Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май

а ты поедешь вплотную за ним и тотчас окажешься под рукой, если заметишь что-нибудь подозрительное.

— Не беспокойся, эфенди! Я мигом поеду за этим Суэфом!

Хаджи меня полностью понял. Я был убежден, что он тотчас застрелит портного, если тот вздумает убежать. Однако портной сам беспокойно посмотрел на меня испытующим взглядом и промолвил:

— Эфенди, не волнуйтесь так из-за меня!

— Это наш долг. Ты находишься с нами, и, значит, ты враг наших врагов. Мы относимся к тебе именно так. Поэтому мы берем тебя под защиту. Не удаляйся от трех моих спутников, иначе мы не отвечаем за то, что может произойти с тобой. Ты в безопасности только с нами.

— А ты не поедешь с нами?

— Я на мгновение задержусь.

— Почему?

— Из трусости. Пусть лучше миридит сперва застрелит вас, прежде чем попадет в меня. Вперед!

Халеф улыбнулся моим словам и красноречиво глянул на след, оставленный миридитом. Он понял, что я последую этой дорогой.

Я подождал, пока они не проехали мимо кустов, и тогда повернул налево, медленно двигаясь вдоль следа.

Конечно, надо было внимательно глядеть по сторонам. Скорее миридит мог заметить меня, чем я его. Поэтому я поехал чуть левее следа, но параллельно ему.

Кусты стояли примерно на одном и том же расстоянии друг от друга; их разделяло пятнадцать — двадцать метров. Стоило мне поравняться с одним из кустов, я останавливался и осторожно высматривал, где притаился миридит.

Внезапно я услышал пронзительный свист. Он донесся оттуда, где были мои спутники. Кто свистнул? Халеф ли, чтобы предупредить меня или подать мне знак? Нет, он бы свистнул по-другому. Или портной? Быть может, он обещал миридиту объявить свистом о нашем приближении? Подать сигнал было чересчур рискованно с его стороны, ведь он знал, что я разгадал их план.

Едва отзвучал свист, я услышал прямо перед собой, за кустами, какой-то звук. Казалось, кто-то вполголоса вымолвил: «Наконец!» Я уловил звон копыт — не звонкий, а глухой, ведь лошадь переступала по мягкой земле. Я выпрямился, оставаясь в седле, и заглянул за куст, возле которого остановился.

Да, верно, я увидел миридита, сидевшего в траве рядом с лошадью. Он вскочил в седло. Я привстал в стременах, наблюдая за ним.

Признаюсь, что место он выбрал очень удачное; оно отменно подходило к задуманному им плану. Миридит мог молниеносно наброситься на нас из-за кустов и так же стремительно скрыться. Его неожиданное появление заставило бы нас растеряться. Пока мы пришли в себя, я был бы застрелен или зарублен им, а сам он уже находился бы в безопасности, прежде чем мои перепуганные спутники пустились бы в погоню за убийцей.

Конечно, все было прекрасно задумано, но, чтобы подвести черту под его планом, я еще пару минут назад приготовил свое лассо.

В руках опытного бойца это оружие может наводить ужас на противника. Часто ошибаются, полагая, что им пользуются лишь в Америке. Многие кочевники, владеющие огромными стадами, тоже прибегают к помощи самых разнообразных лассо. Венгерские чикоши или русские табунщики пользуются веревками или ловчими ремнями. У туркменов есть свои длинные, гибкие «каджи»; монголы, остяки, тунгусы и киргизы отлавливают животных из стада, накидывая на них петли.

Вот почему в моей идее взять с собой в поездку лассо не было ничего смешного. Ведь мне пришлось общаться в основном с кочевниками, и этот плетеный ремень длиной в тридцать футов уже несколько раз оказывал мне отменную услугу. Я уже говорил, конечно, что недавно мне пришлось разрезать лассо, поэтому стоит упомянуть, что из его ремня я сплел недавно новое, конечно, менее хорошее лассо.

Теперь я прикрепил его верхний конец к кольцу передней подпруги. Мне хотелось схватить миридита. Пожалуй, он никогда не видел такого лассо и наверняка не догадывался, как от него защититься. Чтобы раньше времени не выдать ему свой замысел, я не стал держать петлю в руке, а подвесил ее к седлу. В руке же я сжимал «медвежебой». Это было единственное оружие, которым я мог отбить топор. Разумеется, решиться на такой фокус мог лишь тот, кто уже натренировался отбивать стволом ружья брошенный в него томагавк так, что топор отлетал в сторону, не нанося человеку никаких серьезных, опасных ран, что непременно случится, если топор отбит неудачно. Для этого нужно не только прямо во время полета заметить, как летит топор, но и, несмотря на то, что он вращается с бешеной скоростью, суметь различить лезвие и топорище, иначе топор, хотя и врежется в ствол оружия, все равно попадет в цель. Ружье, которым отбиваешь топор, надо крепко сжимать в обеих руках, потому что удар очень силен и иначе топор и ружье попадут тебе в лицо. Итак, чтобы отбить летящий в тебя топор, нужны сила, сноровка и очень зоркий глаз.

Сейчас ситуация была такова. Я расположился на лошади так, что мои спутники оказались передо мной. Слева от меня находился миридит. Я посмотрел на него и увидел, что он пытается разглядеть всадников.

Одно невольное, торопливое движение выдало всю его досаду на то, что Суэф не поехал по маршруту, обозначенному им ветками. Если бы я не приказал Халефу взять правее, они бы поехали гораздо ближе к миридиту. Теперь же они двигались по краю поляны, что очень не понравилось человеку, сидевшему в засаде.

Теперь я видел, как они приближались. Он их тоже видел. Однако из-за разбросанных тут и там кустов нельзя было различить отдельных всадников. Значит, миридит не мог убедиться, еду ли я вместе с остальными. Впрочем, он был полностью в этом уверен и потому начал двигаться, сперва медленно, а потом быстрее, пока его лошадь не перешла на быструю рысь.

Я последовал за ним, держа винтовку в правой руке и стараясь, чтобы нас разделяли кусты. Это было излишне, потому что все его внимание было приковано к тем, кто находился впереди, и ему даже не пришло в голову оглянуться.

Мягкая земля скрадывала топот моего жеребца; к тому же шум, издаваемый его собственным конем, мешал ему расслышать, что происходило у него за спиной.

Решение пришло в считаные секунды. Я не испытывал ни малейшего страха; самое большое, я мог бы бояться его топора.

Ему оставалось проехать еще пару кустов; вот он миновал последний куст и выехал на поляну, испустив пронзительный крик, чтобы нас напугать. Он осадил лошадь, вскинул ружье, но не выстрелил; он даже не стал целиться, а вновь испустил крик, на этот раз крик удивления, досады — он увидел, что