Командир - Владимир Поселягин

Во-первых — нужно вести разведку по маршруту, чтобы обнаружить противника первыми, и определить, можно ли его атаковать.

Во-вторых — с ходу массированным огнем уничтожить как можно больше солдат противника. На случай продолжительного боя.

В-третьих — в случае если противника больше, чем определила разведка, и группа вступила в бой, то по возможности оторваться от него по проверенным путям отхода.

— Ну что там? — спросил я взмыленного бойца, бегущего от поста на противоположной опушке леса к машине, у кабины которой я стоял.

— Много. Уф-ф… Семь машин и мотоцикл. — Боец никак не мог отдышаться.

— Ясно. Пропускаем. Давай отъезжай, — сказал я своему водиле. Взрыкнув двигателем, «Опель» заехал за кусты. Проследив за грузовиком, я повернулся к бойцу.

— Иди отдыхай. Пусть Минаев тебя сменит.

— Есть, — приложил руку к немецкой пилотке боец. Вздохнув, я стал взбираться на дерево. Поднявшись на восьмиметровую высоту, достал из чехла бинокль. В окуляры была видна небольшая речушка и идущая параллельно ей дорога. Выехавшая из-за края леса колонна проследовала именно по этой дороге. Я с сожалением проводил ее взглядом. Слишком крупная дичь. Как бы самим не стать добычей. Проследив, как последний грузовик скрылся за поворотом дороги, стал спускаться вниз.

— Товарищ капитан. Грузовик едет. — Подбежавший Минаев дышал на удивление ровно. Я бросил свирепый взгляд на прошлого бойца. Физподготовка у него явно страдает. Ну ничего, вернемся на базу, будет отрабатывать по полной. Устрою ему марш-бросок.

— Один грузовик. Торопится. Видать, от этих отстал.

Я тут же заорал:

— В машину! Приготовиться к бою!

Спустившись на землю и взведя затвор автомата, я с разбегу запрыгнул в машину.

Мы напали внезапно, и поэтому немцы не успели отреагировать. Встреча произошла на повороте дороги, с краю леса. Я видел орущего водителя «Блица», выкручивающего руль в сторону, и пассажира, сидящего рядом с выпученными глазами. Били автоматы над кабиной. Но от тряски очереди уходили в сторону.

— Стой! — заорал я на Архипова.

Машина встала как вкопанная. В кузове послышался грохот и хор мата.

— Из машины. Живо. К бою, — скомандовал я, выскакивая из кабины и открывая огонь по двум немцам, видневшимся в глубине кузова.

— Чисто! — прокричал один из бойцов.

— Проверить кузов, — приказал я бойцам, спрыгивающим с машины. Сам же в это время стал оббегать «Блиц» сбоку, со стороны водителя. Держа на прицеле кабину машины и встав так, чтобы из кабины нельзя было меня поразить, крикнул: — Внимание, в кабине! Выйти из машины, держа руки на виду! В случае неповиновения — открываю огонь на поражение!

Щелкнув замком, чуть приоткрылась дверь. Мне пришлось заорать:

— Граната! — и, рывком уйдя в сторону, открыть огонь по кабине.

Подбежав к машине ближе, пинком отправил гранату в кусты. Упав на землю, прикрыл голову руками. Взрыв произошел спустя две секунды. Быстро вскочив, обернулся к бойцам. Вроде все живы, стояли у заднего борта грузовика, но, что странно, у всех были очень злые лица. Повернувшись, я быстрыми шагами подошел к двери и, держа автомат наготове, рывком распахнул изрешеченную дверь. Из кабины свесилось тело убитого водителя. Наведя на него ствол автомата, дал короткую очередь в три патрона в грудь. Дернувшись, тело выпало из машины. Поставив ногу на убитого, я заглянул в кабину. На пассажирском месте сидел, привалившись к двери, мертвый ефрейтор. В виске было отчетливо видно пулевое отверстие, но мой автомат все равно выдал короткую очередь по ефрейтору. Просто для контроля.

— Что там Вяткин? Архипов, проверь машину, что с ней. — Я подошел к заднему борту машины, где молча стояли злые бойцы. Мне это резко не понравилось.

— Что за смотрины? Двое в охранение, живо! Остальным отойти от машины! — Подойдя к борту, я взялся за тент, чтобы откинуть его, но он сам отлетел в сторону. В кузове стоял Вяткин. Лицо его было каким-то мертвым, застывшим. Сзади протопал к кабине Архипов.

— Что? — спросил я.

Вяткин, скрипнув зубами, молча мотнул головой в глубь кузова.

