Прекрасные дьяволы - Ева Эшвуд

в этом был смысл?

Челюсть Мэлиса сжимается. Эмоции, которые, я могла бы поклясться, были на его лице всего секунду назад, исчезают, и выражение его лица становится суровым. Он отводит взгляд, не отвечая на мои вопросы.

Я прерывисто выдыхаю, чувствуя, как в груди, там, где должно быть сердце, появляется твердый комок. Я отступаю от Мэлиса на два шага, а затем и вовсе обхожу его, увеличивая дистанцию между нами.

– Зачем ты пришел? – снова спрашиваю я, поворачиваясь к нему лицом. – Между нами все кончено, неужели ты не понимаешь? Илья мертв. У тебя нет причин здесь находиться. У тебя больше нет никаких гребаных причин появляться в моей жизни!

– Ты права. – Мэлис кивает, не отрывая взгляда от моего лица. – У меня или моих братьев больше нет причин появляться в твоей жизни. Нас не должно быть в твоей жизни.

Простая искренность в его голосе пронзает меня, точно удар кинжала, хотя я только что сказала то же самое. Я скрещиваю руки на груди, по коже бегут мурашки, и я крепко обхватываю себя руками, сжимая челюсти, как будто это может заглушить боль.

– Так уходи, – говорю я ему, указывая подбородком на дверь.

Но он не двигается с места. Он стоит, как вкопанный, и все еще смотрит на меня.

– У нас нет причин появляться в твоей жизни, – повторяет он. – Но я просто не могу держаться от тебя подальше.

У меня перехватывает дыхание, рот слегка приоткрывается.

– Что ты…

– Я наблюдал за тобой всю неделю, – продолжает он, подходя ко мне. – Я знаю, что не должен, но не могу остановиться.

Ненавижу его за эти слова. А еще ненавижу то, что какая-то часть меня рада осознавать, что я для него как зависимость, ведь он и его братья для меня значат то же самое. Но больше всего я ненавижу то, что он по-прежнему может пробиться сквозь все стены, которые я воздвигла вокруг своего сердца.

– Перестань так говорить. Перестань издеваться надо мной! – выпаливаю я. Получается отрывисто, почти умоляюще. Я пытаюсь снова воззвать к своему гневу, чтобы дать Мэлису понять, что с меня хватит, но это не так просто, как должно быть.

Мэлис подходит ближе, нависая надо мной, и останавливается менее чем в футе от меня. Он смотрит на меня сверху вниз, на его лице столько эмоций. Я не могу удержаться и смотрю на него в ответ, пытаясь понять, что он чувствует, найти в этом смысл. Пытаюсь разглядеть за маской, которую он носит, всю ложь и коварство, которые, я знаю, под ней скрываются.

– Уиллоу…

Вместо прозвища, которое он дал мне несколько недель назад, он шепчет мое имя, и у меня внутри что-то щелкает.

– Нет! – кричу я. – Нет! Не смей так делать!

Все мои эмоции разом выплескиваются наружу, я больше не могу их сдерживать. Я сжимаю руки в кулаки и бью Мэлиса в грудь со всей силы. Но это все равно что биться о гребаную каменную стену, однако это меня не останавливает.

– Не произноси мое имя так, будто я тебе не безразлична! – Я толкаю его, желая, чтобы он сдвинулся с мертвой точки. Желая, чтобы он рассыпался в прах. Желая, чтобы он… Черт, даже не знаю, что. – Кем, мать твою, ты себя возомнил? Я сказала тебе, что между нами все кончено. Повторяю: я хочу, чтобы ты исчез из моей жизни! Оставь. Меня. В покое!

Пока я ору на него, из меня выплескивается вся обида, весь гнев. Я наношу ему удар каждой фразой, каждым осуждением, пока по моим щекам не растекаются слезы, а дыхание не становится прерывистым.

Мэлис хватает меня за запястья своими большими руками, его пальцы сжимаются в железные кольца, не давая мне ударить его. Он смотрит на меня сверху вниз горящими глазами, но ничего не говорит.

– Зачем? – снова спрашиваю я, вырываясь из его хватки. Я ненавижу себя за то, что мой голос дрожит и срывается в конце. Ненавижу, как слабо он звучит. – Зачем вам понадобилось снимать это видео со мной? Зачем, мать твою?!

Пальцы Мэлиса сжимаются на моих запястьях почти до боли. Похоже, он борется с собой. Его ноздри раздуваются, а челюсть сжимается.

А затем у него вдруг вырывается ответ.

– Мы сделали это, чтобы защитить тебя, ясно? – рычит он. – Потому что у нас, черт подери, не было другого выбора!

Это меня останавливает, и я удивленно моргаю.

– Что? Что ты имеешь в виду?

Он прерывисто выдыхает.

– Я не хотел тебе говорить. Черт, наверное, и не стоило. Но мы использовали эту запись, чтобы попытаться обезопасить тебя.

Я качаю головой, вырываясь из его объятий.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Мэлис.

– Знаю. Просто… черт.

Он отпускает мои запястья, но на этот раз я не убегаю от него. Я просто продолжаю смотреть ему в лицо, ожидая, пока его слова обретут смысл.

– Мы работаем на одного человека, – наконец произносит Мэлис, медленно выговаривая слова, будто все еще борется с самим собой, не зная, стоит ли рассказывать мне больше. – Мы торчим ему жесть сколько бабок, поэтому он иногда требует от нас выполнять всякую работу. Наверное, в какой-то момент он прознал, что ты живешь с нами, и решил, что ты ему нужна.

– Я? – Мои брови сходятся на переносице, а по спине пробегает дрожь. – Зачем я ему понадобилась?

– Он хотел девственницу, – отвечает Мэлис, бросая на меня взгляд. – Поэтому нам пришлось сделать так, чтобы ты ею больше не была. Тогда он отвязался бы от тебя.

Когда Мэлис это произносит, мне кажется, будто мое сердце сжимает невидимый кулак, и я вздрагиваю, прижимая ладонь к груди.

Я все еще пытаюсь осознать тот факт, что за этим кроется нечто большее, чем я думала. Какой-то парень, на которого они работают, хотел заполучить меня, и Мэлис с братьями сняли секс-видео, чтобы защитить меня. Чтобы я не попала в руки другого мужчины.

Но… они все же солгали мне. Хранили от меня этот секрет. Если бы я случайно не проснулась посреди ночи и не увидела то видео на компьютере Вика, я бы никогда не узнала, что они сделали.

А что еще хуже – та ночь, которая так много для меня значила, ночь, когда я почувствовала себя свободной, дикой… они спланировали ее. Организовали по совершенно другой причине. Не только потому, что хотели меня так же, как я хотела их. И не из-за связи, которая, как мне казалось, между нами существовала.

Даже если они не думают обо