Лисица и Цербер (СИ) - "Soul_Elis"

— Ты что-то ей рассказывал? — перебивает сына Аида, поднимаясь следом, не сводя взгляда с парня. — И даже не вздумай снова травить свои шуточки. Мне стало известно, что на руках у твоей пассии кровь бога.

— Ничего я ей не рассказывал, — срываясь на хриплый рык, он подскакивает, силясь удержать монстра, который все чаще выходил из-под контроля. — Даже если бы захотел, она не стала бы слушать. Ей не было интересно. Ни одного вопроса, понимаешь? Ни разу. Ни одного. Вопроса.

— Может, потому что она уже и так все знала? — щурится Аида, приближаясь. Ее голос был тверд, но в глазах Мёрфи заметил нечто, что не видел ни разу — она не обвиняла. — Я прошу тебя просто подумать.

— А ведь именно она нашла мой дневник, — неожиданно подал голос Том, задумчиво накручивая белокурую прядь на палец. — И, насколько я знаю, долгое время хранила у себя, отказываясь возвращать.

— И перевела его, — прошептала Андреа, в подтверждение доставая увесистую папку, подписанную рукой, как курсовая: «Методика полевых археологических исследований». В каждой букве её легкая рука.

— И сохранила его ценой десятка сломанных костей, — Мёрфи уже не заботится о контроле, и вот по отполированной каменной столешнице расползаются глубокие царапины, оставленные острыми когтями. — Вы ничего не забываете? Она чудом пережила встречу с Сибил!

— Вот именно, что чудом, — спокойно подтвердила Аида, кладя руку на вздымающееся плечо. — И это вызывает еще больше вопросов. Крайне необычно для обычного человека, не находишь?

— А разве я сказал, что она обычная? — силясь сохранить остатки облика, прохрипел парень, вставая и окидывая застывших соратников яростным взглядом. — Без сомнений, она куда больше, чем человек. Легко быть великим, когда летаешь быстрее ветра! — Гермес было натянул улыбку, но тут же потупился, поняв что раздача комплиментов проходит в другом помещении. — Когда любой твой выстрел разит без промаха, когда растворяешься в тени, когда из-под твоей руки выходит несокрушимое оружие! Но защищать чужие тайны до последнего, зная, что кости не срастутся по щелчку пальца, приходить на помощь, понимая, что жизнь может оборваться в любой момент… Оставаться неколебимым до конца, жертвовать, принимать невозможные решения… Нет. Она кто угодно, только не убийца богов. — Не сдержавшись, вновь засмеялся. — Потому что захоти она вас убить, вы бы здесь не сидели. Потому что Сара точно сильнее любого из вас…

Ей совершенно точно больно, но она все равно слабо улыбается, кладя левую руку на его поверх рычага. Правая мирно покоится в бандаже на охапке ромашек. Ньюмановская машина, как и любая другая, раздражает, но только такой транспорт в ближайшие месяцы им и светит — оседлать «Кавасаки» Сара сможет нескоро, и поэтому из гаража реквизирована новенькая «Тесла».

Молодое мартовское солнце беспечно блуждает по черному салону, порой задерживаясь на белых цветах и таком же лице. От принцессы остались одни глаза, но он не переставал ей любоваться. Балансирующая на острой грани отчаянной силы и нежности О’Нил вне всяких сомнений была прекраснее любой, что он видел за долгую жизнь, и даже Афродита в свои лучшие годы не стояла рядом.

Сегодня утром ее выписали. Врачи и медсестры аплодировали, радуясь сразу по двум поводам — смогли не только вытащить девчонку с того света, но и выдержать три недели острот сомнительного качества вкупе с вечным ворчанием. За остроты отвечала невыносимая мисс О’Нил, за ворчание — несносный бойфренд, который поселился на кресле в палате и жал на кнопку вызова каждые пять минут, стоило Саре закашляться или сморщить нос, пережевывая неизменно безвкусную больничную еду.

Поездка была тихой — привыкшие к байкам и так не понявшие смысл гарнитур в мотоциклетных шлемах, они просто наслаждались дорогой. На языке все еще вертелся десяток вопросов, но Мёрфи знал, что она не ответит ни на один. А если и ответит, то скупо и односложно. И вряд ли честно.

