Лисица и Цербер (СИ) - "Soul_Elis"

— Моя очередь задавать вопросы, — холодно ответила она, прикуривая вторую сигарету. — Что вам от меня нужно?

— Вы действительно важны, мисс О’Нил, — Пирс ухмыльнулся и протянул свой белый платок. — Я бы хотел знать, что вас связывает с группой молодых… людей, с которыми вы так изящно скрылись от моей Сибил. — Наблюдая, как девушка, морщась, вытирает лицо, он пододвинулся чуть ближе и аккуратно взял ее за запястье, направляя опухшую руку к кровавым подтекам. — Мало кому это удается. Но, как мы только что выяснили, вы далеко неординарная личность. Так что, Сара?

— Мы учимся вместе, — усмехнулась студентка. — Я заметила, что знакомым нужна помощь и не смогла пройти мимо. Неужели вся эта возня из-за мелкой стычки месячной давности?

— Я был честен с вами, Сара, — понизив голос, олимпиец отодвинулся. — И надеялся на взаимность. Но вот вы так беспардонно лжете мне. Как это понимать?

Первокурсница осознала, что допустила ошибку, расслабившись. Вторая сигарета была явно лишней. Воздух вокруг будто загустел, а по ногам прошел ледяной сквозняк. Сибил оторвалась от колонны и, недобро щурясь, приблизилась, вставая за спиной хозяина. Еще шаг — и пропасть.

— Мы закончили, — сжав челюсть, девушка поднялась и уверенно подошла к столу, трясущейся рукой складывая вещи в сумку. Сначала тетради, потом, как можно небрежнее — папку. Затем все остальное. Они не должны ничего заметить. — Если вас не устраивают мои ответы, я больше ничем не могу помочь. — Знала, что шансов выбраться из этой передряги у нее почти нет, но из последних сил продолжала храбриться.

— Какой у них план? — еле слышно произнес Пирс, отрываясь от стула и сокращая дистанцию до полуметра. — Вы сказали, что убили бога, потому что он вредил людям. Поверьте, Сара, то, что задумали ваши новые друзья, опасно для людей так же, как и для меня. Они опасны для всех. — Девушка с сомнением покосилась на него, но распихивать барахло продолжила.

В руках оказался ключ от «Вулкана», брошенного на парковке Нью-Йоркской публичной библиотеки, с которой ее выволокла Сибил. Лучший подарок в жизни…

«А ведь он столько раз пытался что-то рассказать»

Мёрфи…

Ухмыляясь, он отправляет в рот гигантскую ягоду клубники. Первокурсница протестующе пищит и обиженно округляет глаза.

— Прости, принцесса, — парень откусывает ровно половину и протягивает вторую часть ей. Не удержавшись, она касается губами кончика его пальца. По лицу Мёрфи пробегает волна, и он прикрывает глаза, глубоко дыша. — Ты ужасна, знаешь?

— Конечно, — засмеялась девушка, облизываясь. — Когда дело касается последней ягоды, я становлюсь монстром.

— Монстром, значит… — задумчиво повторяет он, темнея. Желтые глаза больше не смотрят с привычной усмешкой. — Послушай, я понимаю, что ты не хочешь ничего знать, но есть вещи, которые…

— Нет, — перебила студентка, хмурясь. — Мы это уже обсуждали. — Привстав на кровати, подобралась поближе и серьезно посмотрела на парня. — Есть ты, есть я. Есть мы. Все остальное меня не волнует. Брат Андреа нашелся, и теперь вы можете носиться по всему кампусу, многозначительно переглядываясь. И это замечательно… — Мягко улыбнувшись, Сара коснулась его щеки. — Или плохо. Или ужасно. Я не знаю, и мне все равно. До тех пор, пока это не касается нас с тобой, мне неважно, чем вы занимаетесь, даже если готовите заговор. Понимаешь?

Немного подумав, Мёрфи кивает и выдыхает. В глазах мелькает печаль, но уже через пару минут тьма рассеивается, и он отбрасывает девушку на подушки, развязывая тугой узел белого халата. На пол большого светлого номера летит пустое ведерко из-под клубники. Смеясь, Сара думает, что этот пятизвездочный отель хорош, но до «Антероса» все же не дотягивает.

