Воспоминания душегуба: Друг (СИ) - Ставров И. В.

Послушав разговоры местных, оказалось, что провалялся я двое суток. Все как заведённые рассказывали про смерть Катара. И в каждом разговоре версия о его гибели менялась с банальной «упал, шею поломал», до «пёрышком под рёбрышко». Пришлось потратить изрядную часть добытых монет на вонючую мазь от вшей и других насекомых, а так же на стрижку у местного цирюльника под ноль. Вымывать насекомых пришлось долго, зато теперь я чувствовал себя заново родившимся.

Перед входом в харчевню некоторое время пришлось помёрзнуть на холоде и зайти только вместе с какими-то работягами, возвращавшимися с вахты. Как выяснилось, меры предосторожности оказались не напрасны — за столиком вместе с Гансом беседовали двое незнакомых мне мужчин. Они лишь мельком глянули на группу из четырёх человек, среди которых втиснулся я, и вернулись к разговору.

Пришлось занять место близ работяг, которые, судя по громким голосам, скоро вовсю начнут горланить. Народу набралось много, и прислушиваться к разговорам почти невозможно. Слышны были лишь отдельные фразы, слова, да интонации. Обслуги было уже двое, но ко мне подбежал тот самый мальчишка. Сунув ему с десяток медяков, заказал обильный ужин, едва-едва не подавившись слюной, пока перечислял. Мой голос он не мог узнать, потому волноваться не стоило. Каждого каю в совершенстве учат владеть своим речевым аппаратом и изменять голос. В тот раз мальчишке в ухо скрипел низкий спотыкающийся голос человека, страдающего обезвоживанием. У страха глаза велики, особенно если он подкреплён ржавым гвоздём у сонной артерии, потому мальчишка даже глазом не моргнул, когда я заговорил.

Так и не услышав почти ничего нового, я решил закончить трапезу. Как раз подвыпившие работники заголосили песни, посему пора было и честь знать. Долго ждать не пришлось, и вскоре в подворотне нарисовалась фигура одного из тех, кто беседовал с Гансом. Было ясно, что ждал он мальчишку, возвращавшегося домой. Наверняка следят за ним все эти дни и меня подкараулить хотят. Вскоре показался служка, и мы двинулись друг за другом след в след. В наиболее тёмном углу я сказал наёмнику всё тем же низким голосом:

— Не шевелись.

И для убедительности дал ему почувствовать холод стали на шее.

— Не меня ищешь?

— Э-э, ч-что?..

— Аурелия знаешь?

— З-знаю… — осторожно ответил он.

— Мешает вам?

— Есть такое…

— А если он вдруг умрёт, как тот карлик?

— Колдун? Это… ты? Это ведь ты его убил?..

Он почти пропищал, из-за чего клинок пришлось вдавить сильнее.

— Тише, тише… А то всех разбудишь. Людям ведь спать надо… — едва слышно хохотнул я. — Отвечай. Если он вдруг умрёт? К примеру, на празднике Златой Девы?

Последнюю фразу я специально растянул, наслаждаясь каждым звуком. Обычно это ещё сильнее бьёт по нервам.

— Если он вдруг умрёт, — мужчина выделил слово «вдруг», — все будут очень рады…

— В таком случае, для дела нужно оттянуть ремень. Ты меня понимаешь?

— Да… — протянул сутулый мужичок, затараторив: — А можешь сделать так, чтобы поплохело ещё и его помощнику, Микару? Узнать их легко! У них длинные бороды, а у нас с такими никто не ходит! Не здешние они!..

Помолчав немного, я сказал:

— Хорошо. Приведёшь хвост — ляжете здесь все. Снова обманете…

— Понял!.. — поспешно произнёс он и умчался в темноту.

Неожиданное головокружение заставило меня прислониться плечом к стене, считая круги перед глазами и пытаясь не потерять цель. Преследовать постоянно оглядывавшегося мужчину было немного труднее, чем наёмника на последней мокрухе. Этот чуть ли не вприпрыжку бежал, сворачивая на бегу шею.