Да, она в порядке. Нет, ей не больно. И нет, она ни в коем случае не хочет голову Сибил на блюде, потому что гадких пайков с нее уже достаточно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Больше всего он боялся, что чертова тварь могла растрепать Саре о том, что скрывалось за личиной Эдриана, Андреа… за его собственной. Время, когда он хотел рассказать всё, прошло — лимит на кошмары был исчерпан. На счастье, девушка упорно твердила, что ее просто методично измордовали за трюки со шлемом и украденный байк. И он убедил себя, что все сказанное — правда. По странному совпадению от вендетты приказала отказаться и Аида. Мёрфи порычал для вида и кивнул — все равно уже дал слово Саре не приближаться к «этой жуткой женщине без тормозов и компаса».

В деканате заявили, что отличница может взять академический отпуск до конца года, а зачеты и экзамены сдать в конце лета, но упрямая зубрила с боем вырвала право на посещение лекций. Мёрфи было протестовал, надеясь уговорить девушку уехать из Нью-Йорка, но, встретившись с прищуром голубых глаз, опустил руки.

И сейчас, вместо того, чтобы парковаться у загородного особняка Ньюманов, пустовавшего у океана без дела, он заезжает на грязную парковку «Конкордии». Отпускать принцессу хочется меньше всего, но из-за угла уже выскакивает треклятая Купер: визжит, прыгает и несет что-то на девчачьем. Сара вновь слабо улыбается и, неловко удерживая в одной руке пакет с горячей картошкой из «Макдональдса» и огромный букет, встает на носочки, оставляя на его щеке прохладный поцелуй.

— До вечера, принцесса, — перебирая светлые локоны, он целует ее в лоб, надеясь урвать еще пару секунд.

— До вечера, Мёрфи, — голубые глаза слезятся на ветру, и девушка быстро моргает. По бледной щеке скатывается одинокая капля. Если бы он плакал хоть раз, понял бы уже тогда, что ветер ни при чем. — В семь?

— В пять, — заговорщически подмигивает и шепчет на ухо изощренный план. — Скажем Купер, что я идиот, перепутал время и пришел раньше.

— Поняла, — Сара только кивает, потому что единственная рука, способная на прощальный взмах, занята. — Значит, до пяти.

У него достаточно времени, чтобы отпинать нерадивого дизайнера, до сих пор не доставившего большое кресло в новый кабинет на втором этаже дома по 163-й улице. Карман приятно греют ключи: первый ей, второй ему, третий — Вивиан. С Эдрианом он не разговаривает уже неделю, с той самой встречи у каменной лестницы.

Перевод, который каким-то чудом Саре удалось сохранить, Мёрфи передал Ньюману через Джейсона — единственного, кто продолжил с ним общаться. С Хизер и Тео взять было нечего, на Андреа он не злился и подавно: она встала на сторону возлюбленного, и в кои-то веки он ее понял, потому что и сам, не задумываясь, сделал бы такой же выбор.

Ближайшие часы он на пару с со-капитаном будет перетаскивать мебель, недовольно цокать языком, скептически оглядывая несуществующие сколы на огромной кровати, и глупо улыбаться, представляя на ней Сару. А потом вернется в женское общежитие чтобы забрать свою принцессу в их новый дом.

Туда, где она всегда будет рядом.

Туда, где она так и не появится.

Рухнув в кресло, Мёрфи злобно посмотрел на Аиду, ожидая славной трепки. Но владычица Подземного мира только печально коснулась его скул, смахивая странную влагу. Парень медленно прикоснулся к щеке и с сомнением уставился на мокрые пальцы. Дотронулся губами до кончиков. Соленые…

— Все свободны, — еле слышно бросила Аида, опускаясь рядом. — Собрание окончено.

Спустя, кажется, вечность, богиня нарушила тишину, протянув руку полупустому графину, и отхлебнула прямо из горлышка.

— Мне жаль, — выдохнула она, предлагая ему бурбон, но Мёрфи только отмахнулся, безжизненно исследуя глазами глубокие царапины.

— За стол прости. За остальное извиняться не стану, — буркнул он, порываясь встать, но был остановлен властным жестом. — Тебе было недостаточно? Чего еще ты от меня хочешь?

— Я хочу помочь, Мёрфи, — вздохнув, она встала с кресла и щелкнула зажигалкой. — Можешь мне не верить, дело твоё. Но сейчас я рассчитываю на твою преданность, как никогда. Я должна убедиться, что нам не грозит проблема извне. Враг, которого ты знаешь, не так опасен, как тот, что скрывается в тени. Позволь… — Впервые не приказывала и не требовала, а просила. — Позволь просто поговорить. Даю слово, что не наврежу ей.