Религия для атеистов - Ален де Боттон

И наоборот, стремясь призвать нас к смирению, иудейская Книга молитв объединенной конгрегации рекомендует особую молитву, которую надо произнести перед тем, как «первый раз в году съесть какой-то фрукт», и еще одну, на случай покупки «новой дорогой одежды». Есть даже молитва для выражения восхищения сложностью пищеварительной системы человека:

«Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь Вселенной, Который создал по мудрости Своей человека, сотворив его тело со многими полостями и отверстиями. Открыто и известно Тебе, восседающему на славном престоле Своем, что если закроется одно из отверстий или откроется одна из полостей, не сможет человек просуществовать далее короткое время. Благословен Ты, Господь, исцеляющий всякую плоть и творящий чудеса!»

Стена Плача, Иерусалим.

7

Религия в мудрости своей настаивала, что мы изначально существа с изъяном: неспособны постоянно радоваться, осаждаемы будоражащими сексуальными желаниями, одержимы желанием повысить свой статус, подвержены несчастным случаям и всегда рано или поздно умираем.

Люди, разумеется, обычно верили, что божество может нам помочь. Подобное сочетание отчаяния и надежды хорошо заметно в символическом значении Иерусалимской западной стены, или Стены Плача, у которой со второй половины шестнадцатого века собираются евреи, чтобы высказать свои горести и попросить своего Создателя о помощи. Они записывают свои печали и просьбы на маленьких клочках бумаги, вставляют их в щели между камней и надеются, что Бог откликнется на их мольбы и облегчит их страдания.

Уберите Бога из этого уравнения, и что останется? Орущие люди, напрасно взывающие к пустым небесам. Это трагично, но, если мы хотим получить хоть толику утешения от пустоты, по крайней мере, отверженные хотя бы поплачут вместе. Слишком уж часто ночью, в постели, мы терзаемся от напастей, которые, казалось бы, уникальны и наваливаются только на нас. Такое невозможно у Стены Плача. Там становится ясно, как мы все одиноки. Стена – то самое место, где душевная боль, которую мы иначе молча носили бы в себе, открывает свою истинную сущность: это всего лишь наперсток невзгод в океане страданий. Стена убеждает нас в повсеместности бедствий и категорично правит улыбчивые допущения, бездумно принятые современной культурой.

Самые серьезные проблемы не имеют решений, но нас может поддержать мысль, что наказан не ктото из нас в отдельности, а мы все.

Надписи на электронной «Стене Плача»:

«…я больше не вижу смысла в жизни, все застыло, меня окружает ощущение…»

«его достижения не дают мне покоя, создают невыносимое чувство никчемн…»

«…какая же мука осознавать, что я больше ему не…»

«…хотелось совершить самоубийство или причинить себе какойто иной…»

«…только ненависть, чувство обреченности и темнота окружают меня…»

«…я помню маленькую девочку, какой она когдато была, и не могу вынести сопоставления…»

Среди рекламы джинсов и компьютеров, которая сияет над улицами наших городов, необходимо разместить электронные версии Стены Плача, которые будут анонимно транслировать наши внутренние горести и таким образом давать нам более четкое представление о том, каково это – жить. Такие стены будут действовать особенно успокаивающе, если позволят взглянуть на то, что в Иерусалиме доступно только взору Бога, – подробности чужих неудач, свидетельства разбитых сердец, рухнувших честолюбивых надежд, сексуальных фиаско, ревнивых подозрений, разорительных банкротств, которые обычно скрыты за нашими бесстрастными масками. Такие стены представят нам убедительные доказательства, что других тоже тревожит абсурдность их существования, что они тоже считают, сколько им осталось жить, что они плачут, скорбя о ком-то, умершем десять лет назад, и гробят свои шансы на успех идиотизмом и нетерпением. На этом пути не найти решений, не положить конец страданиям, зато есть возможность осознать – и это, конечно же, утешает, – что никто из нас не одинок в своих проблемах и жалобах.

