веер ресницы дрожали, как будто он терпел невыносимую боль. Его лицо бледнело с каждым мгновением. Кажется, кошмар, который накрыл его, был куда страшнее всех предыдущих. Вдруг он едва заметно покачал головой. На обычно равнодушном, холодном лице появилось печальное выражение.

– Я… я…

На мгновение сердце Мо Жаня остановилось. Странное чувство поднялось в его груди, как будто перед ним была какая-то тайна, и лишь последний тонкий слой шелка отделял его от разгадки. Он уставился на Чу Ваньнина и прошептал:

– Что ты?

– Это я был неправ...

На мгновение все мысли вылетели из головы. Может, пламя свечи было слишком тусклым, но Мо Жань увидел блеск влаги в густых ресницах Чу Ваньнина.

“Это я был неправ…”

Легкими, как облака, эти четыре слова упали с губ учителя, ворвавшись в уши Мо Жаня, как удар грома.

Мо Жань вскочил с кровати, и все его тело застыло. Зрачки сузились, когда он с недоверием уставился на прекрасное лицо человека на постели. Лицо мгновенно превратилось в гротескную маску, сердце билось, как копыта лошадей многотысячной армии, руки сжались в кулаки, а кровь, вскипев, в тот же миг превратилась в лед.

– Что ты только что сказал? Ты…

После секундного шока, Мо Жань схватил Чу Ваньнина за горло. В мгновение ока он растерял всю детскую невинность, которую так старательно изображал после возрождения, и истинная личность тирана вырвалась наружу:

– Что ты сказал, Чу Ваньнин? Повтори! Скажи это еще раз!

Это я был неправ. Живой или мертвый я не обвиню тебя.

Проклятие, которое Мо Жань никогда не забудет. Кошмар, который мучил его две жизни. Сколько раз он закрывал глаза и слышал слова? Они преследовали его, даже когда человека, который их говорил, больше не было в мире живых.

Именно это сказал Чу Ваньнин в их прошлой жизни.

Почему он... почему…

Может ли быть, что Чу Ваньнин тоже переродился?

Глава 83. Этот достопочтенный хочет тебя

 ***отсылка к новелле 梦溪石《千秋》 “Тысяча осеней”  — там даже с поцелуями все сложно].

Безумная мысль зажгла глаза Мо Жаня кроваво-алым светом. Тело била нервная дрожь. Почти утратив рассудок, он сжал шею Чу Ваньнина, и в его горле родился низкий яростный рык.

Если Учитель повторит те самые слова, если скажет «Живой или мертвый я не обвиню тебя», значит он, должно быть... должно быть...

– Ах!

Мо Жань услышал хриплый стон. Чу Ваньнин задыхался, его лицо покраснело, но он даже уже и не пытался оказать сопротивление.

Мо Жань застыл на мгновение, широко распахнув покрасневшие глаза. Долгий миг безумие и разум боролись внутри него, пока, наконец, он не разжал руку, и Чу Ваньнин упал обратно на кровать. На его шее наливались фиолетово-алым следы от его пальцев, и в душе Мо Жаня понемногу начал рождаться стыд.

Он открыл рот, собираясь позвать учителя, но не смог. Хотел произнести имя Чу Ваньнина, но из глотки не вырывалось ни звука. Лишь спустя долгое время он хрипло выдохнул:

– Ты...

В горле пересохло так, будто там застряли раскаленные угли. Мо Жань с трудом сглотнул слюну, чтобы немного прийти в себя. Еще вчера все было нормально, и Чу Ваньнин вел себя как обычно. Он просто не мог переродиться...

Но тогда почему он повторил те же слова, что и перед смертью в прошлой жизни? Почему сказал “это я был неправ”?

Разве Чу Ваньнину тогда не пришлось выдавить из себя эту ложь, чтобы защитить Сюэ Мэна и его лицемерных соратников?

Мо Жань никогда не принимал на веру те слова. Он знал, что Чу Ваньнин никогда бы искренне не признал свою вину и не попросил бы у него прощения. Конечно же, Учитель просто лгал ему. Чу Ваньнин никогда не любил Мо Жаня. Он смотрел на него свысока и никогда не открывал ему своего сердца.

Мо Жань убил Учителя и нисколько не сожалел об этом.

С чего бы ему сожалеть...

Он отвернулся и медленно закрыл глаза.

Хотелось сбежать отсюда прямо сейчас. Какое ему дело, жив Чу Ваньнин или мертв?

Он повернулся, чтобы уйти.

Он хотел уйти.

Но ноги не двигались.

«Это я был неправ...»

Отпечатавшееся в памяти красивое испачканное кровью обычно такое бесстрастное лицо в самом конце тогда, казалось, несло тень нежности. Лежа в луже крови на берегу озера Тяньчи на самой высокой вершине горного хребта Куньлунь, он медленно поднял руку, чтобы коснуться лба Мо Жаня кончиками пальцев. Рука была очень холодной, но направленные на него глаза феникса излучали тепло. Тогда Мо Жань