Концепции власти в средневековой Руси XIV-XVI вв. - Василий Телицын

сочинении прямо говорится: «Аще ли же еще любо пришися и глаголеши, яко: “Под клятвою есмы от прародителей, – еже не поднимати рукы противу царя, то како аз могу клятву разорити и съпротив царя стати”, – послушай убо, боголюбивый царю, …не яко на царя, но яко на разбойника, и хищника, и богоборца»[280]. Вассиан в своем послании отрицает любую иноземную власть над Русью, при этом его идеи расходятся с представлениями книжников второй половины XIII – середины XV в., не отрицавших верховную власть ханов, так как основателя ханской династии Батыя ростовский владыка также не считает царем: «…иже пришед (Батый. – В.Т.) разбойнически и поплени всю землю нашу, и поработи, и воцарися над нами, а не царь сый, ни от рода царьска»[281].

Таким образом, древнерусские книжники в своих трудах обходили обстоятельства пребывания русских князей в Орде и сообщали о получении великокняжеского ярлыка без прямого указания на то, что именно ордынский хан является источником власти. Вместе с тем средневековые летописи нередко связывали получение великокняжеского ярлыка с особой «честью», оказанной тому или иному князю ордынским правителем, а также иногда упоминали, каким именно образом досталось великое княжение. При этом вассальная зависимость от монгольских ханов вполне могла уживаться с представлениями о великом княжении, как собственности московского княжеского дома, так как ханы жаловали подчиненных им князей «по старине», соблюдая «отчинный» принцип.

Идеи о божественном поставлении власти и, соответственно, непротивлении ей распространялись на ханов, т. е. законных правителей Золотой Орды во второй половине XIII – первой половине XIV в. Со второй половины XIV в., когда московские князья впервые начинают оказывать сопротивление ордынским правителям, данные представления все еще остаются в сознании, но при этом не распространяются на узурпаторов власти в Орде. Однако ближе к концу XV в. легитимность власти ордынских ханов над Русью оказывается коренным образом пересмотрена. Хан «теряет» царский титул, а вместе с ним и право на власть, согласно распространенным в общественно-политической мысли русских земель идеям о божественном происхождении власти.

Глава 3

О концепте «Русская земля» и распространении власти московских князей

Многославный Володимерь, еже есть столъ земля Русскыа и град пречистые Богоматери, в ней князи велиции рустии первосѣдание и столъ земля Русскыя приемлють…

Из «Повести о нашествии Едигея»

3.1. «Русская земля» во второй половине XII–XIII веке

Формирование государства как в эпоху Средневековья, так и в Новейшее время представляет собой длительный процесс, нередко занимающий не одно столетие, на который влияет целый комплекс внутренних и внешних факторов. История создания Российского государства не является исключением, помимо прочего, она неразрывно связана с предшествующими формами государственной организации русских земель и княжеств по меньшей мере домонгольской эпохи. В контексте нашего исследования вызывает особый интерес не только политическое развитие, но и его отражение в трудах древнерусских книжников.

С 30-х гг. XII в. некогда единое Древнерусское государство вступает в эпоху территориально-политической раздробленности. Многие из существовавших в то время земель являлись де-факто независимыми государствами с утвердившейся княжеской ветвью из рода Рюриковичей и определенными границами. Междоусобная борьба шла в основном за «общерусские столы» (Киев, Новгород, с XIII в. – Галич) или же за приграничные территории, не имеющие стольных городов. Никто из правителей отдельных земель эпохи территориально-политической раздробленности, после Владимира Мономаха и Мстислава Великого, не претендовал и не пытался распространить свою власть на всю территорию бывшего единого государства Русь[282], в то время как сами «земли» в политическом смысле постепенно трансформировались в независимые государства.

Однако, несмотря на политическую раздробленность, в XIIXIII вв. по источникам можно проследить наличие определенного видения о единстве русских земель, причем носителями таких идей, являлись не столько князья, сколько представители образованного слоя. Так, в художественных произведениях, таких как «Слово о полку Игореве», есть прямой призыв к прекращению междоусобных войн среди русских князей, а также обращение к общему историческому прошлому, т. е. временам единого государства.

К факторам, объединяющим русские земли, помимо осознания общей истории, относится также религия. Православие и православная культура к XII в. глубоко проникает практически во все сферы жизни по крайней мере высшего слоя Древнерусского государства, и именно это культурное единство продолжает ощущаться, даже несмотря на политическую раздробленность. Так, И.Н. Данилевский связующим звеном считает именно православную церковь, глава которой носил титул митрополита Киевского и всея Руси[283].

В данном контексте интересно также употребление древнерусскими книжниками в домонгольских летописях термина «Русь» и производного от него «Русская земля» как маркера того социокультурного пространства, объединяющего довольно разрозненные земли XII–XIII вв. Указанный термин, использовался в двух значениях. Он мог обозначать как конкретный народ, населяющий территорию Древнерусского государства, так и собственно страну (синонимом в данном случае будет словосочетание «Русская земля»)[284].

Понятия «Русь» и «Русская земля» в домонгольских летописях чаще употреблялись для обозначения конкретной территории – Среднего Поднепровья, которая включала в себя Киевское, Черниговское и Переяславское княжества, причем иногда термин «Русская земля» встречается в более узком смысле – для обозначения территорий исключительно Киевского княжества[285]. Однако данные термины встречаются в летописях также в широком смысле, т. е. ими обозначается вся территория, заселенная восточными славянами. Указанная идея о единстве всей «Руси» получила наиболее четкое выражение в киевском летописании, в то время как в летописях Новгородской и Ростово-Суздальской земли отождествление этих территорий с «Русью» встречается редко и несистематично, в основном, когда речь идет о противостоянии с неславянскими народами[286]. Это свидетельствует о том, что контакты с иноязычной средой активизировали в сознании представления о русских – восточных славянах как особом народе и, соответственно, о Русской земле как пространстве, населенном восточными славянами.

Монгольское нашествие – одно из центральных событий XIII в. Оно оказало сильнейшее влияние как на политическую, так и на социокультурную ситуацию в русских землях. В ходе нашествия наибольшему разорению подверглись земли Южной Руси, к концу XIII в. исчезли княжеские столы в Киеве, Переяславле и Чернигове. При этом усилилось политическое значение окраинных земель – Галицко-Волынской и Ростово-Суздальской, где сложилась сильная княжеская власть и в каждой из которых князья, пусть в условиях зависимости от Орды, начинают претендовать на все наследие Древнерусского государства, т. е. «Русь» в широком смысле[287]. Отметим, что в данном случае речь идет не о претензиях на реальную власть в русских землях, а скорее о заполнении идеологического вакуума, оставшегося после падения Киева, который на протяжении всего периода истории Древнерусского государства считался его сакральной столицей и отождествлялся с центром Русской земли.

Так, в галицко-волынской части Ипатьевской летописи местный книжник именует князя