Легенда о витязе Актеоне и волшебном Змее - Александр Елизарэ

шаги. Актеон улыбнулся и поддел слегка старика:

– А вот оно что, мой дедушка старый плут? Там женщина?

– Что ты себе надумал, нет у меня никого и тебе давно пора ко сну, кто знает, когда еще придется вдоволь поспать! Иди уже к своим солдатам в казармы! – нахмурился Архимед.

– Мне дали выходной повидать родных, – задиристо улыбнулся Актеон.

– Это хорошо. Торопись, скоро рассвет, – старик хотел закрыть дверь.

– Нет, уже не пойду, подниму только всех на ноги. Может пустишь на ночлег, поговорим. Я давно тебя не видел.

– Может не сегодня? – сопротивляется дедушка.

– Ха, все же ты не один, я, пожалуй, проверю жилище на правах военного командира! Вдруг здесь враги и держат тебя в заложниках? А!

Старик не успел возразить, как Актеон вынул из ножен короткий меч и шагнул через порог.

– Дедушка, где же ты? – навстречу из глубины комнаты вылетела прелестная девочка и, не обращая внимания на юношу, обняла старика. Она взяла старика под руку и повела его в дом. Актеон последовал за ними.

В зале девочка повернулась к гостю, чтобы расспросить о цели его визита, но, встретившись с ним взглядом, чуть не потеряла сознание. Юноша подхватил ее сильными руками и усадил на широкую тахту. Конечно, он сразу узнал ту самую незнакомку. Сейчас судьба привела его прямо к ней и в свете молодой луны и полумраке комнаты ее глаза и черты лица приобрели какой-то демонический магнетизм непреодолимый и манящий.

Шелковый платок спал с ее головы и взору юноши открылись великолепные густые волосы, похожие на гриву арабской кобылицы. Он несколько мгновений рассматривал ее, пытаясь запомнить мельчайшие подробности лица. Совсем юная девушка, собственно, еще девочка вкусившая прелесть первых бессонных ночей и сладкого томления, уже обрела ясный взгляд, ищущий женских наслаждений. Вся ее сексуальность, дремавшая будто лава в чреве вулкана, вдруг начала подниматься наверх с одной лишь целью, слиться в едином потоке с морем любви и раствориться в нем.

Старик Архимед понял, что весь вечер, слушая рассказы от своей внучки о прекрасном рыцаре, он слушал все это о Анаклетосе, мальчике спасшему ему когда-то жизнь.

Старик молча, подобно грозовой туче, вышел из своего дома на пустынную улицу и направился пройтись куда глаза глядят. Он шел в направлении моря и слезы текли из его глаз. Морской свободный ветер обдувал его лицо и заполнял мозг свежестью и прохладой. Старик спустился к пляжу, скинул с уставшего тела все одежды и с разбега бросился в набегающую волну. Он нырял и резвился словно отрок, не знающий истины, и море шептало ему в уши, что все пройдет и нет нужды сопротивляться провидению. Ведь он не Бог, а лишь маленький человек радующийся каждому вздоху. Любовь вошла к нему в дом без спроса, эта святая и сладострастная девица. И он не в силах разлучить несмышленых влюбленных, как и струям воды не разлить кошку и кота.

Когда Архимед вернулся домой, гостя и след простыл, а внучка спала на тахте, по уши укрывшись одеялом из верблюжьей шерсти. Дед на цыпочках прошел в свою комнату и уснул крепким, безмятежным сном.

Прошло два или три дня. Актеон не появлялся в доме Архимеда, а все время проводил в лесу со своими солдатами и лошадьми. Внучка старика, будем звать ее просто девочка, заметила за собой тоску по юноше и поняла, что влюбилась. Как это прекрасно, думать только о нем и с замиранием сердца слушать чьи-то шаги.

Он не пришел, а прискакал на своем взмыленном белом жеребце и с порога бросился к ней, сравнимый разве, что с молодым львом. Она бросилась к нему в объятия и первый раз в жизни дала расцеловать себя мужчине. Актеон, возмужавший за эти дни, вовсе не от приготовлений к войне, а от сладких мечтаний о юной красавице стал еще мужественней и притягательней. Страстный любовник поднял ее на руки и прижал к себе с такой силой, что ей показалось, что все ее позвонки хрустнули и выстроились совершенно по-новому. «Какой же он сильный, – пронеслось у нее в голове, – пожалуй, даже слишком…»

В следующее мгновение страстные поцелуи осыпали ее шею и лицо, а потом один самый сладкий проник к ней в рот призвав на помощь верткий язык. Она покорно запрокинула голову получая сладкие ожоги шеи, щек и закрытых глаз. Она схватила его язык своими губами боясь, что гость уползет раньше времени. Он, проникший достаточно глубоко, вдруг встретился с себе подобным сладким и мягким язычком. Они изучали и ласкали друг друга, узнавая аромат и сок и запоминая его навсегда. Казалось прошла половина вечности, однако чуть более нескольких секунд. Конь заржал за окном, призывая хозяина в путь, а может ревнуя к таинственной похитительнице его сердца.

Влюбленные выбежали на крыльцо. Юноша усадил девочку на удивленного жеребца и запрыгнул сам. Они поскакали к морю рассказать о своем счастье и скрыться от завистливых людских глаз. Они скакали около часа пока не исчезли последние признаки пребывания человека в этих местах. Она не произнесла ни слова с тех пор как сегодня увидела его. Конь мчал быстро, не давая всадникам перевести дыхание. Актеон и его конь были одним целым и мчались во весь опор, что даже времени испугаться не было. Наконец-то они остановились на пустынном пляже и спрыгнули с коня. Она никогда так близко не видела море, а здесь, на пустынном пляже с молодым мужчиной почти не знакомым, но таким желанным, море поразило и ошеломило ее своей силой и мощью. Боевой конь, словно дикий мустанг, стал бегать по самому краю воды, жадно всасывая ноздрями свободный соленый ветер. Вдруг конь, фыркая и мотая головой прыгнул в море и поплыл. Через пару минут он развернулся и направился обратно к берегу, выскочил из воды и подошел прямо к хозяину и незнакомке. Он стал еще больших размеров и возбудился от плаванья, что было не скрыть от восхищенных глаз девочки. Конь стал толкать хозяина мордой в спину, явно заставляя его купаться. Она смотрела на все это с умилением и смеялась от счастья. Актеон взял ее за руку, и они побежали вдоль края воды, пока конь не припустил за ними. Потом он загнал их в море и заржал, объявляя о своей победе всей округе. Они выбежали на берег мокрые с ног до головы.

– Не бойся, он просто любит купаться, я сам научил его! – восторженно крикнул Актеон. – Он очень добрый и благородный конь. Он смел в учении