Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это талая вода. Для хозяйства, – ответил старичок.
– Выпей, – велел начальник.
– Но…
– Выпей.
Он подал знак. Один из его людей раздобыл кружку. Старичок покряхтел, подошел к микве, зачерпнул и выпил всю воду до дна. Ленечка смотрел на него не отрываясь. Выпив, старичок улыбнулся и вытер капли с усов.
– Не желаете? – предложил он начальнику. Тот вздрогнул, брезгливо поморщился.
– Отпустите их, – велел он. Тут же Моисей Иосич вместе с другими был отпущен, но перед этим, видимо, на всякий случай, получил тяжелый пинок в спину.
– Идемте отсюда, – приказал начальник и пошел к выходу. Уже покидая двор, он обернулся вполоборота и сделал то, от чего у Ленечки даже челюсть отвисла: он быстро, еле заметно, подмигнул старичку, после чего исчез так же внезапно, как и появился.
Много позже Леня узнал, что этот спектакль разыгрывался регулярно, больше для острастки, чем для настоящего преследования служителей религиозного культа. И немногочисленная кучка верующих продолжала существовать только благодаря негласному покровительству этого человека в черном. Его имени Ленечка так и не узнал, но навсегда запомнил эту сцену.
Леонид
Он был обласкан публикой, любим критиками. Когда переехал в Израиль, много лет назад, внутренне готовился к тому, что с профессией придется расстаться. «Ну, это же смешно, – говорили ему, – быть артистом в чужой стране, на чужом языке». И он почти поверил.
Но на удивление, в Израиле все сложилось наилучшим образом, даже не пришлось слишком сильно стараться. Поначалу по большому блату он устроился уборщиком при муниципалитете. Работа неприятная, но не такая уж и страшная, как может показаться. Вставать надо было рано, в четыре утра, чего он не любил и никогда прежде не делал, зато к полудню уже был свободен. Территорию свою убирал чисто, качественно. Сказывалась многолетняя привычка относиться к любой работе ответственно. Даже стыда особенного он не испытывал. Во-первых, здесь не было никого из его прежнего окружения, кто видел его на сцене, в ореоле славы, – кроме Натальи, конечно, но она не считается. Во-вторых, ему просто не было стыдно. Он делал то, что должен был сделать любой мужчина на его месте, – зарабатывал деньги. Поэтому, когда к двенадцати часам дня, изрядно вспотев, он возвращался домой, то чувствовал себя уставшим, но спокойным. Странным образом эта работа приносила если не удовольствие, то умиротворение. Однажды проходя мимо автобусной остановки, он увидел объявление о наборе артистов для новой театральной труппы. И Леонид даже ничуть не удивился. В глубине души он знал, что его профессия найдет его. Так и случилось. Он снова начал делать то, что умел лучше всего, – выступать перед публикой.
Даже с коллегами-артистами у него сложились хорошие отношения. По крайней мере, в лицо ему никто своей неприязни не выказывал. Ах, сколько было сомнений вначале! Как он переживал из-за акцента, из-за провинциальной выучки, из-за внешности, выдающей в нем чужака! Но и здесь как-то все сложилось удивительно удачно. Правда, к нему намертво прилипло амплуа «русского артиста», и особенно эффектно он смотрелся в форме следователя или красноармейца. Или еще из любимых амплуа ему невероятно шла форма узника концлагеря. Режиссеры любят этот вопиющий диссонанс – высокий, красивый мужчина, которого судьба одарила с особой щедростью, – и нелепая арестантская форма. Леонид понимал, конечно, всю пошлость этого амплуа, но это уже издержки профессии, тут ничего не поделаешь. Радоваться надо, что востребован.
Его приняли со всеми его недостатками. Не сразу, конечно, – пришлось пороги пообивать, и унижаться тоже пришлось… Несколько раз по своей советской привычке он даже пытался дать в морду. К счастью, все это в прошлом. Сегодня он – успешный, обеспеченный, опытный артист с хорошим доходом, красивой машиной, домом, где вкусно и полезно кормят…
И с полным внутренним опустошением. Потому что нет ничего печальнее, чем сбывшаяся мечта.
Он сидел в ухоженном чистеньком скверике около своего дома. Здесь на белых клумбах в форме громадных пиал росли аккуратно подстриженные карликовые оливковые деревья, а темно-фиолетовые, почти черные, словно велюровые, петуньи смотрелись благородно и дорого. Домой идти не хотелось. Не хотелось видеть Наталью, вечно озабоченную проблемами лишнего веса и общего здоровья. Да еще и постоянная проблема с Лилечкой! Ну да, ленивая, не красавица, нельзя сказать, что шибко умная… Но, в принципе, нормальная современная деваха! Только Наталье этого не объяснить. Она вечно кудахчет, стонет и подпрыгивает вокруг Лилечки, как будто других тем, поважнее, у нее нет. Хотя, какие у нее темы? У курицы этой?
Да и Лилечку, честно говоря, тоже видеть не хотелось. В последнее время общение с ней начало напрягать. Кажется, она все больше походила на мать – своим нытьем, своим занудством, своим вечным недовольством… В отличие от Натальи с ее склонностью к перфекционизму Лилечка была безответственной неряхой, которой, по-хорошему, надо было давно надавать по заднице и лишить финансирования. Но кто ж будет этим заниматься…
Леонид тяжело вздохнул. Он думал о том, что Наталья никогда его не понимала и даже не старалась понять. Что она никогда не сделала попытки помочь ему. Что его жизнь сломалась оттого, что она со своей обывательщиной, со своим пошлым мещанством затянула его в рутину сытости и довольства. Что он, по сути, ничего не добился ни в профессии, ни в жизни. Ну, кто он такой? Хороший ремесленник, профессионал средней руки, хотя и не бездарный, с большим кругом знакомств и полезных связей. Останется ли после него хоть что-то? Звезда на Аллее славы? «Оскар», Золотой Лев, Пальмовая ветвь? Что-то, что достойное упоминания в истории? Да хоть маленький абзац в учебнике по артистическому искусству
- Укрощение тигра в Париже - Эдуард Вениаминович Лимонов - Русская классическая проза
- Неоконченная повесть - Алексей Николаевич Апухтин - Разное / Русская классическая проза
- Манипуляция - Юлия Рахматулина-Руденко - Детектив / Периодические издания / Русская классическая проза
- Место - Майя Никулина - Русская классическая проза
- Камелии цветут зимой - Смарагдовый Дракон - Прочая детская литература / Русская классическая проза
- Женщина на кресте (сборник) - Анна Мар - Русская классическая проза
- Спи, моя радость. Часть 2. Ночь - Вероника Карпенко - Остросюжетные любовные романы / Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Душевный Покой. Том II - Валерий Лашманов - Прочая детская литература / Короткие любовные романы / Русская классическая проза
- Я проснулась в Риме - Елена Николаевна Ронина - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Сцена и жизнь - Николай Гейнце - Русская классическая проза