Вскоре он стремительно влетел в один из обычных домиков на окраине. Хлопнувшая дверь разбудила собак, принявшихся лаять на несправедливую судьбу. Отмораживать пятки пришлось недолго. Как и ожидалось, он обманул, показавшись с двумя широкоплечими мужиками. Они следовали на приличном расстоянии, делая вид, что умеют скрываться. Заметить их смог бы и ребёнок. Дубинки в руках однозначно намекали на скорое завершение сделки. Вырубить одного за другим особых проблем не составило, и оставалось надеяться, что тихих ударов тупым предметом по затылку сутулый мужик не услышит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Однако он увлечённо шептал в темноту, не заметив возникшего за его спиной человека. Ударом ноги в сгиб колена я заставил его опуститься на одну ногу. Оттянув мочку уха, прошептал:

— Лучше не шевелись.

Однако он не послушался, дёрнувшись в сторону сразу после того, как я чуть надрезал мочку уха снизу. Она осталась в моих пальцах, а мужик ещё долго завывал, зажимая рану грязными руками. Опомнившись, он стал звать своих дружков, но быстро заткнулся, получив пару ударов в живот.

— Я ведь предупреждал. Дружки твои кормят червей. И если ты не заткнёшься, одним ухом не отделаешься.

Пугать меня научили хорошо. Особенно, когда жертва уже подранена. Пододвинув к нему ногой выпавший кошель, я приказал:

— Руку в кошель.

— Э-э, что?..

Ну не объяснять же мне этому придурку, что те же монеты можно смазать ядом или снотворным, впитывающимся через кожу, или подложить внутрь мешочка ядовитую змею или лягушку?

— Засунул руку. Живо.

Послышалось торопливое копошение и вскоре звяк монеток друг об дружку.

— Пальцами монеты потри.

Подождав некоторое время, я убедился в том, что с ним всё в порядке и подхватил кошель.

— Передай, что на ярмарке они сильно захворают.

После следующего удара в живот он согнулся, не в силах произнести ни звука. Бегло обшарив его карманы, не нашёл ничего ценного. Благо, заранее успел подчистить карманы незадачливым дуболомам, которые уже приходили в себя, постанывая от головной боли.

Необходимо было как можно быстрее сваливать из этого города. Но не до конца зажившая нога, отсутствие какого-либо нормального снаряжения, снеди, да средств к существованию, вынуждали ненадолго отложить побег. Совсем недавно казавшаяся зажившей икроножная мышца, после непродолжительной нагрузки снова заныла, отзываясь в голове пульсирующей болью. И что-то подсказывало, что долго на своих двоих мне не походить. Благо, каю довольно неплохо натаскивают на взломе замков, кражах, да и щипачи из нас получаются неплохие… Однако от обворовывания богатеев пришлось сразу отказаться — ну не держали они большие деньги ни при себе, ни в своих усадьбах. Для этого сберегательные участки существовали. Брать их на штурм не было ни сил, ни здоровья, ни нормального плана, ни времени на подготовку. А начни обворовывать что у зажравшихся богачей, что у обычных людей — облаву устроят. Себе дороже. А вот после убийств опомнятся не сразу. Как раз будет время смыться.

Приготовления начались этой же ночью. Частая работа по ночам быстро вызывает привычку, потому долго приспосабливаться не пришлось. В доме нашлись обычное серебряное кольцо, иглы с нитками, толкушка, миска, перцы черный и красный, металлическая стружка, соль, несколько яиц, молоко и настойка календулы. По пути сюда успел обжиться смолой агатисового дерева, а вот за некоторыми другими травками придётся с утра сходить. Сейчас же, пока все спят, да редкий стражник обходы делает, можно приступать.

Проделав иглой в яйцах небольшое отверстие сверху, я слил содержимое и поставил их сохнуть у печи. После, зажав яйцо в небольших деревянных брусочках с четырех сторон, с помощью воронки засыпал внутрь соль, перец красный, затем стружку, и под конец перец черный. Наконец, страх, душивший всё это время, отступил в тень. Теперь у меня было, что противопоставить каргалам.

С рассветом пришлось забежать к портному, прикупив более подходящую одежду с маскарадной маской, далее пробежаться по рынку за корнем ратмы и жуком-листоедом. Следом позаботился об отходах, выкупив таппана и наказав держать его в готовности сутками. Кошель вновь оказался набит медяками вперемешку с обычными металлическими кругляшками для веса. Карманы тех дуболомов оказались чуть богаче, но было ясно, что как сыр в масле кататься я не смогу. На покупке хорошего ремня с обувью кошель совсем облегчал.