Допустимые потери - Ирвин Шоу

— Мне придется отменить постановку пьесы, которую мы только что начали репетировать. Я не представляю, что кто-то может заменить его.

Так и написать на надгробии, подумал Деймон. Здесь лежит Морис Фитцджеральд, Незаменимый.

— У вас есть под рукой номер телефона этой женщины в Лондоне?

— Есть. — Браун продиктовал номер, и Деймон записал его на клочке бумаги. — Вы помните, что разница во времени шесть часов? Я разбудил ее. Она говорила на удивление спокойно, когда я позвонил ей. Английская флегма. Моя жена в подобных обстоятельствах разорвала бы все свои платья и расцарапала бы себя до крови. Разные обычаи, национальные особенности. Хотя страдаем мы все одинаково, я думаю.

Деймон почти не знал этого человека, он только видел и хорошие и плохие пьесы, поставленные им, но теперь почувствовал, что он начинает ему нравиться. Неожиданно столкнувшись с неприятными обязанностями, Браун взял их на себя.

— Дайте мне знать, — сказал Деймон, — когда состоится панихида. Я постараюсь прийти.

— Конечно. Ну что ж, благодарю вас. Это трудный день для всех нас.

Деймон почувствовал волну усталости, обрушившуюся на него, и погрузился в сонное забытье. Он тоскующе посмотрел на старый кожаный диван, стоящий в конторе еще с тех времен, когда это помещение снял мистер Грей, — его использовали только в тех случаях, когда в офисе собиралось больше двух человек, с которыми надо было вести переговоры. Какие на нем рождались надежды, какие трагедии он видел!

— Оливер, — сказал Деймон, — не будете ли вы так любезны попросить мисс Уолтон, чтобы она не беспокоила меня звонками? Я хочу прилечь и подремать несколько минут.

— Конечно. — Оливер забеспокоился. Никто из них никогда не спал на этом диване. — С вами все в порядке, Роджер?

— Просто немного тянет ко сну. Я не выспался.

Деймон вытянулся на диване и немедленно погрузился в забытье, но сон не принес ему облегчения. Беспорядочно плывшие перед ним видения носили яркий эротический характер. Во сне он лежал на большой постели, которую никогда в жизни не видел, с Антуанеттой Бредли, молодой и сладострастной, и с Джулией Ларш, бормотавшей непристойности, и обе они бесстыдно и раскованно ласкали его. Морис Фитцджеральд, одетый так же, как и при их последней встрече в магазине, со стаканом в руке, стоял и смотрел на развертывающееся перед ним представление, а где-то рядом, на балюстраде, залитый золотым светом, сидел отец Деймона и приглашающе манил его рукой.

Открыв глаза, Деймон почувствовал, что, потрясенный лицезрением похоти, предательства и обвинений, бесстыдным союзом живых и мертвых, которых его подсознание объединило за несколько секунд забытья, он устал еще больше, чем до того, как лег.

Оливер встревоженно смотрел на него из-за письменного стола.

— Спали вы недолго, — сказал он. — И издавали какие-то странные звуки.

— Мне что-то снилось. — Деймон сел и протер глаза, — Почитаю вечером Фрейда.

— Похоже, что вы плакали…

— Я не плакал, — сказал Деймон, — Совсем наоборот.

Он подошел к столу. Ноги у него были как свинцовые. Нажав кнопку переключателя, он предупредил мисс Уолтон, что ему могут снова звонить.

— Не так давно вам звонил мистер Шултер, — сказала мисс Уолтон, — Он оставил свой номер телефона. — Она продиктовала его, и Деймон записал. По крайней мере, подумал он, Шултер не спит. Надо следовать его примеру. Не обращаясь к мисс Уолтон, он сам набрал номер: не хотел, чтобы мисс Уолтон ломала себе голову над тем, какие у него могут быть дела с детективом. И когда мужской голос в трубке ответил: «Убийства», он понял, что поступил совершенно правильно.

— Лейтенанта Шултера, — сказал он этому человеку. — Ему звонит Деймон.

— Хеллоу, мистер Деймон, — голос Шултера в телефонной трубке очень напоминал Деймону голос Заловски, — У меня есть для вас кое-какие новости. Мы прогнали фамилию Маквейн через компьютер и обнаружили человека с такой фамилией, который живет рядом с вами в восточной части Бродвея. Скорее всего, это он и есть. Он был арестован по жалобе воспитательницы детского сада в нижнем Манхеттене, которой не понравилось, что он вечно болтается вокруг ее детей. Когда его обыскали, то нашли большой охотничий нож, прикрепленный к ноге.

— Его отправили в тюрьму?

