Екатерина Медичи - Владимир Москалев

— Я помню его, — воскликнул Генрих Наваррский, — мы встречались с ним в Байонне! Это он надоумил меня подслушать разговор флорентийки с испанцем.

— Теперь я вспоминаю, — сказала королева. — Продолжайте, Конде; какое же поручение дал Лесдигьер своему курьеру?

Глава 2

Лесдигьер

Вот что передал на словах необычный посланец принцу и адмиралу. Таванн пребывает в полной уверенности, что Конде и Колиньи с их семействами и со всем войском станут пробираться через Шампань или Франшконте к германским протестантам, а потому почти все силы бросил именно в этом направлении, окружив полукольцом Бургундию с востока. Ему помог герцог Гиз с армией, высланный спешно королевой-матерью на помощь. И лишь небольшая часть католиков, но вполне достаточная для того, чтобы, пока придет подкрепление задержать гугенотов, если они все-таки попытаются пробиться на запад, направилась на границу Ниверне и к графству Шароле. Командовали этим войском численностью в тысячу всадников два капитана: первый был Лесдигьер, второго звали Монтескье.

Желая, несмотря на свое новое вероисповедание, помочь гугенотам, Лесдигьер по пути следования к заказанному месту составил план собственных действий. На рассвете в лагерь, которым командовал Лесдигьер, должен был прискакать дозорный и сообщить капитану о том, что протестанты пытаются выехать из Бургундии на границе с графством Шароле близ Отена. Лесдигьер помчится туда, а войско гугенотов тем временем, получив сигнал о том, что путь свободен (уже был приготовлен огромный костер, который осталось только поджечь), пересечет Ниверне севернее Ла-Шарите и скорым маршем направится в Ла Рошель. Когда Лесдигьер, якобы введенный в заблуждение дозорным, вернется на место, но дело будет уже сделано. Но перед этим Лесдигьер, никому ничего не сказав, послал небольшой отряд с целью пересечь Бургундию и узнать точное местопребывание гугенотов, а также их планы. Командовал этим отрядом его человек, который, руководствуясь данными ему инструкциями, объехал Нуайе стороной, и преспокойно направился к Стену. Здесь он пересек границу Ниверне, и в этот-то момент его и заметили дозорные, которые помчались один к северу, другой к югу, один к Лесдигьеру, другой к Монтескье. Переполошенные католики тут же вскочили на коней и помчались к Стену. И каково же было их удивление, когда они встретили свой собственный отряд, мирно расположившийся на отдых близ одной из деревень.

— Какого черта, Лесдигьер, вы притащились сюда, когда должны были охранять север Ниверне? — сразу же набросился на него Монтескье.

— А какого черта вы, Монтескье, приперлись сюда, когда дол лены были охранять горловину Бургундии близ Макона? — тем же тоном ответил ему Лесдигьер.

— В наш лагерь прискакал дозорный с сообщением об отряде гугенотов, выходящем из Бургундии севернее Стена.

— Представьте, и ко мне прискакали дозорные с тем же известием.

— Но чего ради… откуда взялся этот отряд? Кто посылал его туда и почему он здесь?

— Это я послал часть своих людей, дабы они прочесали Бургундию и выявили местонахождение гугенотов.

— Значит, вы знали? Какого же дьявола тогда вы примчались сюда?

— Дело в том, что я приказал им дойти до Шалона, вернуться назад и присоединиться ко мне на севере Ниверне. Но их капрал, видно, перепутал направления и вышел сюда. Откуда же мне было знать, что это не гугеноты?

— Эй, кто там! Позвать сюда капрала! Но зачем вам это понадобилось, Лесдигьер? И почему вы не предупредили меня?

— Разве вы мой начальник, Монтескье, что я должен предупреждать вас о всех своих замыслах и действиях?

— Да, но… мы действуем сообща и могли бы делиться друг с другом своими планами.

— Ах, мсье, признаюсь вам, я просто хотел отличиться. Я ведь недавно стал католиком и еще не имею от начальства никаких похвал, вот и захотел самолично выявить ставку Конде и обложить его лагерь шпионами, а потом доложить Таванну о том, что он тут же будет извещен моими людьми о каких-либо маневрах гугенотов.

— Ну и как, выявили?

— Сейчас допросим капрала и посмотрим, что он скажет. Кстати, заодно узнаем, зачем он расположился здесь со своим отрядом. Впрочем, поглядите, Монтескье, кажется, их привлекла река и они устроили купание. Видите, весь берег вытоптан копытами лошадей, а сами солдаты поспешно одеваются.

— Похоже, что так, — ответил Монтескье, прикрывая ладонью глаза от солнца. — Однако, как бы ни было жарко, они утратили бдительность и должны быть наказаны.

