БЧ. Том 6 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

Атаки гренадеров и спецназа обрушиваются с большим замедлением. Офицеры приходят в себя от ужаса слишком поздно, и я успеваю положить четверть полицаев. Окутанные синими змеями люди валятся один за другим. Брусчатка плавится от бьющих случайных разрядов.

Гренадеры — те, что еще стоят на ногах — понимают: дальние атаки меня не достают. Разбитые строи бросаются в рукопашку. Я рублю Когтями. Пытаюсь разить лишь руки и плечи, чтобы у Целителей оставался шанс спасти от смерти. Одновременно дуги молний разят Юсупова, пораженный генерал катится в сторону горящего Потешного дворца. Соловьева, Эльс и другие пытаются бежать, но всё кругом заволакивает клубящейся синевой с белыми нитями, разрываемыми гигантскими огненными столбами и водоворотами смерчей, поэтому не вижу, как у них дела. Да и слишком много вокруг еще врагов. Каскадом молний отбиваюсь от огневика-ротмистра. Мощные разряды вбивают его в расписные стены Теремного дворца. Красный камень строения раскалывается, как сланец под ударом молота.

Я шагаю между телами разбитой Дворцовой полиции, обхожу горы взорванного булыжника. Кругом горят сады и строения императорского Кремля. Я бы мог взять его штурмом, мог бы захватить трон прямо сейчас, мог бы прищучить Михаила и поиграться в узурпатора, но я лишь хочу спасти свою семью. Мои ценности далеки от жажды власти.

Смотрю сверху вниз на стонущего под жалящими молниями Юсупова.

— Не на ту печеньку ты позарился, тупая задница.

— Ммммм… — отвечает он нечленораздельно. — П-мощади.

Ага, щас.

— Мольба — слишком жалкое оружие, чтобы отстоять свою жизнь. Боритесь, генерал, ведь вы солдат.

Я расправляю крылья. Как только улечу, молнии лишатся подпитки, так что Юсопову продержаться надо от силы полминуты.

Замечаю спрятавшуюся за царем-колоколом Соловьеву, подмигиваю ей, отчего она испуганно прячется, и выстреливаю в небо, оставляя полыхающие дворцы позади и в прошлом. Лишь в груди тяжело, будто в легкие залили расплавленный металл. Успеть бы, времени осталось меньше полутора часов. Лена, держись.

* * *

Анастасия Соловьева смотрит, как Перун распускает крылья и задорно подмигивает ей, как бесстыдный хулиган. Ее сердце дает сбой от страха и странного волнения, расплескавшегося внизу живота. Это всё ужасное «устрашение» Перуна. Из-за него у Насти резко, в самый неподходящий момент, проснулась коварная женская суть. Вокруг гремит бойня, заживо горят люди, разрушается резиденция государя, полыхают исторические памятники и одни из самых известных архитектурных сооружений в мире, а следовательница думает лишь о том, какая у Перуна нежная кожа и милая взъерошенная челка. Как он красив…

Взмахнув крыльями, юный князь Кандагара покидает горящую площадь и, пролетая над сожженными клумбами Тайницкого сада, делает крутой кульбит вверх. Паря, словно птица, демоник исчезает, а в груди Насти становится невыносимо тоскливо. Хотя, казалось бы, надо радоваться, что угроза миновала.

Молнии утихают, словно утратив источник энергии. Разрушительная обжигающая синева, выплеснутая на сердце империи, растворяется, словно утренняя дымка, и остается лишь оплавленная мостовая, черные скелеты садовых деревьев, разрушенные здания.

Юсупов, опрокинутый навзничь, ощупывает себя.

— Я жив? Свароже, жив!

Соловьева качает головой и уходит в сторону архива. Надо срочно еще раз прошерстить все привезенные документы I экспедиции, возможно, удастся выйти на след полоумного царевича. Император будет требовать результатов, ему плевать на суровые реалии. А учитывая, что Георгий обещался устроить покушение на Владимира меньше, чем через полтора часа, Михаил уже, наверное, дошел до белого каления.