Я забрался в кузов. То, что увидел, мне, как и бойцам, очень не понравилось. Теперь было понятно, почему водитель с пассажиром не сдались. За такое убивают о-о-очень медленно. На дне кузова лежали две девочки, можно сказать девушки, лет по четырнадцать-пятнадцать. Мертвые девушки. Рассматривая их, лежащих голышом рядом друг с другом, я видел, что это не мои пули поразили их. Я стрелял поверх борта по телам встающих солдат и задеть их не мог. Кроме двух убитых мной немцев, в кузове был третий — солдат. Почему он решил ножом убрать свидетельниц, не знаю, но он это сделал. Глянув на фарш мяса, оставшийся от третьего солдата, повернулся к бойцам и спросил:

— Почему не взяли его живым?

Но бойцы только угрюмо посмотрели на меня. Тяжелое молчание прервал Вяткин:

— Это план «Ост»?

Ничего не ответив, я кивнул. Сказать было нечего. Бойцы теперь еще злее станут.

— Товарищ капитан. Машина в порядке. Целая она, — отвлек меня от размышлений Архипов. Девушек вместе с умершим от ран бойцом мы похоронили рядом со стоянкой раненых. А немцев повесили на деревьях с кусками материи на груди и надписью на немецком: «Так будет с каждым, кто покусится на честь наших женщин».

Захваченную машину вести пришлось мне. В лагерь стоянки мехгруппы мы въехали в сгущающейся темноте.

* * *

Тихий вопрос старшины Егорова вернул меня в реальность от воспоминаний о двух дневных гонках. Я переспросил:

— Что, старшина?

— Я говорю, товарищ капитан, что прокормить такое количество бойцов одной кухней очень трудно. Нужна еще одна. Да и продовольствия, что мы взяли на складе МТС, хватит только на неделю.

— Будет тебе кухня. Будет, — отмахнулся я от Егорова.

Вернув тарелку с ложкой Светиковой, неторопливо начал обходить лагерь. Да, лагерь напоминает побоище. Везде разбросаны тела, кажущиеся издалека погибшими в бою. И только легкий храп подтверждает, что это все-таки армейский лагерь на отдыхе.

Из-за громады КВ вышел зевающий Никаненков. Велев дежурному, вернувшемуся с обхода постов, объявлять подъем и собрать командиров у моего танка, я махнул рукой Никаненкову, и мы пошли к небольшой речушке шириной метров восемь, но удивительно глубокой. Раздевшись, с разбегу кинулись в воду. Неторопливо плывя на одном месте против течения, мы молчали. Я вспомнил те сумасшедшие часы, последовавшие за моим приездом на место стоянки мехгруппы. Ночью вся группа снялась с места и двинулась навстречу колонне бывших пленных бойцов. Была еще одна причина срочно уходить. Младший лейтенант, освобожденный на базе МТС, исчез за два часа до моего приезда. Как доложил Соколов, двух бойцов, приставленных к нему, они нашли спустя пятнадцать минут после того, как их последний раз видели вместе. Со слов приведенных в сознание бойцов, они ничего не помнили. Все делали, как их инструктировал лейтенант Соколов, не приближались более чем на пять метров к нему. Один из бойцов запомнил только, что младший лейтенант, идущий впереди, вдруг исчез, после чего заметил смазанную тень справа, потом все померкло. Второй боец не помнил и этого. Жаль я не успел посмотреть на этого лейтенанта. Очень жаль.

Встретились мы с группой Никаненкова примерно через два часа. Васильков, хорошо знавший, что немцы без особой причины ночью не ездят, в трофейной форме вышел на дорогу, когда услышал гул двигателей и лязг гусениц. Остальные попрятались на всякий случай. Потом бойцов начали сажать на машины.

На всех места, понятное дело, не хватило. Поэтому их сажали на бочки с горючим, на танки, на самоходки — даже на кухню, прицепленную к «Опелю», и то пару человек посадили. Мест не хватало просто дико. Даже у меня в «тридцатьчетверке» сидела пара бойцов. Телеги, освободив от лошадей, тросами привязали к машинам, добавив еще посадочных мест. Так что, как ни странно, на семнадцать грузовых машин и тринадцать танков с самоходками мы смогли усадить ВСЕХ. Даже на бензовозы верхом уселось около двадцати человек. Но при движении несколько красноармейцев из бывших пленных заснули на броне танков и скатились под гусеницы и колеса следующей техники. Ночью водители не всегда успевали среагировать. Поэтому и случилось несколько трагедий.

На берегу, в сопровождении командиров, стали группками появляться полусонные бойцы. Закончив купаться, мы вышли на берег, вытерлись взятой из танка материей, используемой вместо полотенца, и, отойдя от прибывающих к речке бойцов, разлеглись на берегу. Наблюдая за купающимися, я сказал Александру:

— Надо разбить бойцов по подразделениям. Все-таки плохо, что оружия на всех не хватает. Мы можем вооружить только сотню бойцов.

— Да, оружия мало. Я интересовался у Егорова. У него только полсотни единиц наберется. Да и то только немецкое оружие. Плюс еще оружие убитых конвоиров. Как раз сотня наберется. — Никаненков потянулся и со стоном сказал: — Черт, не выспался совсем.