Мой бывший пациент - Анна Григорьевна Владимирова

когда он вернулся одетый в штаны. — У меня — приказ о твоем задержании по факту убийства охранников.

Я обернулась от шкафа, рассыпая заварку, и изумленно глянула на Горького. На лице Стаса не дрогнул ни один мускул.

— Понятно, — кивнул он, тяжело опускаясь на стул, и спокойно размял затекшую шею привычным движением

— Но есть же я, — начала я непонимающе. — Я же видела все! Видела, как Стаса попытались увезти…

— И те, кто это устроил, об этом знают. — Стас хмыкнул. — Кому может быть настолько плевать, Давид?

— Пока не знаю, — мрачнел Горький все больше. — Но если бы вы мне не позвонили, тела бы я не нашел. Перехватил их у черного входа. Но еще не проверил ничего. Выставил своих везде охранять больницу и приказал докладывать о любом поползновении в сторону улик.

— У меня нет психических отклонений, — усмехнулся Стас зло. — Я могу понять, когда на меня наставляют пушку и собираются ей воспользоваться, а когда — нет.

— Я в тебе не сомневаюсь. И документально у тебя безупречная репутация, чтобы у кого-то был шанс посадить тебя в газовую камеру, — заверил Горький. — Такое ощущение, что те, кто организовал на тебя покушение либо слишком самоуверенные, либо просто идиоты.

Стас напряженно выдохнул. Потом усмехнулся.

— Кто бы мог подумать, что теперь тебе выпадет сомнительная честь вытаскивать меня из газовой камеры…

Давид устало протер лицо и потянулся за чашкой чая.

— Я бы сказал тебе, что сделаю все возможное, но это вряд ли понадобится. А дело это уже мое личное. Покушение на убийство у меня под носом. Либо это вызов мне, либо это кто-то, кто вообще со мной не знаком.

— Я только знаю, что у Ветлицкого, чей бизнес я постоянно шатаю, есть связи в высших кругах. Появилась возможность копнуть глубже и поискать корни, поддерживающие его грязное дело. Потому что сам он такого покушения организовать не может — ксивы, распоряжение на смену караула, табельные пушки…

— Пушки? — подобрался Давид. — При них не нашли оружия…

Стас вздохнул, качая головой:

— Я забрал у одного пистолет.

— Сдашь. А мне еще предстоит просмотреть записи камер…

— Ты не мог не видеть, что камера на вход в палату не смотрит, — поморщился Стас. — Ты не увидишь, как они толкают Иву в стенку и как вытаскивают первыми пушку. Ты увидишь только, как пушку вытаскиваю я...

Горький вдруг бросил на меня непонятный взгляд и как-то особенно нехорошо нахмурился.

— Что такое? — напряглась я.

— С твоим свидетельством на стороне Стаса теперь могут быть проблемы, — нехотя сообщил он.

— Почему это?

— Потому что ты теперь его женщина.

— Я не… — начала было я, но прикусила язык. В груди взорвалось от гнева, и сердце все же разогнало пульс. Да что же за дерьмо! Еще перед Горьким не хватало теперь отчитываться, с кем я переспала и какие это теперь имеет последствия! — Я что, теперь недостойна того, чтобы моим словам доверяли?!

— Я не сказал, что бесполезно. Но уже не так надежно.

— Можно тебя на пару слов? — процедила.

Давид послушно вышел за мной на улицу.

— Мне все равно, что ты думаешь! — прорычала ему сдавлено.

— Это не так, — отвел он взгляд и прикрыл глаза. — Ива, прости, я не должен был оценивать твой поступок…

— Это не поступок! — сжала я кулаки, будто собираясь драться с Давидом за право решать. — Это мой выбор! Я свободная женщина, и никому не изменяю, чтобы ты стоял и брезгливо морщился!

— Ива, я ничего такого не имел ввиду! — возмутился Давид. — Он тебе метку поставил! Сразу!

— Это на эмоциях! И я уже говорила — это не твое дело!

— Я не хочу, чтобы он тебя использовал и сделал больно!

— Я — не твое дело! Перестаньте уже с Игорем со мной носиться, как с ненужной вещью, которую и выбросить стыдно и поставить некуда! Задолбали!

— Ну что ты говоришь такое? Ива, ты — не вещь! А Стас — не тот, кому стоит вообще подставлять шею! Каким бы он великодушным и благородным не был с детьми, ты — близкий друг Игоря! А он все также с ним на ножах!..

— Ты его совсем не знаешь! Мы с тобой оба себе решили, какой Стас подонок, но уже ошиблись! А я — так вообще очень жестоко! Ты не представляешь себе насколько! Пора перестать считать себя умней всех и вправе судить, Горький!

Давид опустил плечи и снова протер устало лицо, обреченно отступая:

— Ладно. Ты права. Прости… — Он оглянулся на дом. — Оставайтесь со Стасом здесь. Тут до вас не доберутся, а я доплету заклинаний, чтобы наверняка. — Он помолчал, оглядывая дом. — Стас точно в порядке и ему не нужно в больницу?

— Буду присматривать, — отозвалась я тихо. — Может, лекарства понадобятся.

— Скажешь мне, я все привезу.

— Думаешь, нам правда надо прятаться?

— Пока я не выяснил, кто за всем этим стоит — да. Потому что приказ на задержание уже вступил в силу, а пока я буду Стаса вытаскивать из следственного и оспаривать его задержание, многое может случиться…

— Надеюсь, у тебя не будет проблем?

— У меня — нет. Я все же лучше умею заметать следы…— Я раскрыла на него глаза, не успев совладать с эмоциями. И этот фирменный взгляд Горького, от которого, казалось, вспыхивали внутренности, выбил воздух из легких. — Имею ввиду тех, кто послал к вам убийц.

— А, — глупо проблеяла я, лихорадочно соображая, как выкрутиться. — А я думала, ты про нас со Стасом здесь…

— Нет, — усмехнулся он расслаблено. — Ты молодец, что догадалась поехать сюда. Я, кстати, продуктов прихватил…

Он принес из машины несколько пакетов и кивнул мне на двери. Когда мы вернулись с Горьким в дом, Стас так и сидел в кухне. На наше появление он тяжело выпрямился на стуле и кивнул Давиду на пистолет, лежавший на столе. Горький забрал оружие.

— Я сказал Иве, чтобы вы оставались тут. Здесь безопасно.

— Ты так уверен? А если в деле ведьмаки?

— Не доберутся. Ну и Ива с тобой остается.

— Ива —