Установленный срок - Энтони Троллоп

обсуждался в других местах.

Настал день матча. Лицо Джека уже почти зажило настолько, что миссис Невербенд полностью уверовала в эффективность силовых упражнений при порезах и ушибах. У Граундла все еще болела спина, а беднягу со сломанной ногой можно было только катать перед верандой, чтобы он смотрел на происходящее с помощью тех чудесных маленьких очков, которые позволяют зрителю видеть каждое движение игроков на расстоянии полумили. Он заверил меня, что точность, с которой Джек запускает свой паровой боулер, равна точности одного из тех стрелков из Шуберинесса, которые могут попасть в воробья с такой дистанции, насколько могут его увидеть, при условии, что они знают точный размер птицы. Я мысленно отдавал Джеку должное, поскольку чувствовал, что в данный момент у него сильно упало настроение. В предыдущий день сэр Кеннингтон катал Еву в своей коляске, и Джек вернулся домой, рвя на себе волосы.

– Они делают это нарочно, чтобы отвлечь его от игры, – сказала его мать. Но если это так, то они не знали Джека. Да и я не знал его до этого момента.

Я был просто обязан увидеть игру, потому что для президента была приготовлена специальная трибуна. Красвеллер прошел мимо, когда я занял свое место, но он только печально покачал головой не проронив ни слова. До его сдачи в колледж оставалось всего четыре месяца. Хотя на его стороне была сильная группа, я не видел, чтобы он сильно вмешивался в это дело. Я слышал из разных источников, что он все еще продолжал утверждать, что он старше меня всего на девять лет, и этим он намеревался добиться отсрочки на двенадцать несчастных месяцев, но я не думаю, что он когда-либо переходил на сторону оппозиции. Под моей эгидой он всегда голосовал за Установленный срок, и вряд ли он мог, даже теоретически, выступать против него сейчас. Они бросили жребий в первом иннинге, и английский клуб выиграл его. Англия против Британулы! Подумайте о населении этих двух стран. Нас, однако, учили, что ни одно сообщество никогда не играло в крикет так, как британульцы. Англичане вышли первыми, с двумя баронетами у калитки. Они выглядели как два крепких Минерва с огромными плетеными шлемами. Я видел картину, на которой изображена богиня в шлеме, копье и панталонах, несущая свое копье через плечо, летя по воздуху над городами земли. Сэр Кеннингтон не летал, но в других отношениях он был очень похож на богиню, так как полностью был закутан в свою защиту из индийской резины, и так прекрасен был аппарат на его голове, с помощью которого его мозг и черты лица должны были быть защищены.

Когда он занял свое место на поле, раздались одобрительные возгласы. Затем паровой боулер был водворен на свое место сопровождающим инженером, и Джек начал свою работу. Я видел, как менялся цвет его лица, когда он осторожно клал шар и заглядывал вниз, чтобы определить его направление. Мне показалось, что он бесконечно заботился о том, чтобы направить его прямо и ровно в голову сэра Кеннингтона. Впоследствии мне сказали, что он никогда не смотрел на сэра Кеннингтона, но что, рассчитав расстояние с помощью серебряного нивелира, его целью было забросить мяч на определенный дюйм дерна, с которого он мог выстрелить в калитку под таким углом, чтобы сэру Кеннингтону было очень трудно понять, что с ним делать. Мне показалось, что это заняло много времени, в течение которого все четырнадцать человек вокруг выглядели так, как будто каждый намеревался перепрыгнуть на какое-то другое место, с того, на котором он стоял. Раньше, как мне сказали, таких людей было только одиннадцать, но теперь, во время большого матча, лонг-оффы, лонг-оны и остальные удваиваются. Двойной лонг-офф находился на таком расстоянии, что, будучи невысоким человеком, я мог видеть его только в полевой бинокль, который я держал в кармане жилета. Когда я пристально смотрел на них, казалось, уже четверть часа, и мужчины, видимо, устали от непрерывных прыжков, а Джек стоял на коленях, закрыв один глаз, во всех мыслимых позах, вдруг раздался резкий щелчок, повалил дым, и вот, сэр Кеннингтон Овал оказался в ауте!

В этом не было никаких сомнений. Я сам видел, как два мяча улетели в бесконечное пространство, и тут же раздался звук литавр, труб, свирелей и кларнетов. Казалось, что вся громкая музыка городского оркестра в этот момент разразилась самыми пронзительными нотами. И тут раздался выстрел из огромной пушки.

"И возвестит труба всем пушкарям,

И пушки небу, небо же земле:

«За Гамлета король пьет!» Начинайте.

А вы глядите зорким глазом, судьи."

Я не мог не вообразить, при этих очевидных признаках успеха, что я отец Гамлета.

Сэр Кеннингтон Овал был выбит, выбит с первого же шара. Сомнений быть не могло, и триумф Джека был полным. Грустно было смотреть на английскую Минерву, когда он снова взял в руки копье и пошел обратно к своей палатке. Несмотря на хорошую игру Джека и успех моих соотечественников, я не мог не сожалеть о том, что молодой баронет проехал полмира, чтобы быть выставленным на первым же мячом. В этом была жестокость, негостеприимство, которые, несмотря на необходимость игры, шли вразрез с правилами. Потом, когда крики, возгласы и подбрасывание мяча все еще продолжались, я вспомнил, что после этого он будет утешаться с Евой. И бедный Джек, когда его короткий триумф закончится, должен будет задуматься о том, что, хотя он и удачлив в крикете, он несчастлив в любви. Когда эта мысль пришла мне в голову, я оглянулся в сторону дома, и там, из маленького решетчатого окошка в конце веранды, я увидел развевающийся женский платок. Может быть, Ева махала им, чтобы утешить своего побежденного британского любовника? Тем временем Минерва ушел в свою палатку и спрятался среди сочувствующих друзей, а мне потом сказали, что доктор Макнаффери разрешил ему выпить полпинты горького пива.

После двадцати минут, проведенных в том, что казалось мне показной демонстрацией успеха, к калитке подвели еще одного человека. Это был Стампс, один из профессионалов, который не был так уж похож на Минерву, хотя тоже отличался широкой комплекцией. Джек снова поставил свой мяч, щелкнул механизм, и Стампс взмахнул битой. Он коснулся мяча, и тот улетел за калитку. Пять республиканских Минервов побежали за ним так быстро, как только могли нести их ноги, и джентльмен, сидевший рядом со мной и следивший за мячом, сказал мне, что была сделана дюжина пробежек. Он потратил много времени, объясняя, что в старые