Легенда о витязе Актеоне и волшебном Змее - Александр Елизарэ

отправились в обратный путь. Их миссия была закончена и их дороги разошлись с дорогой крестоносцев. Они погрузили своих раненых и убитых на повозки, и под усиленной охраной повезли свои трофеи, добытые в честных боях.

Главный Магистр долго смотрел вслед бывшим союзникам, размышляя как наказать Актеона. В его голове роились страшные картины расправы над свободолюбивыми солдатами Царь–Града. Как и предполагал Актеон, крестоносцы тайно выслали за ним отряд возмездия примерно в двести всадников. Ясно, что после нанесенной обиды крестоносцы не оставят его в покое и попытаются убить. Актеон даже смерился с этой мыслью, но хотел, чтобы эта дата наступила позже, лет через пятьдесят или лучше никогда. Для этого он сам должен разгромить вновь обретенных врагов, чтобы закрыть этот соблазн навсегда. В противном случае рано или поздно они достанут его и тогда погибнут все его воины. Эта мысль страшила молодого командира, более, чем идея о собственной смерти. По ночам витязи выставляли усиленные посты и в четыре глаза смотрели в кромешную мглу. Было тихо, но враг притаился где-то поблизости, выжидая удобного момента прыгнуть и обмочить свои клыки в крови недавних друзей. Актеон в тайне надеялся, что карательный отряд крестоносцев отстанет и вернется к своим, но преследователи шли по пятам. Стало ясно, что сеча неизбежна.

Актеон решил встретить крестоносцев на границе своей страны, как раз там, в древнем лесу, где совсем недавно сами крестоносцы строили ловушки для мавров. Витязи растворились в лесу словно лесные духи и даже птицы не могли рассмотреть их в густой листве. Ведь то был их родной лес и сунуться туда с оружием в руках мог только самоубийца. Все стихло, крестоносцы в нерешительности топтались у кромки леса, прикидывая как быть дальше.

Надвигалась ночь, рыцари так и не решились умереть в сумерках и разбили шатры по окружности леса. Актеон серьезно надеялся, что враги уйдут, понимая всю гибельность свои планов, но им нужна была не только его голова. Все военные трофеи, добытые витязями, крестоносцы решили забрать. Во истину, алчность и жадность – грехи, награждаемые смертью.

С рассветом, разделившись на множество ручейков, конница крестоносцев вошла в заколдованный лес. Полчаса ехали тихо, слух нежили птичьи переливы и шорох листвы. Вскоре, разделившиеся отряды потеряли друг друга из виду. Лес был пуст: ни врага, ни зверя, только бурная зелень вокруг, безбрежная и спокойная. Наконец, офицеры дали команду всадникам на обратный путь, но лошади шли по кругу, шарахаясь от каждого незнакомого куста. Вдруг все самое страшное началось. Несколько всадников повалились со своих красавцев коней пронзенные прилетевшими откуда-то стрелами. Кто-то крикнул: «Засада!», кони заржали и понесли крестоносцев кто куда. Многие счастливчики все-же выскочили на опушку и, протыкая шпорами брюхи своим меринам, бросились прочь от гибельного леса. Другие, почти потеряв рассудок, метались пешими среди дубов и лип под свист и хохот невидимых витязей Актеона. Только один старый рыцарь не показывал своего страха, но лишь кричал страшным голосом:

– Трусливые выродки! Дети леса! Вы не воины, а свора предателей и свиней! Мы будем жарить вас на останках вашего леса! Я не вижу вас, нет никого не вижу!

Актеон запретил стрелять своим людям в рыцаря и крикнул ему:

– Эй, крестоносец, я не убью тебя хотя мне и следовало бы это сделать! Видишь солнце над своей головой? Иди на него и уходи из нашего леса. Иди к своим и передай, что наш поход закончен! Мы остаемся дома, и ты держи путь домой! Иди не оборачиваясь, уходи с миром. Я все сказал…

– Я не обернусь, но и не уйду! Мне некуда идти! Помнишь, Актеон, как ты зарубил несчастного пехотинца в последней битве с маврами? Пожалел мавританскую кобылу? Эх, ты! Трус, мальчишка! Убийца моего сына! Я не уйду пока не рассчитаюсь с тобой! Я потерял смысл жизни, ты кончил ее! Жалкий ублюдок! – злобно прокричал крестоносец. – Выходи на последний поединок! Если боишься, убей меня стрелами своих псов или даже этого ты боишься!? Ха, я торжествую!

– Плохой ты отец, раз вырастил жестокосердного сына. Он был мясник, но не воин. Такова видно воля Господа нашего Иисуса Христа, я сам кончу тебя, старик, чтобы ты успокоился. Я помолюсь за тебя и твоего сына! Сейчас иду к тебе!

Актеон спрыгнул с дерева на тропу и направился к крестоносцу. Не обнажая меча, он подошел на расстояние каких-то пяти шагов от разъяренного противника и посмотрел ему в глаза. Эти глаза старого человека, почти такие-же как у его дедушки Архимеда, но чужие, озлобленные, были наполнены отчаянием и безысходностью. Это был враг. Так распорядился случай, что не стали витязи Царь–Града и крестоносцы, друзьями. Разная кровь струилась в их сосудах, разные песни пели им матери в младенчестве. Для одних созидание и истина были миром. Для других, мир существовал лишь для того, чтобы подмять его под себя и проглотить, даже если придется подавиться и погибнуть.

Рыцарь в бешенстве бросился на Актеона. Но то ли не заметил древесных корней, толи устал и потерял сноровку, он с разбегу полетел и растянулся на влажном лесном мху. Хохота не последовало. Крестоносец тщетно пытался подняться, но тяжелая кольчуга не давала ему шанса. Он приготовился к смерти, но в бешенстве ползал по земле, выкрикивая проклятия в адрес всех тех, кто сейчас смотрел на него. Актеон приказал двум своим воинам поднять рыцаря и поставить его на ноги. Старик стоял, опустив голову и все еще ждал предательского удара саблей или мечом по шее, сзади или сбоку. Но противник медлил, и старик поймал себя на мысли, что несмотря на все страдания и потери он хочет жить. Актеон внимательно следил за стариком, жалость и страдание выдавал весь его вид. О казни беззащитного не было и речи. Актеон приказал обезоружить и раздеть крестоносца. На землю упали тяжелые латы. Ветхая одежда истертая и пришедшая в полную негодность из-за долгого похода была сброшена на траву. Тело старого человека было покрыто ссадинами царапинами и синяками. Повсюду виднелись шрамы от былых сражений. Старика повели к лесному ручью и приказали искупаться и вымыться. Он подчинился. После купания ему принесли чистую одежду и сандалии. Он робко принялся одеваться, за одним осматривая поляну и ища глазами крест или виселицу, приготовленную для него. Вместо этого его пригласили в шатер командира. Актеон указал гостю место за столом, налил ему полный кубок красного вина и предложил подкрепиться скромной солдатской трапезой. Старик посмотрел в глаза недавнему обидчику и понял, что