Мой бывший пациент - Анна Григорьевна Владимирова

чашку воды.

— Ты красивая очень. Мне нравится смотреть. Спасибо. Что ты дикая такая?

— Я — не дикая. Ты просто…

— Что?

— Думаешь, отвесишь комплимент, и все станет нормально?

— Думаю, надо довести тебя до оргазма, а то ты напряженная какая-то с утра.

— Черт, сколько тебе лет? — усмехнулась она нервно.

— Тебе хватит. То, что ты старше, не чувствуется, поверь. Даже наоборот.

— Ну конечно! — Ива собралась подскочить с кровати, но я сцапал ее за футболку и дернул себе в руки. — Ну что ты делаешь?

— С каких пор признаком зрелости для тебя является эмоциональная черствость, равнодушие и импотенция? — Я навис над ней, серьезно глядя в лицо.

— Что? — вдруг прыснула она, а я снова залюбовался. Улыбка у нее была ну очень притягательная. Хотелось поцеловать ее, пока улыбается, но это пока что недосягаемая цель. — Ты так буквально все понимаешь.

— Ты не объясняешь, чтобы я понимал. Ты меня хочешь завести, вывести из себя, наорать, подраться… Ну и нарваться на предсказуемый ответ — чтобы я тебя оттрахал до звезд, потому что сама ты со своими эмоциями не справляешься.

Усмешка сползла с ее лица, и в глазах застыло удивление. Я сгреб ее в объятья и прижал к себе. Ива не сопротивлялась. Уткнулась мне в грудь и затихла.

— И откуда ты такой взялся? — поинтересовалась хрипло.

— Какой?

— Ты… не знаю… дерзкий слишком. Прешь напролом.

— Это плохо?

— Ты не понимаешь слова «нет».

— Ты не говоришь мне «нет». Ты пробуешь меня на прочность.

Ива только задышала реже, принимаясь бороться со своими одержимостями. А мне захотелось спросить, чувствует ли она себя сейчас такой же уверенной в своем решении спасать меня любой ценой. Но я не стал. Хотелось передышки. Да, обстоятельства загнали Иву в мои лапы, но разве будет еще такой шанс? Нет.

— Откуда столько шрамов? — вдруг поинтересовалась она, приподнявшись на локте. А когда коснулась пальцами груди, я прикрыл глаза, стараясь не дернуться. Ее интерес слишком взбудоражил. Я бы сказал — нездорово. Ива ничего не обещала этим вопросом и касанием, но зверь внутри чуть не взвизгнул от счастья и не принялся вилять хвостом. Он считал эту женщину запредельно недосягаемой. И мне это очень не понравилось.

— Не помню, — проворчал я.

— И кто из нас дикий? — Ива убрала пальцы. — Объясни, что сейчас вообще происходит? Кто хотел тебя убить в больнице?

— Мне мстят за то, что мешаю незаконному бизнесу, — рассеяно отозвался я.

— Это — твоя работа. Ты же не один такой.

— Я изымаю у этого бизнеса подростков, которых они воспитывают для своих целей. Это просто уже дело принципа — наказать меня за это.

— Мы с тобой не так уж и похожи. Я не ищу смерти.

И снова сквозь зубы едва не просочился вопрос, почему тогда наши сердца стучат одинаково.

— Я не ищу смерти. Я просто не позволяю распоряжаться чужими жизнями.

Я сел на кровати, оценил свое состояние как более-менее сносное и направился в душ. Стоя под струями, я думал, что если бы можно было выдрать из себя зверя, я бы побил его головой о кафель. Радуешься от любого ее прикосновения?! Придурок! Она ради Игоря не пойми на что готова. И меня будет с ним сравнивать. Но я никогда этого сравнения не выдержу. Я всегда буду ему уступать в ее глазах.

— А Горький тут что, не живет? — поинтересовался я, входя в кухню в одном полотенце на бедрах.

Ива готовила завтрак. Но при виде ее голых бедер меня заполнило совсем другим голодом. Теперь мне хотелось ее взбесить, разогнать эмоции и выместить злость на ее шее.

— Нет. Он живет за городом. С семьей. — Ничего не подозревавшая Ива потянулась за чашками в шкафу.

— Вот как… — просипел я. — А свой дом сдает друзьям в розыске…

— И что теперь тебя укусило? — скосила она на меня взгляд. — Я поинтересовалась твоими шрамами, но ты рычишь и злишься. Это так ты себе отношения видишь?

— Это так я зол на то, что ты любишь Игоря. — И я направился к ней.

— Я не напрашивалась к тебе на метку, — равнодушно пожала она плечами, игнорируя мое приближение.

— Зато напрашивалась на член, — прорычал, склонившись к ее затылку.

— Только в твоих фантазиях, Князев, — усмехнулась она, явно провоцируя. — Тебе многому предстоит научиться.

— Научи. — И я обхватил ладонями ее бедра и скользнул выше. — Хм, а трусы твои где?

— Еще не высохли.

Я усмехнулся, едва не задыхаясь.

— Так ты скажешь мне «нет»? — Я вжал ее в столешницу и обхватил голую грудь ладонями.

— И ты послушаешь? — улыбнулась Ива, подставляя мне шею.

— Сучка… — И я сомкнул зубы на тонкой коже поверх своей вчерашней метки. Ива всхлипнула, вжимаясь бедрами в мои, ее грудь напряглась под моими пальцами. — Как тебе нравится? — прорычал ей в шею между укусами.

Но я никак не ожидал, что она стянет с моих бедер полотенце и схватится за член, испытывая выдержку. Хочет, чтобы я заткнулся и ни о чем не спрашивал? Не жалеет же ни черта наше общее сердце! Когда я нашел в себе силы стиснуть пальцы в ее волосах и сжать за запястье, Ива обернулась и впилась в мои губы с каким-то обреченным безумием. И это разозлило. Она обезболивала за счет меня свои душевные метания точно также, как я — физическую боль. Использовала меня, только и всего…

Стоило трудов не наказать ее за это. Хотя Ива нарывалась. От сопротивления, что устроила мне вчера, не осталось и следа. Она отвечала так, что о таком можно было только мечтать. Но фальшивила при этом, как старое пианино в музыкальном классе моей школы. Эта фальшь резала нервы, била по рукам, вынуждая выпускать когти и царапать ее сливочную кожу…

— Ай! — зашипела на особенно глубокую дорожку на своей заднице. — Князев, ты ошалел?!

— Мое имя Стас! — утробно прорычал я. — Перестань меня называть также, как зовешь Игоря!

Я звонко шлепнул ее по ягодице, и с этого момента все пошло, как надо. Ведьма взвилась и едва не выдралась из рук, но