— Вы правы, я не была до конца откровенной, — опираясь здоровой рукой на стол, медленно произносит первокурсница. В голове за долю секунды одно за другим ровной вереницей складываются все события, собираясь в очевидный и чертовски пугающий паззл. Голос дрожит, но остановиться она уже не может. — И вот вам истина: пару лет назад я трижды едва не погибла. Сначала на меня напала про́клятая ведьмой детоубийца, потом рогатый козел вспорол меня насквозь, а спустя несколько недель монстр с выводком себе подобных свернул шею тому, кто заботился обо мне вместо матери. — На глаза навернулись слезы, потому что думать об этом — одно, но говорить вслух — совсем другое. Глубоко вдохнув и вновь согнувшись от боли, Сара зло посмотрела на Пирса, переходя на звенящий шепот. — Дорогих людей похищали, пытали и убивали на моих глазах. Поэтому я знаю, как выглядят опасные существа. — Красноречиво кивнув на Сибил, сжала челюсть, вновь чувствуя горячие соленые потоки. — И мои друзья на таких совсем не похожи. А даже если бы и были, я не полезу в это вновь. Никогда больше. И плевать я хотела на ваши паралимпийские разборки. Так что либо убивайте меня уже, либо отпускайте.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он смотрел на нее слишком долго и слишком пристально. Взгляд задумчиво блуждал по опухшему лицу: скула рассечена, под обоими глазами наливаются синяки, подбородок стесан, а в уголках губ виднеется свежая кровь. В какой-то момент Саре показалось, что в стальных глазах неуловимо промелькнуло какое-то необъяснимое понимание, но тут же исчезло.

— Справедливо, мисс О’Нил, — наконец, кивнул олимпиец. — Сибил, пора прощаться.

Последнее, что увидела Сара — злой прищур и каменный кулак.

— Вот ты и пришла, моя дорогая… — вкрадчивый шепот Человека в маске доносится не снаружи, а изнутри. Девушка открывает глаза — вокруг красно-белый мир, наполненный заунывным бренчанием шарманки. — Я знал, что нам суждено встретиться вновь. И чтобы это случилось, ты должна собраться. Сейчас ты должна дышать, слышишь? Не прекращай дышать.

— Проваливай из моей головы, — кричит она, жмурясь и зажимая уши руками. — Убирайся сейчас же. Тебя больше нет! Тебя нет. Нет! Нет-нет-нет…

— Ну же, Сара, борись. Просто открой глаза…

— Ты меня слышишь? — голос меняется. Студентка слышит хорошо знакомую хрипотцу и чувствует на лице горячее дыхание. Вишневые сигареты. — Ради всего святого, принцесса, не отключайся!

И она бы хотела ответить, но на мир вновь опускается ночь.

К счастью, ни одна ночь не длится вечно: девушка медленно поднимает веки и тут же жмурится, ослепленная слишком яркими лампами. Белый шум отступает, и первокурсница начинает различать симфонию далеких голосов и писка техники. Этот же оркестр давал концерт после пожара в доме Морингов.

— Мёрфи… — прошептала она, дергая пальцами. Собрав остатки сил, Сара приоткрыла глаза.

Ощущения не обманули — она лежала в просторной светлой палате, обвешанная проводами, датчиками и трубками. А Мёрфи… Таким она его еще не видела: золотисто-желтые глаза, вокруг которых залегли глубокие тени, потухли, а привычная ухмылка затерялась в щетине. Его голова камнем лежала на краю постели, и, казалось, что парень даже не моргает.

— Эй… — прохрипела студентка, касаясь пульсоксиметром необычно прохладной руки. Он поднял голову и скользнул по ней пустым взглядом. — Смотришься неважно. Сигареты кончилось?

Бледное лицо, прояснилось — до Мёрфи, наконец, дошло, что она действительно говорит. Сейчас. С ним. Очнувшись, нашарил пульт и остервенело вдавил кнопку. Спустя минуту вокруг студентки уже сновали врачи и медсестры — снимали показания, совали в рот соломинку с водой, задавали бесконечно тупые вопросы и недовольно качали головами, потому что очнувшаяся оказалась еще той задирой.

Ее зовут Сара О’Нил. Ей девятнадцать лет. Она знает, что находится в больнице, но в какой именно, бесплатно угадывать не станет. Она не знает, какой сегодня день, но надеется, что либо президентский{?}[День рождения Вашингтона — федеральный праздник США, который празднуется каждый третий понедельник февраля], либо выписки.

— Так, все, хватит, — уловив настроение пациентки, зарычал Мёрфи, разгоняя идиотов в халатах из палаты. — Очевидно, что она в сознании. Еще не известно, чье яснее. Если что-то будет нужно, вас вызовут.