Глава 7

Перспектива

1

Для атеистов одним из наиболее приемлемых текстов Ветхого Завета наверняка должна быть Книга Иова, главный тезис которой посвящен проблеме, почему несчастья случаются с хорошими людьми. И на этот вопрос Книга Иова, что весьма любопытно, отказывается дать простой, основанный на вере ответ. Вместо этого она указывает: нам не дано знать, почему случается то, что случается, не следует всегда истолковывать страдание как наказание, нельзя забывать, что мы живем в мире, полном загадок, из которых капризы нашей судьбы далеко не самая главная, и мы, конечно же, сумеем это понять, если попытаемся взглянуть на ситуацию со стороны.

Книга Иова начинается представлением одноименного героя, проживавшего в земле Уц, к которому Бог крайне благоволит. Первое, что мы узнаем о нем, то, что Иов живет в большом доме, он добродетелен и всем доволен, у него семь сыновей и три дочери, семь тысяч овец, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов и пятьсот ослиц. Потом, в один прекрасный день на него, его семью и домашний скот валятся катастрофические несчастья. Сначала отряд воинственных савеян уводит всех волов и ослиц. Потом разражается великая гроза, и молнии сжигают всех овец. Соседнее племя, халдеи, крадут всех верблюдов. А хуже всего, из пустыни прилетает ураган и обрушивает дом старшего сына Иова, убив при этом и его самого, и всех его братьев и сестер, которые собрались в доме на пир.

Но и этим дело не заканчивается, потому что тело Иова покрывается язвами, отчего каждое движение причиняет невыносимую боль. Сидя в пепле, сокрушенный горем, Иов скребет себя куском черепицы и в ужасе и тоске спрашивает Господа, почему все это случилось с ним.

Друзья Иова думают, что знают ответ: Иов согрешил. Вилдад Савхеянин уверен, Бог не убил бы детей Иова, если бы они – или он сам – не совершили чего-то очень неправильного. «Бог не отвергает непорочного», – утверждает Вилдад. Софар Наамитянин идет еще дальше, намекая, что преступления Иова должны быть ужасны, и Бог великодушен в наказании своем, потому что он всегда прощает в большей степени, чем наказывает.

Иов отметает эти объяснения. По его словам, «напоминания ваши подобны пеплу; оплоты ваши – оплоты глиняные». Он знает, что не грешил. Почему же тогда на него свалилось столько бед? Почему Бог оставил его? Да и существует ли Бог вообще?

Наконец, после долгих дебатов, которые вели люди между собой, Яхве решает сам ответить Иову. Из пустыни приходит буря, и из нее гремит голос разъяренного Бога: «Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла? Препояшь ныне чресла свои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне: Где ты был, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь… По какому пути разливается свет и разносится восточный ветер по земле?.. Из чьего чрева выходит лед и иней небесный – кто рождает его?.. Знаешь ли ты уставы неба?.. Твоею ли мудростью летает ястреб?.. Можешь ли ты удою вытащить левиафана?..»

На прямой вопрос Иова: отчего Господь не отвечает ему, следует непрямой ответ, в котором божество обстоятельно расписывает, как мало люди знают о чем-либо. Хрупкие, ограниченные существа, да разве могут они понять пути Господни? – вопрошает Он. А с учетом их невежества, какое они имеют право использовать такое выражение, как «не по заслугам»? Во вселенной еще много такого, что человечество не может правильно истолковать, а потому не должно полагаться на свою логику, которая не лишена изъянов. Вселенную создали не люди, пусть некоторые иной раз и утверждают обратное, они не контролируют ее, и она им не принадлежит. Бог пытается убедить Иова не замыкаться на событиях собственной жизни, привлекая его внимание к необъятности и разнообразию природы. Он старается показать Иову всю полноту мироздания, от ядра Земли до далеких созвездий, от высот, где кружит ястреб, до родовых схваток горной козы, в надежде вселить в человека из Уца искупляющее чувство благоговения.

Стратегия срабатывает: Иову напоминают о весах, на одной чашке которых все, что произошло с ним, а на другой – возраст, размеры и загадки вселенной. Буря, поднятая Богом, и Его громкие возвышенные слова вызывают должный ужас у зрителей, они ясно дают понять, сколь жалкими являются беды одного человека в сравнении с вечностью, и оставляют Иова и всех нас, возможно, в чуть большей готовности склонить голову перед непостижимым и добавляют нам выдержки переносить неизбежные в жизни трагедии.

2

Через тысячу лет после того, как Иов получил урок от Бога, другой еврей Бенедикт Спиноза взял на себя труд перевести те же доводы в более доступную форму.