Двойная жизнь - Мари Хермансон

Бернхард, прежде чем продолжить, замолчал на какое-то время, вероятно для того, чтобы собраться с мыслями.

– Конечно же я просил у нее прощения за свою измену, но она ничего не хотела слышать. Спустя две недели без моего ведома она связалась с той женщиной и вежливо пригласила ее встретиться и поговорить. Они условились о встрече на той же самой даче. Хелена пригласила ее на обед – готовила она отменно. Женщины обстоятельно и здраво обсудили то, что случилось, и то, как это следует понимать. Как только разговор был исчерпан и гостья собралась уходить, Хелена схватила японский нож для разделки мяса, что я подарил ей ко дню рождения, и несколько раз вонзила его в грудь несчастной. По этой причине преступление расценивалось не как действие, совершенное в состоянии аффекта, а как спланированное убийство. Отсюда и такое строгое наказание.

Ивонн подумала про фотографию, обнаруженную ею в одном из карманов пиджака Бернхарда. Тот самый снимок, что он носил у сердца. Она живо представила себе картину, как его жена вонзает японский нож для разделки мяса в грудь молодой, ничего не подозревающей любовницы.

– А та женщина, что погибла, она много для тебя значила? – спросила Ивонн.

– Ничего. Вообще ничего. Это было явное помешательство. Я даже не помню, как она выглядела. В том-то и весь ужас. Единственный человек, который для меня что-то значит, – это моя жена. И так продолжается до сих пор. Мы были всем друг для друга. Мы не смогли иметь детей, и это, вероятно, еще сильнее привязало нас друг к другу. Можно сказать, что каждый из нас видит в другом своего ребенка.

Бернхард встал и направился к книжной полке. Назад он вернулся с семейным фотоальбомом в руках. Разыскав нужную страницу, он с печальной улыбкой на лице положил раскрытый альбом на колени Ивонн.

– Вот это – наш огород, снятый три года тому назад. И как только я мог изменить такой женщине?

Ивонн внимательно посмотрела на снимок.

– Это и есть Хелена? – с удивлением спросила она.

– Да. Ну разве она не прекрасна?

Между аккуратных рядов с кустиками салата и зеленого лука стояла женщина в свежей, бело-голубой рубашке в полоску и джинсах, превосходно сидевших на ее стройных бедрах. В руках она держала букет красно-оранжевых георгинов. Миловидное лицо с тонкими чертами, глубоко посаженными глазами, длинной изящной шеей и белыми ровными зубами. Короткая, но при этом очень мягкая и женственная стрижка, а в ушах – маленькие жемчужные сережки. Глаза Хелены были ярко-голубыми. Эта женщина кардинальным образом отличалась от той, что Ивонн видела на ламинированном фото.

– Да, она действительно очень красива, – заметила Ивонн.

Глава 17

– Слышала новость? Цилла собралась замуж.

Это известие Лотта сообщила Ивонн, едва та переступила порог агентства. Несмотря на то что Ивонн действительно не слишком много времени проводила в своей фирме, раньше она тем не менее была в курсе всех дел. Но с тех пор, как она стала больше времени проводить в доме у Бернхарда, ей реже приходилось наведываться в офис «Твоего времени», а ее пребывание там становилось все короче. Во время утреннего перекуса с Циллой и Лоттой, к своему большому удивлению, женщина вдруг осознала, что иногда она понятия не имеет, о чем говорят ее коллеги.

Ей казалось, что она пропустила массу новостей.

Однако сейчас она поняла, что это известие стало полной неожиданностью и для самой Лотты. Цилла и ее будущий муж познакомились совсем недавно, и, когда двумя часами позднее Ивонн застала ее в компании с возлюбленным, узнала обо всем из первых уст.

У жениха Циллы, бывшего прежде водителем грузовых машин, от подъема тяжестей возникли проблемы со спиной, после чего он ушел работать водителем трамвая. Они познакомились в тот день, когда Цилла по ошибке села не в тот трамвай. Не разглядев на нем таблички с надписью «В депо», женщина, не желая ничего слушать, принялась утверждать со свойственным ей упрямством, что там был отчетливо виден номер три. Таким образом, ей пришлось проехать пару остановок, пока ситуация окончательно не прояснилась. Потом они выпили кофе в подсобке депо и продолжили свое общение.

– Ну и так далее, – заключила Цилла.

– Так далее? – Ивонн и Лотта недоумевающе переглянулись. Они не поняли ровным счетом ничего.

– Я так счастлива! – расцвела улыбкой Цилла. – И можете себе представить, от Бенни я узнала о себе больше, чем за пять лет изучения психологии и за двадцать лет трудового стажа. У каждого человека должен быть свой Бенни.

