Исповедь Сатурна - Чингиз Абдуллаев

— Это говорит Барлоу, — услышал я голос, который не мог ни с кем перепутать. — Возьмите обычный телефон, я вам сейчас перезвоню.

«Он боится говорить по мобильному, — понял я. — Знает, как легко их прослушать. Этот мерзавец имеет очень неплохих помощников».

Зазвонил городской телефон, и я поднял трубку.

— Вам обязательно было демонстрировать свой плохой характер? — спросил Барлоу, как только я взял трубку. — Неужели вы не могли сдержаться? Они ведь вам ничего не сделали, только охраняли вас от разных неприятностей. Зачем вы их изувечили?

— А вы не догадываетесь?

— Только не говорите, что вы сорвались из-за приезда вашего сына, — раздраженно продолжал Барлоу, — я вам все равно не поверю. Если вы так срываетесь, значит, вы совсем не тот человек, к которому мы должны были обратиться.

— При чем тут мой сын? — мне нужно разозлиться, чтобы он почувствовал мое состояние. — Я думал, вы умнее, Барлоу. Повесили мне на «хвост» подонков, которые уже один раз меня изувечили. У меня до сих пор болят почки, которые мне отбивал ваш усердный помощник. И именно его вы послали охранять меня с детьми! Представляете, что со мной было, когда я его увидел! Скажите спасибо, что я его не убил.

— Ах вот в чем дело. Это был тот самый… Понятно. Наверно, они чего-то не поняли. Я просил больше не посылать людей, которые имели с вами подобные контакты. Произошла небольшая накладка, Келлер, вы должны нас понять. У нас не так много людей.

— Чтобы я их больше не видел! Иначе в следующий раз убью.

Он даже не понимает, как облегчил мне задачу. Пусть думает, что я сорвался из-за Оглобли. Пусть так думает.

— Они больше не появятся, — заверил меня Барлоу. — Рядом с вами будут работать совсем другие люди. Кстати, куда вы дели ручку, которую отобрали у наших людей?

Я понял, про какую «ручку» он меня спрашивает. Конечно, он имел в виду пистолет.

— Я ее выбросил, — мне было приятно врать Барлоу, понимая, что он не может проверить мои слова.

— Жаль. Но будем считать, что инцидент исчерпан. Хотя вы понимаете, что я все равно уточню, кто именно ехал за вами от аэропорта. Возможно, вы ошиблись и это были совсем другие люди. В таком случае вам придется объяснить мне причину вашей ошибки.

— Я не ошибся. Это был тот самый тип, который обработал меня по вашему приказу. Вам легко проверить. Кстати, когда проверите, можете мне не звонить, чтобы извиниться. Я вас заранее прощаю. Мы с ним в расчете.

Барлоу положил трубку, даже не попрощавшись. Я тоже положил трубку и улыбнулся. Кажется, пока все идет по плану. По моему плану, господин Барлоу. Я пошел к машине и достал пистолет, который отобрал у Оглобли.

Правильно я сделал, что его не выбросил. Пусть пока полежит у меня. Я спрятал оружие в сарае. Возможно, мне еще пригодится пистолет этого бандита. Теперь номера. Сев за стол, я начал просматривать номера телефонов, по которым они звонили. Четырежды звонили по одному и тому же телефону. С интервалами в полчаса, в сорок минут. Значит, докладывали непосредственному руководителю о своих наблюдениях. Сделаем отметку. Еще два других звонка с телефона Оглобли. Один раз в Нью-Йорк, другой раз в Бангор. Эти звонки были сделаны до того, как я выехал из Бостона. Телефон в Бангоре мне показался знакомым. Я стал вспоминать, откуда я его знаю. Снял трубку и набрал номер.

— Аэропорт в Бангоре вас слушает, — раздался женский голос.

— Извините, я ошибся номером, — я положил трубку.

Этот сукин сын звонил в аэропорт, чтобы еще раз проверить мой самолет. Очевидно, в аэропорту у них есть осведомитель. Или просто человек, которому они платят. Если я попытаюсь воспользоваться самолетом, они об этом сразу узнают. Так я и думал. Нужно будет учесть это обстоятельство. На втором телефоне был еще один номер неизвестного мобильного телефона. Я переписал и его. Теперь у меня осталось три телефона. Два мобильных, из которых один принадлежит человеку, отдававшему приказы Оглобле и его напарнику. Второй — неизвестному мне человеку. И телефон в Нью-Йорке. Странно, что здесь нет телефона самого Барлоу. Он ведь давал мне номер своего мобильного телефона. Его среди этих номеров нет. Позвонить прямо сейчас и проверить невозможно. Они сразу поймут, зачем я устроил это нападение и разбил их телефоны, предварительно списав все номера. Нет, этим я займусь завтра.

