Дневник шпиона - Смирнов Николай Николаевич

При помощи этого стеклышка он прочел записку Варбуртона, вымочив ее как следует.

— Простите меня за мое прозрачное одеяние, — сказал он дружески. — Пока я буду одеваться, не хотите ли выпить русской водки? Бутылка на окне.

Я не успел выпить и стаканчика, как он предстал передо мной в пушистом купальном халате. Он выпил вместе со мной немного водки и принялся кричать, позабывши традиционное английское хладнокровие:

— Ей-богу, англичанам надо переменить характер и не лезть в чужие дела! Ведь эти русские так подлы, что на них нельзя строить ни малейших расчетов. Я глубоко убежден, что моя карьера в Лондоне кончена. Во всех неудачах Деникина там будут обвинять, конечно, нас. А мы мученики… Поживете здесь, и вы увидите, что это так. Наш бедлам — это гармония по сравнению со здешней жизнью! Чтобы восстановить порядок в России, надо перебить миллионов двадцать. А остальным посадить в цари констебля с любого перекрестка Пикадилли.

Я видел, что Рейли не в духе, и хотел перевести разговор на другую тему. Но он нисколько не интересовался Лондоном. Ему больше удовольствия доставляли ругательства по адресу русских и жалобы на безысходное положение англичан. Мне даже пришлось прибегнуть к военной дисциплине: как только лейтенант оказался в форме, я призвал его к порядку. Тут он успокоился.

— Мне необходимо срочно увидеть генерала Деникина, — сказал я. — У меня есть к нему поручение от военного министра.

— А черт его знает, где он! — ответил Рейли по-прежнему ворчливо. — Тут прошел радостный слух, что он хочет застрелиться. Это было бы, конечно, самое лучшее. Но я уверен, что он не застрелится. Засел где-то в тайном месте и молчит, потому что никто не намерен простить ему отступления.

— Мне надо его увидеть во что бы то ни стало.

— Что же, пустите слух, что вы привезли ему денег, фунтов двести. Он моментально найдет вас сам.

Мне было не до шуток. Дав Рейли приказание выяснить к завтра местопребывание Деникина, я ушел.

Улицы города произвели на меня отвратительное впечатление. Офицеры и солдаты, в самых различных формах, но одинаково оборванные, шатались по тротуарам и бульвару или сидели за столиками кафе, не имея средств, чтобы потребовать чаю. Они спорили, кричали, часто хватались за оружие, но их тут же разнимали, и они целовались по русскому обычаю. Это была армия Деникина, та самая, на которую мы рассчитывали в Лондоне. Как мы могли так промахнуться? Я вернулся на "Зодиак" в самом дурном настроении.

26 марта. Почти неделю я не прикасался к тетрадке. Однако мне пришлось видеть за это время кое-что любопытное.

Рейли исполнил мое поручение. Он явился ко мне на "Зодиак" с извещением, что Деникин живет в уединенной вилле под Севастополем и готов принять меня. Рейли советовал мне отправиться к генералу на моторном катере, так как с воды можно было быстрее и незаметнее добраться до виллы. Я так и сделал. На катере мы прошли вдоль желтых, противных берегов и вышли из бухты. Место нашего назначения оказалось ближе, чем я рассчитывал. Из-за большой волны мы не могли причалить к берегу. Нам пришлось вызвать рыбачью лодку. Мы вышли на берег в морской пене, с мокрыми ногами.

Вокруг исторической виллы был сад, обнесенный каменной стеной. В этом саду деревья миндаля уже отцветали. Сама вилла, более похожая на крестьянский дом, была бела и приземиста, как все постройки здесь.

В приемной два казачьих офицера в длинных черных мундирах, с серебряными украшениями на груди, играли в дурачки. У их ног, как верные собаки, дремали два пулемета. Рейли был знаком с офицерами. Он представил меня им и разъяснил, кто я такой. Один из офицеров выскочил из комнаты, его место за столом занял Рейли. Через минуту меня попросили к Деникину.