– Я принадлежу только тебе одной, – буркнул Бенни с застенчивой гордостью.

Он уселся в изящное черное кожаное кресло, заполнив его без остатка. У мужчины были усы как у моржа, а красноватое лоснящееся лицо обрамлял венец торчащих в разные стороны седоватых, почти серых волос. Его не очень внушительный живот подпрыгивал при разговоре, как у добродушного Санта-Клауса.

– В канун Нового года мы приглашаем вас на свадьбу, – объявила Цилла и, усевшись на колени к Бенни, обвила его шею руками.

– Едва ли это получится, – заметила Лотта.

– Напротив. Все и так длилось слишком долго. Мы ждали друг друга целых пятнадцать лет. Я никак не могу взять в толк, почему же мы столько времени не могли найти друг друга. – Цилла посмотрела на Бенни влюбленными глазами.

Ивонн и Лотта с удивлением и с некоторой завистью взирали на это проявление человеческого счастья и естественной нежности, возникшей между двумя людьми.

В чем же секрет? – размышляла позднее Ивонн, когда шла по улицам предместья. Испытывала ли она сама когда-нибудь нечто подобное по отношению к кому-либо? Ну, а этот кто – то испытывал ли то же самое по отношению к ней? Возможно, это было тогда, когда Симон был еще маленький и он принадлежал только ей, а она ему. И больше никогда такого в ее жизни не случилось.

И все-таки что же произошло тогда между нею и Бернхардом? Она никак не могла взять в толк, почему вызвалась сделать ему массаж. Он расстроил ее, и ей захотелось ему помочь. Ивонн вспомнилось перекошенное от боли лицо Бернхарда, когда тот растирал затылок, и мрак и печаль в его глазах. А ей так хотелось освободить его от этой незримой обузы.

Приблизившись к нему, Ивонн зашла слишком далеко. Однако теперь ей была известна его тайна. И это очень сильно изменило чувства женщины по отношению к Бернхарду. Его мелочная беспомощность, тяжелые взгляды и уклончивость – все это обрело смысл в свете того, что отныне стало ей известно. Целых десять лет! И даже если его жена, как позднее он объяснил, отсидев две трети срока, получит условно-досрочное освобождение, все равно она не появится дома раньше чем через шесть лет. А это подвергало их брак серьезным испытаниям! И этого человека, этого мужчину, испытывавшего жуткое чувство вины за свою измену, что довела его жену до преступления, Ивонн ввела в искушение физическим прикосновением и, воспользовавшись его истерзанным телом, завлекла в ловушку так называемым невинным расслабляющим массажем, переходящим в ласки. Ивонн стало стыдно самой себя. Единственным утешением было то, что у нее при этом не было никаких дурных помыслов и она в тот момент не желала ничего иного, кроме как облегчить его боль.

И вероятно, ей удалось достичь этой цели. Бернхард испытал облегчение, получив, наконец, возможность рассказать о своей жене. Вероятно, он впервые поделился с посторонним человеком. Ему удавалось скрывать правду от соседей и коллег. И ценой этой скрытности стали его неизменно повторявшиеся приступы страха. Когда Бернхард показал Ивонн снимок жены на фоне овощных грядок, она увидела еще множество других ее фотографий, сделанных во время отпусков, дней рождений, рождественских праздников, в будние дни. На большинстве снимков холодная и красивая Хелена была со вкусом одета и без капли грима на лице. Иногда вместе с ней на фото появлялся и сам Бернхард. На летних снимках они вместе сидели за столиком кафе либо на фоне какого-нибудь здания, либо на фоне природы. Ивонн предположила, что в таких случаях они давали фотоаппарат официанту или случайному прохожему, чтобы те могли запечатлеть их обоих. Кроме Бернхарда и Хелены, на снимках почти никогда не было других людей, отчего у Ивонн возникло ощущение, что супруги были очень привязаны друг к другу и почти ни с кем не общались.

А еще нигде ей не встречалась женщина с львиной гривой. Возможно, Бернхард случайно сунул ламинированное фото в карман пиджака. Скорее всего, он был связан с ней по работе и никогда не имел личных отношений.

Просмотр фотографий немного наскучил Ивонн: такое бывает, когда на снимках запечатлены события, в которых ты сам не принимал непосредственного участия. И теперь ей пришлось вспомнить свою роль наблюдателя. А разве смысл ее исследования не заключался в том, чтобы узнать как можно больше об обитателях дома номер 9 по улице Орхидей и, не вмешиваясь в их личную жизнь, собрать как можно больше сведений о них?