Джеймиссоны приехали через полчаса. Я с удовольствием познакомил Джеральда и его супругу с Костей. И мы очень весело провели вечер. Я старался не думать о Барлоу. В конце концов, я имел право на радость после стольких лет ожидания. Константин знал по-английски только несколько слов, и мне приходилось быть переводчиком. Иногда эту функцию брала на себя Саша. Все весело смеялись. Костя часто попадал в несколько смешные положения, вызванные его полным незнанием американской жизни. Но и наши гости часто удивлялись, слушая мои рассказы о жизни в Питере. Джеймиссоны приехали со всеми детьми, и наша гостиная стала похожа на школьный зал, где детей больше, чем взрослых. Пабло в этот день постарался. Все, что у него было лучшего, все, что могла родить буйная фантазия мексиканца и его супруги, он приготовил и прислал нам на ужин.

В одиннадцатом часу Джеймиссоны погрузились в свой семиместный джип и уехали домой. Я вышел их проводить и увидел стоявшую под холмом машину. Это была уже «Хонда», но она стояла там, где должна была стоять. Прямо на повороте, откуда шла дорога в город.

— Странно, — сказал Джеймиссон, вглядываясь, — когда мы ехали к вам, там стояла одна машина, а теперь стоит другая. Такое впечатление, что полиция решила устроить здесь свой пост.

— Там часто останавливаются машины, — пошутил я. — Это место облюбовали влюбленные парочки. Их не видно из города.

— Ах вот в чем дело, — улыбнулся Джеральд.

Он никогда не пил спиртного, даже пива, но любил посидеть в компании друзей, не возражая, когда другие пили пиво в его присутствии. И хотя в семьях баптистов были определенные ограничения, тем не менее я не видел на счастливых лицах его жены и пятерых детей признаков какого-то аскетизма или замкнутости. Во всяком случае, я выпил в этот вечер довольно много пива, и мне кажется, что старший сын Джеральда тоже иногда украдкой наливал себе пиво вместо яблочного сока, который любила вся семья.

Мне нравилась именно такая позиция Джеральда. Почему любовь к Богу должна мешать мне наслаждаться пивом? Я не любил ханжей, мне всегда казалось, что в их непоколебимых позициях есть что-то от гордыни. Какая-то закостенелость в своих принципах, мешающая им наслаждаться жизнью. Зато Джеральд Джеймиссон был настоящим человеком. И глубоко верующим в Бога.

Когда все разъехались, я дождался, пока дети уйдут спать, пустил собак в дом, запер двери и спустился в тир, где у меня были приготовлены винтовки. Я с удовольствием убедился, что стреляю по-прежнему отменно. Через час я поднялся к себе в спальную, принял душ и лег спать. На следующее утро у меня предстоял нелегкий разговор с Костей, но я надеялся, что он все правильно поймет.

За Сашей приехал школьный автобус, который обычно собирал детей. В последние несколько дней я перестал сам отвозить Сашу, понимая, что самые главные события еще впереди и что никто не решится напасть в нашем городке на школьный автобус. Иначе в ответ на такое неслыханное преступление сюда стянут всех полицейских штата. Саша уехала, а я сел в гостиной, дожидаясь, когда проснется Костя.

Но он, оказывается, уже проснулся. Я заметил особенность в поведении всех прибывающих из России. Из-за большой разницы во времени в первые дни они обычно не могут нормально спать. И встают очень рано, в шесть-семь часов утра. Наверное, это естественно, ведь их биологические часы, запрограммированные на родное время, указывают им, что уже два-три часа дня.

Костя спустился вниз в легкой майке и джинсах. Я с удовольствием приготовил ему яичницу с беконом, поджарил хлеб и включил кофейник. Как долго я мечтал об этом дне! И, едва увидев своего сына, я должен буду с ним снова расстаться. Но другого выхода у меня не было. Пока он завтракал, я ходил по кухне, незаметно наблюдая за ним. Как он на меня похож! Все его движения, его улыбка, его руки, его глаза. Как это здорово, что на земле есть твоя копия. Наверное, для отца нет ничего важнее ощущения причастности к некой жизненной цепочке, повторяющейся из века в век. Когда он видит перед собой сотворенную копию. Хотя я испытывал такие чувства и к Саше. Она для меня была как родная, даже больше, чем родная, настолько я к ней привязался.

Говорят, что мужчины-отцы обычно больше любят своих дочерей, а женщины-матери своих сыновей. Может быть, и так. Но к Саше я уже привык. Я знал, что увижу ее каждое утро, знал все ее привычки и склонности. Она уже имела некоторые проблемы, и мне пришлось прочесть несколько медицинских книг, пойти на консультацию к семейному психологу и попытаться объяснить дочери, почему у нее происходят некоторые изменения, которые обычно происходят у девушек в ее возрасте. А вот Костю я не видел много лет. Я так мечтал увидеть его на моей кухне, что теперь, когда он действительно сидел за столом, я не мог поверить в свое счастье. Кажется, я слишком часто смотрел в его сторону, потому что он вдруг, подняв голову, перехватил мой взгляд. Нахмурившись и чуть покраснев, он кивнул.