* * *

Внизу простираются симпатичные домики рабочего поселка, в котором живут мои родители. Я пикирую к средней школе. Здание строили по заказу Софии японские архитекторы. Спроектировали школу так, чтобы она отличалась от традиционной школы. Волнистый, гладкий и динамичный фасад создаёт дружелюбную и спокойную атмосферу… Должен бы создавать, да мешает кордон дружинников. Бойцы оцепили территорию, куча машин и автобусов с силовиками припаркованы перед забором.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Приземляюсь на тротуар у ворот и направляюсь к группе дружинников, переговаривающихся у легковушки.

— Группу захвата послать, да и всё, — говорит один в черной спецовке. — Выкурим придурка с минимальными жертвами.

— Рискованно, — отвечает коренастый бритоголовой в костюме-тройка. Он чиркает зажигалкой и прикуривает сигарету— Там же сестра самого князя, говорят. Если хоть волос с ее головы упадет, София нас с вами сошлет в Кандагар жариться в песках.

— Кто главный? — прерываю их разговоры.

Коренастый замолкает на полуслове. Все тут же спохватываются и, обернувшись ко мне, почти одновременно кланяются.

— Я, Ваше Сиятельство, — коренастый выплевывает сигарету на асфальт. — Капитан оперативного десятка Бритчев Егор.

Внимательно смотрю в глаза каждому, ищу стеклянные. Дружинники немного тушуются, но смотрят в ответ искренне и осознанно. «Зомбаков» не видно.

— Докладывай обстановку, Егор.

— Один из преподавателей, учитель истории, Ситкин Виктор взял в заложники класс шестой «А». Он закрылся с детьми в классном кабинете на втором этаже и грозится подорвать учеников, если мы попытаемся вломиться к нему и обезвредить. Вся остальная школа, за исключением этого кабинета, эвакуирована.

Я хмурюсь. Одиночный террорист? Заложники? Как-то мелко с возможностями Гоши. Значит, где-то спрятана ложка зеленки, которую мне запулят в лоб самый неподходящий момент.

— Какие требования у террориста? Где он держит взрывчатку?

— На себе и держит. На нем надет пояс шахида, напичканный цилиндрами со взрывчаткой, — коренастый Егор затаптывает туфлей дымящую на асфальте сигарету. — А требований нет, в смысле, вообще никаких. Я к нему ходил на переговоры, так он схватил одну из девочек за плечо и орал, чтоб я выметался. Девочка плакала, он паниковал и тряс детонатором в другой руке. Пришлось оставить ребят с психом, — виновато опускает голову.

— Верно сделал, — хвалю я. — Девочку опиши, а еще тип детонатора.

— Девочка? — Егор задумывается. — Мм…я больше на психа смотрел как-то. А девочка — самая обычная. Короткие светлые волосы, большие глаза, вроде бы голубые, бежевая кофточка поверх белой рубашонки.

Я стискиваю до хруста зубы. Егор только что описал Лену. Есть у нее и бежевая кофточка, и описание внешности схожее. Конечно, много кто подойдет под этот портрет, но мала вероятность, что историк стал бы хватать левую ученицу.

— А электродетонатор самый обычный, на проводах, — продолжает дружинник. — К переключателю тянутся три провода: белый, черный, красный. Самодельный пояс шахида, цилиндры со взрывчаткой сделаны из обрезков водопроводных труб, наверно порохом наполнил…

— В глаза ему смотрел? — перерываю подробности. — Обычный взгляд? Не стеклянный, не затуманенный, словно он не здесь?

— Куда там, князь! — удивленно качает головой Егор. — Бешеный у него был взгляд, затравленный, как у зверя. Испуганный до усрачки! Он точно был здесь, паскуда, и понимал, что творит. Понимал, что ему не выбраться живым. И он точно наложил кирпичей в штаны. Запах такой в кабинете, что запросто задохнешься.

— Вот как, — хлопаю я глазами, совершенно ничего не понимая. — А что снайперы? Достать историка могут?

— К окнам не подходит паскуда, — отрицательно качает головой другой дружинник в спецовке и смачно сплевывает на асфальт, не стесняясь меня.

— Оставайтесь здесь, — решаюсь рискнуть. — Я пойду на переговоры.

— Опасно это, князь, — качает головой Егор. — Для детей в первую очередь опасно.

— Да, но выбора нет, — поворачиваюсь к зашторенным окнам — однотонная ткань не шевелится. — Через час историк в любом случае детонирует взрывчатку.

* * *

Рубрика «Легендариум демоника Перуна». Хохмы читателей.