— Вы думаете? Что ж, так и сделаем.

В это время к ним подошел капрал.

— В чем дело, капрал? — сразу же набросился на него Лесдигьер, для пущей важности нахмурив брови. — Кто дал вам команду направляться сюда, ведь вам было приказано возвращаться назад, в сторону Осерра?

— Прошу простить, господин капитан, — виновато пролепетал капрал, поглядывая на своих солдат, с любопытством наблюдающих эту сцену, — но стоит невыносимая жара, солдаты вспотели, да мы все порядком устали, ведь сколько времени уже колесим по дорогам Франции в поисках их вождей… Вот и решили охладиться, да заодно и смыть дорожную пыль.

— Другого времени для этого ты не нашел, каналья!

— Да ведь разве найдешь другое время, господин капитан, — взмолился капрал, — сейчас, поди, опять на коней… и снова скакать неизвестно куда.

— Я вот охлажу тебя, как только вернемся домой! — пригрозил ему Лесдигьер плеткой, которую вытащил из сапога. — Кстати, удалось тебе что-нибудь выяснить?

— Никак нет, мсье, — ответил капрал, пожимая плечами. — Эти гугеноты будто сквозь землю провалились. Всем известно, что они здесь, но где именно — не знает никто.

— Ступай, бездельник, и помни, что ты будешь наказан за нарушение воинского приказа и самовольные действия.

Капрал опустил голову, повернулся и медленно пошел прочь.

— Капрал!

Он обернулся.

— Сажайте своих людей на коней! Мы отправляемся на исходные позиции.

— Черт возьми, сколько времени потеряно по вине этих остолопов, — проворчал Монтескье. — За это время гугеноты, надо полагать, выехали бы из Бургундии и были бы уже где-то у Буржа.

— Ну, это вряд ли, — выразил сомнение Лесдигьер. — Откуда им знать, что окружены со всех сторон! А потому они пребывают в данный момент в полном неведении и безмятежности. К тому же требуется немало времени, чтобы подготовиться к походу и выехать из Бургундии, да еще именно тогда, когда я или вы оставили свой пост. Подумайте, возможно ли это?

Но Монтескье все же беспокойно заворочался в седле и дал команду немедленно скакать обратно. На прощанье он сказал:

— Послушайте, Лесдигьер, я думаю, вы правы, и вряд ли Конде удалось бы вырваться из окружения за это время. Но все же давайте побыстрее вернемся на наши позиции и… не будем говорить никому о нашей оплошности. Иначе нас с вами разжалуют в солдаты, а если, упаси бог, Конде действительно решил предпринять побег в ваше или мое отсутствие, то… надеюсь, вы понимаете, Лесдигьер, чем для нас это может обернуться.

— Хорошо, мсье, — согласился Лесдигьер. — Давайте и в самом деле хранить молчание, дабы не поплатиться за сегодняшний подвиг своими головами.

И они расстались, отправившись один на север, другой на юг.

Так рисовал эту сцену в своем воображении Лесдигьер, и так оно все и случилось на самом деле. Конде, едва увидя дым от костра, тут же дал сигнал трогаться, и все войско гугенотов, никем не замеченное, благополучно перешло границу провинции и быстрым маршем направилось к Ла Рошели.

— Вы в известной степени рисковали своей жизнью, принц, — произнесла Жанна, едва Конде закончил говорить. — Ведь посланец мог быть подослан католиками, чтобы вынудить вас покинуть Нуайе и заманить в ловушку.

— Я подумал об этом, мадам, но мои сомнения рассеялись, когда этот человек извлек изо рта перстень, который покоился у него за щекой. Это был тот самый перстень, который я подарил Лесдигьеру после злополучной дуэли с герцогом Монморанси в Булонском лесу четыре года тому назад. Теперь он спас наши жизни.

— Из вашего рассказа я поняла, что этот молодой человек обратился в католическую веру. Как же вы можете доверять ему? Вполне вероятно, он специально вернул вам перстень, намекая, что не нуждается больше в ваших услугах, а этот посланец был всего-навсего шпион?

Конде улыбнулся. Улыбка тронула и губы адмирала. Жанна смотрела на них и догадывалась, похоже за всем этим кроется нечто другое, неведомое ей, но что именно — понять не могла. Однако ее острый женский ум подсказал ей, что она ошиблась в своем последнем предположении, и подтверждением тому послужили слова Конде:

— Наши жизни — вот доказательство честности капитана Лесдигьера. Он совершил благое дело. Его временный переход в католическую веру (он сделал ударение на слове «временный») принес нам ни много ни мало пятьсот тысяч ливров золотом, которые помогли нам договориться с Людвигом Нассаусским и герцогом Казимиром о предоставлении помощи. Жанна все еще не понимала, это было видно по ее лицу.