— Шесть месяцев с отсрочкой исполнения приговора за ношение оружия без разрешения, — сказал Шултер. — Мы проследим за ним. Если снова найдем у него нож, он отсидит весь срок.

— Спасибо, лейтенант, — сказал Деймон.

— У вас есть какая-нибудь информация для меня? Были ли еще звонки?

— Нет. Я по-прежнему жду.

— Вы уже составили тот список, о котором я вас просил?

— Я работаю над ним, — сказал Деймон.

— Будь я на вашем месте, я бы не возился с ним так долго.

— Он будет у вас через день-другой.

Шултер хмыкнул, словно не поверив словам Деймона.

— Я говорил с моим приятелем в Гери. Он проведет некоторое… м-м-м… расследование. Как вы говорили?

— Осторожно.

— Именно так. Я попросил его просто порасспрашивать вокруг, но без большого шума, чтобы дело не обрело федеральный характер. Он сказал, что встречал этого парня Ларша, когда тот был тренером по футболу, и все. Он сказал, что ему здорово везло, они выиграли три сезона подряд.

— В таком случае я чувствую себя куда лучше, — сказал Деймон и тут же понял, что ошибся, потому что Шултер снова хмыкнул, но на этот раз чуть громче. Он не тот человек, понял Деймон, который может с удовольствием воспринимать иронию, если она относится к его профессии.

— Кстати, — сказал Шултер, — вы приобрели ту электронную штуку, о которой я вам говорил?

В первый раз за все время Деймон вспомнил, что вчера оставил покупку в баре.

— Да, — сказал он. — Я купил ответчик.

Деймон подумал, что не имеет смысла рассказывать детективу, как он лишился своей покупки.

— Какого черта вы с ним связались? — с отвращением сказал Шултер, — Вы думаете, мистер Заловски оставит вам послание, что собирается шантажировать вас или продырявить вам башку?

— Продавец сказал, что единственное устройство, которое у него есть для записи разговоров по телефону, издает сигнал, по которому говорящий может понять, что идет запись его слов. Что толку в таком устройстве?

— Я рад только одному, — сказал Шултер, — что вы, мистер Деймон, не служите под моим началом в отделе по расследованию убийств. Ну ладно, оставьте эту чертову машину, и посмотрим, что получится. Когда составите список, звоните мне.

В телефоне раздался громовой треск, словно Шултер с размаху бросил трубку. Деймон задумчиво посмотрел на диван и встал.

— Я выйду на несколько минут, — сказал он Оливеру, — Вчера я кое-что забыл в баре и только сейчас вспомнил.

Очутившись на свежем воздухе, он почувствовал радость оттого, что дело заставило его выйти из конторы, подальше от нездорового желания снова прилечь на диван и от удивленных взволнованных взглядов Оливера, которые тот бросал на него, когда думал, что Деймон ничего не замечает.

Было всего одиннадцать часов, но бар уже был полон страждущими из домов по соседству. Бармен был тот же самый, что обслуживал его вчера. Когда Деймон спросил, не передавал ли кто-нибудь пакет, который он вчера забыл в баре, бармен побледнел.

— Эй, Эдди! — обратился он к коллеге, который обслуживал клиентов на другом конце салуна. — Мы находили вчера пакет? Этот джентльмен говорит, что оставил его здесь… Во сколько примерно это было, мистер?

— В четыре, в пять, что-то около этого, — сказал Деймон.

— Он считает, что в четыре, пять часов, Эдди.

Второй бармен покачал головой.

— Я ничего не слышал, — сказал он.

— Он ничего не слышал, — повторил Деймону его собеседник, словно глухому. — Простите. Вы что-нибудь выпьете сегодня?

— Звучит неплохо, — сказал Деймон.

— Что вам угодно, сэр? — Теперь, когда Деймон превратился в обыкновенного посетителя, он обращался с ним с профессиональной вежливостью.

Мне было бы угодно, подумал Деймон, оставить этот бар, оставить этот город, уехать в какую-нибудь далекую страну, где я не знаю ни одного мертвеца, и там лежать на берегу океана и слушать, что шепчут волны, оставившие за собой тысячи миль.

— Виски с содовой, — сказал он.

Мертвецы расположились рядом с ним в тихом утреннем баре. Что угодно, леди и джентльмены? Глоток «Джека Даниеля», спрыснутый водой из Лурдского источника? Антуанетта, хочешь кубок морской воды, сдобренный мятой? Морис, старый знаток Шекспира, пирог с элем? Мистер Грей, еще рюмочку коньяка с забвением, чтобы не вспоминать вашего сына-торговца? Миссис Ларш, единственная живая, в снах его шествующая среди надгробий, как насчет кубка нектара после утра плотских утех на Тридцать девятой Восточной улице или бокала шампанского на Шестой авеню в честь дня рождения?