Я вошел в большую выбеленную комнату, с разноцветными стеклами, которые отбрасывали причудливые блики повсюду. Вдоль стен стояли низкие диваны, покрытые коврами. Середину комнаты занимал большой стол, заваленный географическими и игральными картами. Тут же был разложен пасьянс не меньше как из двенадцати колод. Возле стола в глубоком кресле сидел сам разбитый генерал Антон Деникин, о молниеносном походе которого на Москву писали газеты всего мира больше, нежели о походе Наполеона, и который, как Наполеон, теперь остался в одиночестве. Когда я вошел, генерал громко читал какую-то книгу, похожую на Библию. Увидев меня, он воскликнул с театральной горечью:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Поздно! Вы являетесь слишком поздно, капитан. Теперь весь флот Великобритании вряд ли может помочь делу.

— Англичане никогда не опаздывают, генерал, — сказал я без малейшей иронии. — Мистер Уинстон Черчилль прислал меня к вам, чтобы просить пожаловать в Лондон. Вряд ли вы могли бы воспользоваться этим приглашением раньше.

— Верно, — ответил Деникин. — Пожалуй, для меня самое лучшее поехать в Лондон. У меня есть много упреков вашему военному ведомству, но еще больше комплиментов. Скажите, ведь вы, англичане, все-таки потратились на нас?

Я согласился с этим, генерал предложил мне сесть и выкурить сигару. Это была английская сигара среднего качества, как, впрочем, и рубашка на генерале. Мог ли я не узнать этих вещей, которые тысячами проходили через нашу комиссию?

Мы начали беседовать. Деникин интересовался лондонскими настроениями, закулисными разговорами, парламентом. Мне же надо было узнать от него причины поражения.

— Мужики не хотели драться за нас, — сказал генерал, когда я задал ему вопрос об этом. — Большевикам не нужна земля, и они пообещали отдать ее деревне. Мои же офицеры требовали другого. Они бредили своими усадьбами. Я пошел за офицерами, конечно, и вот вы видите…

Он печально вздохнул и развел руками. Потом он рассказал мне о своих блистательных победах и небывалом в истории отступлении. Временами слезы текли по его щекам, он вскакивал, хватал со стола карту Московской губернии и кричал, размахивая ею:

— Вперед… Через неделю мы в Москве… Россия, вся Россия будет нашей…

Наконец, он выбился из сил, тихо сел на диван и сказал:

— Все кончено. Я рад, что мне оставлена каюта до Лондона. Боже мой, как любезны англичане… Сейчас я сделаю то, чего не решался сделать неделю.

Он нашел на столе какую-то бумагу, подписал ее и закричал:

— Малов…

Явился казачий офицер, из тех, что сидели в приемной.

— Дело сделано, Малов, — сказал Деникин. — Я уже больше не главнокомандующий всеми силами. Передай этот приказ куда следует.

Офицер вышел, Деникин прошелся по комнате. Потом он остановился передо мной.

— Вы видели? Я только что подписал приказ о назначении главнокомандующим генерала Врангеля. Они давно хотели этого, но я упрямился. Ваш приезд дал мне силы поставить свое имя на этом позорном документе.

Я ответил:

— Приглашая вас в Лондон, мистер Черчилль как раз имел в виду, что вы перед отъездом выполните эту маленькую формальность. Второе наступление под вашим командованием невозможно.

В ответ на мои слова генерал промолчал. Потом уселся рядом со мной и начал расспрашивать о Лондоне. Он интересовался, можно ли достать там небольшую теплую квартиру с окнами на южную сторону. Я ответил утвердительно. Он засмеялся и сказал:

— Теперь я мечтаю о тихой пристани. За последний год я натворил достаточно. Если я все это опишу в книге, ее будут покупать.

Видно было, что он уже примирился со своей судьбой. Он расспрашивал меня, почем в Лондоне дрова и масло, и есть ли там бани. Но вдруг он опять перешел на политику.

— Как вы думаете, капитан, — спросил он неожиданно, — теперь, когда Англия официально оставляет нас, могли бы мы рассчитывать все-таки хоть на какую-нибудь поддержку с ее стороны? Иными словами, дадите вы Врангелю гроши?

— Меня не уполномочили говорить на эту тему, — ответил я. — Но мне кажется, что пока жив мистер Черчилль, поддержка будет. То есть Англия не откажет в помощи, если хоть сто человек соберутся драться с большевиками.

— Вы в этом убеждены?